Дождь поющего огня (СИ)

Неопределённость - кошмар.

Стремление уйти от себя,

Потворство порокам,

Страсть к насыщенью -

Всё это кошмары,

Кошки,

Не кошки,

Тигры скребутся,

Ревут в ожидании подачки -

Кровавого сердца куска.

Кошмар - если сердца не станет.

Мир в наших душах - кошмар.

Жар и Холод,

Упоенье удачей,

Пьедестальная радость,

И горе паденья.

Великая сила.

Перемены судьбы,

Покой,

Пустота,

Или буря.

Всё то,

Что пройдёт

И чего не настанет,

Чего никогда не было,

Чему не бывать.

Всё это кошмары,

Сон,

Ставший явью,

И Явь,

Перешедшая в сон, -

Кошмар бытия,

Убийство и уничтожение

И созидание на собственном пепелище.

Дары и жертвы,

Принятые и отданные безвозвратности,

Ужас осознания трусости.

Всё хуже и хуже,

Всё страшней и страшней

Рыдаем и стонем

Пред ликом кошмара,

Даже не видим

За порогом его

Вожделённой свободы,

Что у вас остаётся,

Если сердце изодранно в клочья,

Люди ужаса,

Дети кошмаров,

Подвиги мужества вам остаются,

Вечное бегство,

Холодная мгла.

..............................................................................................

Вечер в очередной раз победил дневной свет тенью наступающей ночи. Дверь опустевшей маленькой церкви со скрипом открылась, пропуская взволнованного, растрёпанного юношу в обитель поклонения святости.

Отец Георгий готовился уже покинуть свой духовный пост и вернуться домой к семье. Он совсем не ждал посетителя в такой поздний час. Священник недовольно глянул на молодого человека.

- Поздновато уже, сын мой, - кинул он вечернему прихожанину. На сей день служба окончена.

Он ожидал, что, как водится, парень оглянется на фрески с библейскими сценами и удовлетворив своё, судя по всему, праздное любопытство видом пустой церкви, уйдёт восвояси.

- Мне нужно поговорить с тобой, святой отец, - тихо сказал юноша.

- Не время для исповеди. Поздно. Служба окончена, - повторил Георгий.

- Но разве служба господу кончается для вас с уходом света?

- С уходом света закрывается церковь в простые дни и долгий день просит хорошего отдыха.

- В простые дни?... - переспросил ночной гость с усмешкой. Мне нужно поговорить с тобой, святой отец. - Голос парня был твёрд, и даже несколько властен.

- Ну хорошо, подойди поближе, присядь и расскажи, что привело тебя в божий храм.

Пастырь присел на скамью и указал на место подле себя.

- Я хочу, чтобы ты рассказал мне о монастырях, - потребовал юноша, усаживаясь рядом со священником.

- Как твоё имя, сын...

- Артемий. Я просил рассказать о монастырях.

- Но к чему тебе это. Очень похвально, если ты пожелал покинуть суетный мир и посвятить себя господу. Но неблизок путь к царствию небесному, очень трудно отторгнуть искушения. Тебе надобно хорошенько подумать прежде, чем сделать такой важный шаг.

- Я не собираюсь уходить в монастырь, - возразил юноша.

- К чему же тебе знать о всех тяготах монашеской жизни? Или ты...

- Я прошу тебя, отец, расскажи. И отец Георгий рассказал юноше о монастырских уставах, обетах, образе жизни.

- В монастырях молятся господу, молятся, забывая самого себя, - сказал пастырь в конце рассказа.

- К чему же молится, если забыл о себе?

- О себе забывают, чтобы помнить о других, - улыбнулся отец Георгий.

- И если ты всё-таки собрался стать монахом, тебе предстоит очистить сердце прежде, чем храм божий распахнёт двери свои пред твоим обузданным прахом.

- Нет, святой отец, это я собираюсь распахивать своё сердце. Это храму придётся почистится, прежде чем пущу я его в прах свой. Ибо храмы божьи для меня лишь кирпичи, из которых я построю истинный храм в свободном сердце. Ибо меня унижает, когда люди прячутся друг от друга. Ибо я не собираюсь подгонять сердце под чужие стены.

