Черные розы(СИ)

Он вдруг вспомнил тот яркий весенний день во всех подробностях. Особенно момент, когда один из родителей сфоткал их с находкой и отнес заметку в местную многотиражку.

? А теперь мне нужно похоронить тебя, па. Извини, если что не так.

Он зашил тело в покрывало, ставшее саваном, и на веревке спустил тело отца через окно вниз. На найденном листе жести оттащил ношу через два квартала к небольшой аллее на улице Сахарова. Здесь, уже больным, отец любил сидеть на складном стульчике под яблоней, когда выбирался подышать воздухом. Сюда, под яблоню, Тимофей прикатил с соседней свалки четыре автопокрышки и поджог.

Он намеревался вернуться сюда позже, когда земля станет помягче. А сейчас предстояло выполнить еще один долг. Навестить лизиного сына.

В том что он мертв, как и большинство в этом городе, он не сомневался. Жить при минус шестидесяти в каменном мешке, который не отапливался и не освещался, где теперь не было ни больниц, ни магазинов, ни полиции... Выжить могли лишь сильнейшие.

Он подумал, что Лиза была бы рада, если бы он сделал могилку и ее матери с Ленькой. И он был готов к этой работе.

Он хотел пойти к калужскому дому Лизы напрямую, но Суконный переулок оказался полностью захвачен "кишками". Так он окрестил инопланетные растения с белыми стеблями, которые росли теперь везде. В лесах, на полях, в городах. Они легко взбирались по столбам на провода, пробивали асфальт в поисках земли, плотно обвивали и душил целые здания.

Идя домой, через леса и перелески Гордюшин слышал, как трещит от зверского холода лес, как деревья не выдерживают, лопаются и рассыпаются на куски. Но эти адские корни приживались в адском холоде как ни чем не бывало. Тимофей даже успел выучить их охотничьи повадки. Если не зевать и пройти мимо быстро, то "кишки" не успевали реагировать. Мозгов у них было не много.

Дом на Песочной тоже встретил его темнотой. Множество окон полопалось от мороза, а подъезд закоптился от недавнего пожара. Освещая путь фонариком, найденным в запасниках отца, он приблизился к двери с цифрой 14. Он боялся, что ему придется ее выбивать, но она оказалась не заперта, тихо скрипнула и отворилась.

? Есть кто-дома?

Луч света в прихожей сразу выхватил ноги трупа. Это был взрослы человек. Гордюшин откинул меховой капюшон с головы, и сердце его подпрыгнуло. Несмотря на то, что плоть на лице женщины полопалась, сходство с Лизой было очень велико, хотя была она явно старше. Те же рыжие волосы, тот же вздернутый нос. Это мать Лизы, понял Тимофей и вернул на место капюшон, пряча назад мертвое лицо.

Он шагнул дальше и посреди гостиной увидел странное сооружение. Что-то вроде бесформенного муравейника из тряпок: одеял, полотенец, одежды. Основу конструкции составляли стулья и стол.

В левом боку "муравейника" виднелась дыра. Гордюшин посветил в нее.

Шорох?

Он действительно услышал внутри движение или ему послышалось? На сильном морозе звуки менялись, как и твердые предметы, подвергались деформации и искажению. Выстрел из пистолета мог слышаться как негромкий сухой треск, а сучок под ногой стрелял так, что уши закладывало.

? Мальчик? Ленька?

В освещенном тоннеле тряпичной кучи задвигался какой-то меховой сверток, пополз к выходу из дыры, остановился. И теперь из узкой прорези самодельного капюшона на Гордюшина спокойно смотрели детские глаза.

Мальчик щурился и часто моргал. После долгого пребывания в темноте, подумал Гордюшин, даже слабый свет фонарика ему кажется ослепляющим.

Тимофей прикрыл линзу фонарика, ослабляя свечение. Он поверить не мог глазам. На таком холоде легко гибли живучие взрослые, а отсталый ребенок демонстрировал чудеса выживания.

? Здравствуй, И, ? хрипло сказал Гордюшин. ? Меня зовут Тимофей.

Ребенок выполз из укрытия и встал перед ним, смерив ничего не выражающим взором.

? И давно ты один?

Мальчик не ответил. Сел на связку книг, уставился пустым взглядом в темноту.

