В лабиринте (СИ)

-- Моё самочувствие резко улучшилось, -- умиротворённо бормочет она, -- а если ты ещё и мороженым меня накормишь, я буду в полном и безоговорочном восторге.

Дима смеётся, бросив на неё весёлый взгляд. Он знает, что Марина -- та ещё сладкоежка, особенно когда дело касается заедания неприятностей, так что её просьба его совсем не удивляет.

-- Тогда вперёд, на приступ вон того ларька! -- нарочито командным тоном вещает он, взмахнув рукой в сторону площади, на которой кучно стоят тележки с самыми разными товарами. -- Готов поспорить, у них там есть просто невероятно вкусный пломбир. А если мило улыбнуться продавщице, она непременно польёт его шоколадным топингом. Как тебе идея?

-- Я вся ваша, мой капитан, -- тянет Марина, а потом, не удержавшись, срывается на хохот. -- Корми меня уже, а то я совсем засиделась!

День проходит так весело и незаметно, что когда на улице загораются фонари, Марина никак не может отделаться от ощущения лёгкой досады. Ей кажется, что ещё слишком рано прощаться и расходиться по домам, поэтому она подхватывает Диму под руку и просит пройтись с ней ещё разок. Тот соглашается без раздумий и заворачивает на безлюдную аллею, которая ведёт в ту часть парка, которая скрывается от улицы в густых тенях деревьев.

-- Ведёшь меня в кусты? -- смеётся Марина, кинув хитрый взгляд на Диму.

-- Само собой, -- хмыкает тот. -- А ты разве не знала, что встречаешься с опасным маньяком?

Он забавно дёргает бровями и улыбается, и Марину практически сносит волной всепоглощающего обожания. Они два года вместе, а она всё ещё не может поверить в своё счастье. Дима прекрасен от и до, поэтому ей иногда кажется, что она живёт в сказке, где существуют прекрасные принцы и злые драконы.

-- В таком случае, я с радостью стану твоей жертвой, -- томно шепчет Марина, прижимаясь к Диме всем телом.

Аллея почти полностью погружена в темноту, а разгорающиеся мерцающие фонари пока что светят слишком тускло, поэтому даже если поблизости бродят ещё припозднившиеся парочки, это нисколько не разрушает интимность момента.

Дима останавливается и, обхватив ладонями плечи Марины, поворачивается лицом. У него тёмно-карие глаза, которые в сумраке кажутся чёрными, и Марина почти задыхается. Ей кажется, что она тонет в них, растворяется, как сахар в горячем кофе, но это, на удивление, очень приятное чувство. Ещё никто не вызывал в ней настолько сильных эмоций, поэтому когда руки Димы соскальзывают вниз и обвиваются вокруг её талии, она с готовностью подаётся навстречу.

-- Ты посмотри! -- Марина дёргается, услышав раздавшийся поблизости голос, и в ужасе округляет глаза. Дима хмурится, повернувшись на звук. -- Моя мелочь совсем от рук отбилась, уже бросается на мужиков под покровом сумерек в парках!

Протяжный мученический стон рвётся из груди, но Марина усилием воли давит его, ведь к ним неспешным шагом идёт Андрей Павлович, собственной персоной. В одной его руке зажата тлеющая сигарета, а на другой -- висит явно хорошо выпившая девушка. В целом, им, судя по всему, очень весело, поэтому встретившуюся на пути их развлечений парочку они воспринимают, как лишний повод глупо похохотать.

Марина сердито поджимает губы. Её чудовищно бесит сложившаяся ситуация, потому что Андрей не только разрушает романтичную обстановку своим присутствием, но ещё и наверняка намеревается продолжить мешать им и дальше. В лёгком подпитии он никогда не упускает возможности насолить младшей сестре.

-- Пойдём, Дим, -- бормочет Марина, стиснув его руку.

-- Господин Валиев, госпожа Подлесова, моё почтение. -- Андрей отвешивает шутовской поклон, остановившись рядом с ними, а его спутница начинает хихикать, заинтересованно разглядывая порозовевшую от негодования Марину.

-- Андрей Павлович, -- улыбается Дима, -- какими судьбами?

-- Да вот, -- Андрей швыряет сигарету в сторону урны, но ожидаемо промахивается, -- решил отметить субботний вечер в компании алкогольных напитков и незнакомки. А вы что тут потеряли? -- Он кидает острый взгляд на Марину. -- С Подлесовой-то всё ясно -- она всегда была маньячкой со склонностью к сталкерству. Но каким, интересно узнать, ветром тебя, Валиев, занесло в такую пугающую местность?

