Православие. Тома I и II

   На христианском Востоке подобное же понимание «хлеба насущного» мы находим, в частности, у Кирилла Иерусалимского:

   : Наш обычный хлеб не есть насущный. Этот же святой хлеб есть «насущный»; это то же самое, что сказать: «изготовляемый для сущности души». Этот хлеб, войдя в чрево, не извергается вон (см.: Мф 15:17), но распространяется по всему твоему составу, на пользу тела и души. А слово «днесь» говорится вместо «на всякий день»…

   Сходное толкование мы находим у более поздних отцов Церкви, в частности у Иоанна Дамаскина:

Этот хлеб есть начаток будущего хлеба, который есть хлеб насущный. Ибо слово «насущный» означает или хлеб будущий, т. е. будущего века, или хлеб, вкушаемый для сохранения нашего существа. Следовательно, и в том и в другом смысле Тело Господне (одинаково) справедливо будет называться (хлебом насущным), ибо Плоть Господня есть Дух Животворящий, потому что она зачата от Животворящего Духа, а рожденное от Духа есть дух (Ин з, 6). Говорю же это не с тем, чтобы уничтожить естество тела, но желая показать животворность и божественность этого (Таинства).

   Пение молитвы «Отче наш» заканчивается возгласом священника: «Яко Твое есть Царство и сила и слава, Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков». Хор поет: «Аминь». Именно так в православной традиции заканчивается молитва «Отче наш» на всех богослужениях, совершаемых священником. При отсутствии священника, например в тех случаях, когда верующий читает молитву «Отче наш» дома, заключительное славословие вообще не произносится. Этим православная практика чтения молитвы «Отче наш» отличается, в частности, от католической, где принято завершать молитву тем славословием, которое содержится в Евангелии: Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки веков. Аминь (Мф 6:13).

   Предположительно в первоначальном тексте Евангелия от Матфея этого славословия не было и молитва Господня заканчивалась словами «но и избави нас от лукаваго». Славословие было включено в текст «Отче наш» в некоторых рукописях Евангелия под влиянием раннехристианской литургической практики (в современных критических изданиях Нового Завета оно отсутствует в основном тексте и включено лишь в научный аппарат). На христианском Востоке данное славословие добавлялось к молитве «Отче наш» уже в конце IV века, хотя и не повсеместно: оно упоминается у Иоанна Златоуста, но не упоминается у Кирилла Иерусалимского. В дальнейшем на Западе оно сохранило свою изначальную форму, а на Востоке приобрело тринитарный характер. В таком виде оно встречается во всех известных литургических рукописях, начиная с Барбериновского Евхология (кон. VIII в.). Это показывает, что в Православной Церкви молитва «Отче наш», обращенная к Богу Отцу, воспринимается как относящаяся также к двум другим Лицам Святой Троицы — Сыну и Святому Духу.

   По окончании молитвы «Отче наш» и следующего за ним возгласа священник произносит: «Мир всем». Хор отвечает: «И духови твоему». Диакон возглашает: «Главы ваша Господеви приклоните» (в такой форме возглас встречается только в литургии, тогда как в чинопоследованиях вечерни и утрени он имеет форму «Главы наша Господеви приклоним»). Пока верующие стоят с преклоненной головой, священник читает молитву, текст которой различается для литургий Василия Великого и Иоанна Златоуста не только по форме, но и по содержанию. В литургии Василия Великого молитва носит приуготовительный характер перед причащением Святых Тайн:

Владыко Господи, Отче щедрот и Боже всякаго утешения! Приклоньшыя Тебе своя главы благослови, освяти, соблюди, укрепи, утверди, от всякаго дела лукава отстави, всякому же делу благому сочетай и сподоби неосужденно причаститися Пречистых сих и Животворящих Твоих Тайн, во оставление грехов, в Духа Святаго причастие.

Владыка Господи, Отец милостей и Бог всякого утешения! Приклонивших пред Тобою свои головы благослови, освяти, соблюди, укрепи, утверди, от всякого злого дела останови, всякому же делу доброму соедини и удостой без осуждения причаститься этих Твоих Пречистых и Животворящих Тайн, в оставление грехов, в причастие Духа Святого.

