Долгая дорога к чуду. Часть первая (СИ)

Проверив повязки и сменив компрессы, Кашуэ замер у окна, вглядываясь в ночное небо. Тонкий серпик месяца хитро ухмылялся чему-то, в звенящей тишине гудел только ветер... Раздавшийся позади звон заставил принца обернуться, выхватывая меч.

Никого и ничего. Только валяется на полу ухват, раньше стоявший у печи - обычной когда-то печи, для красоты ныне покрытой изразцами. Зал раньше явно был кухней, и когда построили новую, прежнюю печь украсили под образцы аристократов, заодно добавив по стенам зала шкафы с разносортной, но дорогой по деревенским меркам посудой. Правда, даже замаскированная под камин печь выглядела печкой. Главное, огонь поддерживала исправно.

Но уронить ухват было некому. А до того он несколько часов просто стоял. Впрочем, это только нервы, мало ли чьё неловкое движение потревожило воздух достаточно сильно.

Кашуэ не успел снова повернуться к окну, когда горшки, стоявшие на печи, взмыли в воздух и полетели ему в голову один за другим.

От двух горшков принц, ощутивший себя зайцем, уклонился. На третьем - вспомнил, что он человек и воин, так что четвёртый горшок встретился с клинком, как и пятый, последний. Черепки разлетались во все стороны, но ни один из спящих не проснулся, ни от грохота, ни от попаданий осколков.

Кашуэ только опустил меч, как следом за горшками в бой пошла вся остальная посуда. Дверцы шкафов и шкафчиков оглушительно хлопали, открываясь-закрываясь, стулья грозно повисли в воздухе. И среди этого хаоса метались чашки, тарелки, чугунки...

Последним ударом для самообладания юноши почему-то оказалась супница. Фарфоровая, светло-салатовая, с узором из золотистых птичек.

Узрев эту самую супницу, летящую в него, Кашуэ отбросил меч, поймал злосчастную посудину и в бешенстве грохнул её об пол.

Буйство домашней стихии прекратилось, словно невидимый юноше некто сам опешил от подобной выходки.

-Хватит! - рявкнул принц. - Что за детские капризы? Как не стыдно? Кто за побитое платить будет, я? Так вот: не стану!

Миг тишины: отвечать никто не собирался. Он и не ждал ответа, просто сама ситуация окончательно сорвала и без того взбаламученные нервы. Но тут чуть шевельнулась тень у ножки стола, немногим темнее остальных. И оттуда проскрипело тихонько:

-Можно подумать, полтергейст это волнует. Им лишь бы безобразничать, хулиганью беззаконному.

На слове "безобразничать" принца атаковали уже стулья. Дальнейшую фразу он едва расслышал. Стульев в зале было много, и сейчас все они, сталкиваясь друг с другом, стремились атаковать юношу, сбить его с ног и... О дальнейших последствиях Кашуэ старался не думать, лавируя между спящими на полу товарищами - и почему никто до сих пор не проснулся?! - и летающей мебелью.

-Эх, на печь бы тебе, - проскрипела всё та же ножка стола, когда Кашуэ спланировал под него. Стол задрожал, отрываясь от пола - но пара секунд у юноши всё же была, ведь заботливые хозяева прибили все столики. - Не любят полтергейсты домашний очаг, и огонь тоже не любят - я её удерживаю пока...

Не раздумывая, Кашуэ метнулся к печи, подтянулся и вскочил на неё. Полыхнуло пламя, и юношу обдало теплом. Но почти сразу огонь вернулся к прежнему едва заметному тлению. Стулья грозно зависли вокруг, не в силах переступить некую незримую границу.

-Догадался! - с явным удивлением сообщим сам себе один из углов печи. - Надо же, сообразительный какой.

-Я не сообразительный, - отдышался Кашуэ. Кажется, это существо не было врагом и могло помочь против неведомой злой силы, атаковавшей юношу. - Я просто вас слышу. Может, вы объясните, что тут, трах-тарарах, происходит?!

Он чудом вспомнил, что всякие духи не любят злых слов, так излюбленных солдатами. Пришлось вставить вовремя подвернувшееся любимое ругательство сестры. Разозлить ещё и пока доброжелательного духа Кашуэ не желал. Ему и одного противника многовато.

-Как - слышишь? - опешила тень печного угла. В ней стали прорисовываться очертания маленького сгорбленного существа с кошачье-острыми ушками. - Неужто видящий? Вы ж все померли лет, почитай, двести назад!

