Ванька жуков против гарри поттера и ко

– Готово! – ещё больше оживились покемоны. – Вот где сейчас оторвёмся на новеньком!

– Эй, вы, потише там! – Рявкнул покемон, сидевший на противоположной от входа стороне кольца.

Его место находилось на возвышении, так что он мог видеть сразу всех покемонов одновременно, и палки, которые он держал в своих огромных лапах, тоже были толще и длиннее, чем у остальных покемонов. Огромный и толстый, он весь лоснился, как вымазанный жиром борец в супертяжёлом весе. Всё тело его было покрыто татуировками. Уши, нос и губы покемона, – все были утыканы серёжками разной величины. Самая большая из них торчала над жирной верхней губой, поэтому издали создавалось впечатление, что у него не два глаза, а три.

– Потише, я сказал! – ещё раз повторил жирный покемон. – Чтобы ко мне он в полном сознании подъехал, а потом можете отрываться, как хотите.

– Поняли, поняли, будет сделано, – хором ответили подчинённые.

Самый крайний покемон, похожий на прозрачную колбу, заполненную каким-то серым дымом, наклонился над поникшей головой присмиревшего гостя, и очень даже сочувственно спросил:

– Ну, что, закурим на дорожку?

– Закурим, – оживился Ник.

– Закурим, закурим, закурим, – послышалось со всех сторон.

Покемон-колба сначала закачался в разные стороны, а потом весь затрясся, как если бы у него началась лихорадка.

– Давай, давай, накачивай! – заорал Жирный. – Он там больше выкурил дыма! Ещё, ещё давай!

Покемон-колба уже хотел было остановиться, но крики жирного покемона заставили его трястись ещё больше.

– Вот так, хорошо, – рявкнул Жирный. – Ровно столько, сколько выкурил. Больше нам не надо.

– Не надо, не надо, – хором подхватили покемоны.

Покемон-колба остановился, как будто и вовсе не трясся, и выпустил прямо в лицо Нику клубы серого едкого дыма.

– Кури себе в удовольствие, друган, – хихикнул он.

Душа Ника тут же позеленела от полученного «наслаждения».

– Смотрите, ему осталось только ласты приделать и будет самая натуральная жаба, – захихикала своим подленьким смешком Колба.

– Давай, толкай его сюда, уже ручки чешутся! – заревел от нетерпения Жирный и поднял свою огромную, как кувалда, лапищу.

Колба, ставшая совершенно прозрачной, навалилась на рычаг, и карусель пришла в движение. Подвешенные на плечиках души, прошедшие по кругу уже не один раз, не имели силы переставлять ноги, и сила инерции запущенного кольца просто волочила их за собой. Те же души, в которых сохранялись ещё какие-то остатки сил, старались, как могли, самостоятельно двигать ногами. Видимо, это как-то облегчало им причиняемое движением кольца страдание. А покемоны, которым пока ещё было запрещено отрываться на Нике, отводили душу на тех, кто ещё мог самостоятельно двигать ногами.

– Бо-омп, бомп-бомп, бда-апа, пада-апа, – выстукивал один покемон по находящимся возле него головам.

– Дзи-дзи-дзи-и, дзи-дзи-дзи-и, дзи-дзи, джа-а, джа-а, – барабанил своё рядом сидящий покемон.

При этом они закатывали свои красные глаза, дёргали головой, плечами и старались ударить палкой по голове сильнее, чем это делал сосед, чтобы выстукиваемые ими ритмы звучали громче, чем у других. Бедные души при этом безжизненно повисали на своих плечиках, чем приводили покемонов в бешенство, так как вместо ожидаемого «дзи» или «бда» у них получались паузы, разрушавшие выстроенные ими ритмы. За каждую паузу Жирный присуждал штрафное очко, которое высвечивалось над висящим над ним огненном табло. Вот почему покемоны так ждали новеньких: пока свежие души могли стоять на ногах, покемоны набирали себе очки, а набранные десять очков сжигали одно штрафное.

Ник медленно передвигался по кругу. Какофония, звучащая вокруг него, вызывала у него сильные приступы тошноты, а от ударов, сыпавшихся на головы «друганов» по несчастью, его эфирное тело содрогалось от предчувствия ожидающего его ужаса.