   В литургии Златоуста молитва носит благодарственный и ходатайственный характер; тематическая связь с причастием в ней отсутствует:

Благодарим Тя, Цapю невидимый, иже неисчетною Твоею силою вся содетельствовал еси, и множеством милости Твоея от небытия в бытие вся привел еси. Сам, Владыко, с небесе призри на подклоньшыя Тебе главы своя: не бо подклониша Плоти и Крови, но Тебе страшному Богу. Ты убо, Владыко, предлежащая всем нам во благое изравняй, по коегождо своей потребе: плавающим сплавай, путешествующим спутешествуй, недугующия исцели, Врачу душ и телес.

Благодарим Тебя, Цapю невидимый, Который все сотворил неисчислимой силой Твоей и все привел в бытие по множеству милости Твоей. Сам, Владыка, взгляни с неба на приклонивших перед Тобой свои головы, ибо они не приклонили их перед Плотью и Кровью, но перед Тобой, Богом, вызывающим трепет. Итак, Ты, Владыка, сделай, чтобы то, что предстоит всем нам, послужило нам во благо, в соответствии с потребностью каждого: плавающих сопровождай, путешествующим сопутствуй, больных исцели, Врач душ и тел.

   И в том и в другом случае молитва завершается возгласом: «Благодатию и щедротами Единороднаго Сына Твоего…» После возгласа хор поет: «Аминь». Диакон возглашает: «Вонмем». И священник произносит одну из древнейших евхаристических формул: «Святая святым». Эта формула встречается в конце IV века у Кирилла Иерусалимского и во множестве позднейших источников, включая самые ранние известные науке литургические рукописи.

   Смысл возгласа «Святая святым» толкуется по–разному, в зависимости от понимания термина «святой» во множественном числе. В Деяниях «святыми» назывались члены иерусалимской общины учеников Христа (см.: Деян 9:13); в посланиях апостола Павла этот термин применяется по отношению к членам других общин (см.: 1 Кор 16:1; 2 Кор 1:1; 13,12) и ко всем уверовавшим во Христа (см.: Рим 16:2). Слово «святые» употребляется в том же значении, что и слово «братья» (см.: Рим 16:14–15). Отсюда следует наиболее буквальное толкование возгласа «Святая святым» — причащение Святых Тайн доступно только лицам, уверовавшим во Христа и принявшим святое крещение; к Причастию не должны допускаться оглашенные или чуждые Церкви лица. Такое понимание возгласа подтверждается общим характером литургии верных как богослужения, в котором участвуют исключительно крещеные члены церковной общины. О том, что невозможно приступать к Причастию, не имея веры и не омывшись водами крещения, говорит святой Иустин Философ: «Пища эта у нас называется Евхаристией, и никому другому не позволяется участвовать в ней, как только тому, кто верует в истину учения нашего и омылся омовением во оставление грехов и в возрождение и живет так, как предал Христос».

   Святитель Кирилл Иерусалимский видит в возгласе «Святая святым» указание на святость, сообщаемую верующим через Причастие Святых Тайн и через аскетический образ жизни:

   По совершении сего говорит иерей: «Святая святым». Святые суть предлежащие Дары, принявшие наитие Святого Духа. Святы и вы, сподобившиеся Духа Святого. Итак, Святая святым приличествуют. На сие вы говорите: «Един Свят, един Господь Иисус Христос». Ибо поистине един Свят — Тот, Кто по естеству Свят. И мы святы, но не по естеству, а по причастию, подвигу и молитве.

   Возглас «Святая святым» может трактоваться и как призыв к святости. В памятнике II века мы читаем расширенный вариант этого возгласа: «Тот, кто свят, пусть приблизится, а кто нет, пусть изменится». В XI веке Симеон Новый Богослов трактует возглас «Святая святым» как указание на призвание христианина к святости и как призыв к покаянию:

«Святая святым!»… Итак, что же? Кто не свят, тот и недостоин? Отнюдь. Но кто не исповедует ежедневно тайны сердца своего, кто не являет должное покаяние в них… кто не плачет всегда… тот недостоин. А делающий все это и проводящий жизнь свою в стенаниях и слезах вполне достоин не только в праздник, но и каждый день, хотя и дерзко сказать, с самого начала своего покаяния и обращения быть в причастии этих Божественных Тайн.