? Жаль, что с бабушкой твоей такое случилось. Но теперь нас целая команда. ? Гордюшин хотел добавить: "По просьбе твоей мамы", но вовремя остановился. Ему не хотелось показывать, что компания мальчика ему в тягость. Да что там, скрывать: в лице лизиного сына Гордюшин вешал себе на шею настоящее ярмо.

Он вздохнул и продолжил:

? Но жизнь продолжается, И. Есть лишь небольшой вопрос, чем же мы с тобой займемся?

И никак не отреагировал, хотя вопрос был далеко не риторический. Наступал конец света, и Гордюшин понятия не имел, чем занять себя и мальчика в ожидании финала. В надвигающемся абсолютном холоде никакие действия и планы уже не имели смысла. Потому что не было перспектив. А без перспектив ? человек ничто.

? Хорошо. Вижу у тебя идей нет, ? сказал Гордюшин. ? Тогда будем жить мелкими меркантильными планами. Ты не против, если я иногда буду разговаривать сам с собой?

Мальчику было по барабану.

? Я, так и думал. Ты не будешь возражать.

? Мы можем остаться жить у тебя, хотя прежде тут надо навести порядок. ? Краем глаза Тимофей посмотрел на мертвую женщину. ? А можем пойти в гости ко мне. У меня порядок там уже наведен. Пойдешь? Договорились. Тогда я возьму чего-нибудь из запасов твоей одежды. Согласен? Отлично.

Он снял тяжелый вещмешок, открыл шкаф, чтобы взять мальчику запас белья и принялся там хозяйничать. А потом мальчик сделал то, что буквально потрясло Тимофея. Пока Гордюшин орудовал в детском шкафу, я встал и развязал тесемки его рюкзака.

? Эй, ты чего это? ? удивился, оборачиваясь Тимофей.

Мальчик, естественно, не ответил, запустил руки в глубину рюкзака, вытащил белого Мишку.

? Отку... откуда ты о нем узнал? ? спросил Тимофей, глядя как мальчик прижимает к себе игрушку и качает ее, убаюкивая. ? Подожи. Это еще не все. Дай я тебе покажу.

Ленька неохотно, но все же отдал Мишку. Гордюшин расстегнул шов на его спине. Замерзшая электроника вряд ли стала бы работать при минус пятидесяти. Поэтому он несколько минут согревал вшитый туда экран сначала дыханием, а потом ладонями.

Когда коробочка отогрелась, Тимофей нажал кнопку PLAY, повернул экран к мальчику и услышал запись четырехдневной давности:

"Привет, мой кукуш я! Это мамочка! Кук-ку! Мама тебя очень-очень любит. Очень-очень! А это дядя Тима. Он помогает маме добраться к тебе в Калугу. Привет Ленька! Обещаю, что доставлю твою маму домой в целости и сохранности! Теперь снова нажмите на ухо и запись остановится".

Гордюшин подумал, что мальчик расплачется. Но несколько горячих слез скатились по щекам у него. Мальчик не заплакал. Неужели, он еще два дня назад почувствовал, что его мать умерла? Гордюшин прогнал эту глупую мысль. Ребенок был отсталым, он был не способен учиться в школе, он мог просто оказаться бесчувственным уродцем. Тем не менее, Гордюшин счел нужным сообщить ему официальную информацию:

? Мы с твоей мамой были очень хорошими друзьями. И два дня назад я пообещал ей, что позабочусь о тебе, пока ее не будет. ? Он отдал игрушечного медведя мальчику. ? Так что мужайся. Будешь пока жить в суровой мужской компании.

Глаза мальчика по-прежнему ничего не выражали, и это начинало бесить Гордюшина все больше и больше.

Собрав узел, он приступил к инструктажу, без которого обойтись было никак нельзя.

? В доме очень холодно. Но на улице ветер, и это еще опаснее. Не облизывай губы, потому что они растрескаются в кровь. Не снимай капюшон и не три им щеки. Не снимай варежек и не трогой металлические предметы, потому что сразу получишь ожог. Ты уяснил ситуацию?

С равным успехом он мог спросить и мебель. Но он надеялся, что И его все же понял и не доставит ему в будущем лишних хлопот.

? Надеюсь, уяснил.

Они вышли из квартиры лизиной мамы. На втором этаже Тимофей остановился.

? Хочешь, покажу фокус? Правда, он не совсем для таких культурных мальчиков как мы, но он забавен и показателен.

Гордшин посветил на лестницу впереди и плюнул в этом направлении. На бетонные ступени упала уже не слюна, а кусочек льда, который тут же разлетелся в пыль.