Хотя на голову Ника пока ещё было наложено табу, то один, то другой покемон, как будто совершенно случайно, несильным ударом добавлял к своему ритму то «шпок», то «ша-а, ша-а» по голове новичка.

– Не трогать, я сказал! – тут же ревел Жирный, останавливая нарушителей, но очко уже успевало попасть на счёт довольного покемона.

И вот наступил момент, которого ждали все барабанщики без исключения. Подвешенная душа Ника оказалась напротив Жирного. Кольцо резко остановилось, так что двигавшиеся по инерции души попадали на идущих перед ними, образовав груды сваленных в кучу душ, в результате чего барак наполнился глухим протяжным стоном. Всё это привело покемонов в непередаваемый восторг. Они начала дубасить своими палками по чём попало, а если попадать было некуда, то даже по своим собственным лбам.

– Ну, что, наш дорогой любитель децибелов? – торжественно начал Жирный. – Мы тебе подготовили отличный музон!

– Подготовили, подготовили, – дружно захихикали барабанщики.

– Сколько децибелов тебе врубить для начала? – Подобострастно заглядывая в глаза Нику поинтересовался Жирный. От удовольствия губы его дрожали, отчего самая большая серёжка ударялась о другие серёжки поменьше, производя своеобразный перезвон. – Ну, сколько? – продолжал он тем же тоном. – Пятьдесят? Семьдесят?

– Тридцать! – трепеща от ужасных предчувствий, закричал Ник.

– Тридцать? Ха-ха! Тридцать! Ха-ха-ха! – захохотали все покемоны хором. – Тридцать! Ой, обхохочешься! Ха-ха-ха-ха!

– Колян, ты чего, совсем того? – диким голосом заревел Жирный, так что душа Ника, который оказался-таки совсем и не Ником, сжалась, как гармошка. – Тридцать! Это тебе бабушка «Спокойной ночи, малыши» включала, когда ты под стол пешком ходил! – ещё громче заревел покемон. – А соседям ты «AC/DC» на сколько врубал? Чё молчишь? Забыл, что ли?

– На пятьдесят, – дрожащим голосом еле слышно проговорил Ник.

– Ах, так уже на пятьдесят? – Жирный просто зарычал от распиравшего его наслаждения. – А может всё-таки на семьдесят, так чтобы не только соседям, но и всему двору было слышно?

Любитель громкой музыки молчал, потому что оцепенел от дикого ужаса, охватившего его.

– Ну, что же! Начнём с пятидесяти! – скомандовал Жирный, и все покемоны, как один, издали ужасный звук, напоминающий звук сирены, от которого Нику показалось, что голова его вот-вот лопнет, как мыльный пузырь.

– Нет, так не пойдёт! – взмахом своей лапищи-кувалды остановил сирену руководитель «бэнда». – Это совсем тихо, никакого кайфа! Музон должен бить по мозгам! Только тогда он может быть в кайф! Семьдесят! – последовала очередная команда, которую так ждали дрожавшие от нетерпения покемоны-ударники.

От звука, наполнившего барак, Нику показалось, что теперь он весь разорвётся на куски, и от его грешной души ничего не останется.

– Мало! – снова заревел Жирный. – Кайфа нету! Врубай ещё больше! Давай! Давай!

То, что последовало за этой командой, описать словами уже невозможно. Это были, как говорится, адские муки, но понять, что это означает, может лишь тот, кто обрёк себя на них.

Все души, подвешенные в этом бараке, были любителями громкой музыки. Они на полную мощность включали свои музыкальные центры, когда находились дома, а в дороге затыкали уши наушниками и врубали музон до предела, чтобы наслаждаться кайфом от бьющих по голове ударников. Это пагубное пристрастие и привело их в барак покемонов-ударников.

Табу было снято! Все покемоны отрывались на голове Ника, зарабатывая новые очки. При этом они не переставали издавать звук, похожий на звук сирены, который рвал душу на куски. Нику хотелось упасть и рассыпаться в прах, но плечики поддерживали его в устойчивом положении, и удары сыпались на его несчастную глупую голову со всех сторон без остановки, и самое страшное было в том, что этому уже никогда не будет конца.

Звуки вырывались из барака через входную дверь и достигали того места, где притаились Ваня с Машей, принося им тоже немалые страдания.

– Ну, тебя ещё продолжает тянуть туда? – тихо спросил Ваня.