-Я моложе, - Кашуэ перевёл взгляд на зависшие группой стулья. За ними сгущалась тьма. Всего лишь немного темнее, чем вокруг, смутно человеческой формы... От этого "немного" веяло злобой и атмосферой ужаса. - Может, новое поколение появилось. Важнее - как ЭТО победить?

-Говорят, чтобы изгнать злого духа, нужно провести рядом с ним три ночи. Я потому-то дружков твоих и усыпил, да и тебя тоже пытался. Думал, заснёте, ничего не заметите, а там, может ещё на пару дней останетесь, да и переночуете. Тогда бы полтергейст меня в покое и оставил.

-А почему ты просто не ушёл? Дом так для тебя важен?

-Я - кобольд! - глаза фигурки сверкнули зелёным. Теперь кобольд стоял достаточно близко, чтобы юноша мог рассмотреть мохнатую шёрстку на открытых участках тела, приплюснутую мордочку с носом-кнопкой и вертикальные зрачки глаз. - Мы - частицы наших домов! Попробуй, отруби себе руку или ногу и отправь их жить самостоятельно! Но мне и так недолго осталось, - погрустнел домовой дух. - Я сохранил власть лишь над печью, но мои силы тают. Пара дней - падёт и она, а тогда полтергейст поглотит меня.

-Ладно, ладно, - не выдержал Кашуэ, - намёк понял. Постой, но разве кобольды - не горные духи?

-Нет, - удивился дух. - Домашние мы. Ненадолго, наверное, судьбинушка моя горькая...

-Я же сказал, намёк понял. Проведу здесь ещё две ночи, - уточнил принц. - Но мои люди останутся ночевать в другом месте, я не намерен подвергать их опасности.

-Так остальные дома ещё опаснее будут! За этим хоть я приглядывал.

Кобольд ещё сильнее скорчился, пригорюнившись.

-Я почему дружков твоих усыпил-то? Полтергейсты эти - они ведь страхами питаются. Стоит одному испугаться, полтергейст сразу сильнее станет, а тогда и второму страхи какие привидятся, за ним и третьему...

-Я не боюсь, - утешил его принц, - я в бешенстве! И, как назло, у меня нет времени на очистку всех домов!

-Ты мне помоги, а там уж я тебе подсоблю, - предложил, воспылав надеждой, кобольд. - Этот - он центральный, с ним справишься - другие сами растворятся!

-Договорились, - кивнул юноша.

Пара минут прошла в молчании: кобольд осознавал радостную весть, а Кашуэ наслаждался покоем. И тут юноша физически ощутил, как задрожал от незримого напряжения воздух вокруг.

Кобольд испуганно пискнул и порскнул в устье печи, захлопнув за собой заслонку. Вокруг печи проявился едва заметный серебристый круг, уходящий в стену, к которой она прикасалась - и этот круг дрожал, колыхался и явно продавливался.

Волшебная граница слабела с каждой минутой. Начали ворочаться солдаты, словно наведённый на них сон стал ослабевать. До рассвета, прикинул принц, ещё минут сорок, а чудовищное творение из мрака уже заметно росло, пульсируя и втягивая в себя тьму зала и явные кошмары, начавшиеся у пары спящих.

У Кашуэ ослабели руки. Сердце и разум стали заполнят страхи: мелкие, ерундовые, но бесчисленные. Юноша изо всех сил взывал к здравому смыслу, но страхи не подчинялись рассудку, служа только иррациональности.

Когда в небе за окном появилась первая едва розоватая полоска, Кашуэ уже был на пределе. Ещё немного - и он бы сломался, уступив подкатывающему безрассудному ужасу. Но полтергейст отступал, сдаваясь наползающему рассвету, а вместе с ним уходили страхи и сомнения.

Наконец злобный дух исчез, но принц какое-то время не мог прийти в себя. А ведь впереди ждали ещё две ночи. И они будут намного серьёзнее и опаснее, ведь полтергейсту было что терять. Кашуэ тоже помнил сказки: если продержаться три ночи, герой не просто побеждает - злой дух покидает этот план бытия. Так что юноше предстояли встречи с самыми глубинными страхами его сердца. И кобольд только подтвердил его опасения.

Заворочались, просыпаясь, солдаты. Впереди был целый день, который Кашуэ теперь планировал потратить на отдых. Требовался лишь хороший лекарь.