Марина возмущённо ахает. Мерзкое чувство юмора её брата переходит все границы.

-- Достаточно, -- шипит она, дёргая Диму за рукав, -- пойдём!

-- Ну куда-а-а? -- совсем пьяно улыбнувшись, тянет Андрей. -- А как же поболтать с любимым братом? Ты ведь даже не обняла меня при встрече!

-- Облезешь! -- выплёвывает Марина. -- У меня руки быстрее отсохнут.

-- Правда? -- Андрей прищуривается, а затем одним быстрым движением сгребает её в охапку, заставив взвизгнуть от изумления. -- Вот сейчас и проверим!

-- Андрей Павлович, -- хмуро вклинивается Дима, -- это уже слишком. Отпустите её.

Андрей хохочет и неожиданно в несколько прыжков оказывается на довольно солидном расстоянии от места, на котором только что стоял.

-- А ты отбери! -- показав язык обомлевшему Диме, по-мальчишески задиристо говорит он и срывается на бег.

Марина болтается в его руках тряпичной куклой. Она умоляюще смотрит на удаляющегося Диму, который всё так же оторопело моргает, и пытается пнуть Андрея в наиболее болезненную точку, но все её старания идут крахом.

-- Пусти меня, дегенерат несчастный! -- вопит она, потеряв терпение.

Однако Андрей почему-то разражается смехом.

-- Счастливый, Подлесова! -- горланит он, поудобнее перехватив свою ношу. -- Я счастливый дегенерат!

Марина сердито замолкает, потому что риск откусить себе язык резко возрастает, однако её злость не утихает ни на секунду. Она снова с тоской смотрит в сторону, где остались их спутники в ожидании, когда придурь Андрея Павловича закончится, и думает, что в любой, даже самой большой бочке мёда обязательно появится ложка дёгтя -- эта истина доказывается уже далеко не первый раз.

Андрей останавливается только спустя несколько минут. Тяжело дыша, он с удивительной бережностью ставит Марину на ноги и сразу же уворачивается от вполне заслуженной пощёчины.

-- Что это ещё за цирк?! -- выдавливает Марина, чувствуя, как внутри всё печёт от гнева. -- Тебе мало того, что ты мне каждый день в универе устраиваешь?!

Андрей почёсывает щёку, пытаясь отдышаться, а затем так обезоруживающе улыбается, что у Марины пропадает дар речи. Ему, похоже, безумно нравится собственная выходка.

-- Ну чего ты бесишься, мелкая? -- хмыкает он. -- Потом ещё налижитесь с Димасом. Зато со мной увиделась.

-- Ты... -- Марина сжимает руки в кулаки и обессилено рычит, не зная, как ещё донести до этого человека, что её выводят из себя его способы выражения семейной любви. -- Да глаза б мои тебя не видели! Как же ты мне надоел!

-- Брось, -- самодовольно улыбается Андрей, -- ты обожаешь меня, только боишься признаться себе в этом.

-- Тешься этой мыслью и дальше, а меня оставь в покое! -- рявкает Марина, лишившись последних крох самообладания. -- Нигде от тебя нет спасу: ни на учёбе, ни на отдыхе! И какое же счастье, что ты хотя бы живёшь отдельно, иначе я точно прибила бы тебя в один из не самых прекрасных вечеров.

-- Мелкая, -- смеётся Андрей, вздёргивая бровь, -- я сейчас приму это за признание в любви.

Марина открывает рот, чтобы запальчиво опровергнуть это, но умолкает, внезапно осознав, что от Андрея совсем не пахнет алкоголем. При всём своём уродски неадекватном поведении он трезв, как стёклышко!

Злость сдувается быстрее, чем Марина успевает выдохнуть. Она закрывает глаза и прижимает пальцы к векам в надежде, что это уймёт расползающийся по голове гул.

-- Ты жалок, -- говорит она. -- Прикинуться пьяным, чтобы тебе сошло с рук неподобающее для преподавателя высшего учебного заведения поведение. Отвратительно.

Улыбка сползает с лица Андрея.

-- Да ну? -- холодно бросает он. -- Странно. Я вроде не несу крест идеальности, страдая от этого ничуть не меньше, чем "неидеальные людишки", а жалким ты почему-то называешь всё равно меня.