Георгий молчал и слушал слова Артемия, и только искры восторженности в глазах выдавали его радость от услышанного. Он слышал впервые такие слова. Хотя ждал этого всё жизнь. Последнее время он уже начал терять веру в существование людей думающих, как этот юноша.

- Тебе предстоит долгий путь...

- Да, отец, но... научи меня... укажи дорогу и дойду я, и если, не доходя, сгину, то ведь с надеждой погибну. И последней мыслью моей будет мысль о радости пути к свободе.

- Кто я, чтобы указывать тебе. Мало кто избирает подобные пути, - покачал головой пастырь. - В сущности, любой наш путь праведен, если он устремлен к бесконечности. Все пути ведут к Богу, но многие не ведают ни о конце своего пути, ни о Боге, полагая венцом сущего успокоения в смерти. На заблудших овец похожи они, их жизни плутают среди жизней многих и многих. Каму-то они мешают, кому-то делают благо, и получается, что и жизни их для тягот или радостей идущих до конца.

Тебе следует знать одно правило: ты и любой другой, будь то человек или зверь или даже крохотная блоха на теле паршивого пса, равны перед ликом господа. Независимо от твоих действий ты не выше и не ниже кого бы то ни было. В мире существует равенство и равновесие, и это закон божий.

Ты не избрал путь поклонения, и ты не избрал путь идущих друг с другом. Тебе предстоит идти в далекий обход, ибо ты не признаёшь чужого пути. Как знать, может быть, обход этот окажется ближе других путей.

Я понял тебя, брат мой, ты идёшь к свободе, знай же, что великое множество храбрецов гибло или вечно блуждало на пути свободы. Чтобы идти, одному нужна сила, ты должен искать её везде и во всём, найти и подчинить себе. У силы также есть правило: она покоряется только искреннему сердцу, только бескорыстно можно обрести силу. И самое важное для тебя - научится желать, не желая, дарить и не ждать отдачи, и не когда ничего не просить, даже у господа Бога.

Георгий замолк и опустил голову.

- Мне нечего сказать тебе более, брат мой, всё остальное ты откроешь сам, мои истины для тебя ложны. Но я верю в тебя, в глазах твоих видно

упорство, видится частота.

- Почему же сам ты сидишь среди этих стен и поёшь людям о смирении, когда в тебе клокочет жажда великого странствия, если в тебе угасает день за днём понимание пути к свободе.

- Понимание - вовсе не предназначение, - возразил Георгий. - Разве достаточно понимания высоты, чтобы подняться на гору или чтобы летать. Нужна начальная сила, нужно мужество. Если этого нет, ни какое понимание не спасет тебя от неизбежной гибели. А здесь я в месте с людьми. В месте мы - сила. То, что дарю им, они отдают сторицей, и мы дойдём до конца.

- Но тогда твоя судьба вплетается в их судьбы, ты не одинок, и ты счастлив. Счастье - это конец...

- Любая судьба вплетается в чужие судьбы, а счастье... просто это очень приятно быть счастливым.

Артемий поднялся со скамьи и протянул руку священнику.

- Прощай, святой отец.

- Прощай, брат мой.

Артемий направился к выходу. С расписных сводчатых стен смотрели святые, почти у всех их были подняты руки, словно они приветствовали уходящего от них или махали ему на прощание, как доброму другу.

Над крышей церкви светлело небо.

.................................................................................................

Долгий путь наливает ноги беспощадным золотом неминуемой усталости.

Лес дремуч и темен. Солнце спряталось за далекие горы, оставив до утра власть над ночной землёй далеким небесным сестрицам.

Ночные птицы перекликаются, словно советуются о делах тьмы.

Откуда приходит тьма? Куда она отправляется с возвращением света?

С небес ли опускается она чёрным покрывалом мглы, или недра земные извергают черноту на встречу холодеющему небу?

Так думает ночной странник, поистине странна поступь его в дремучем лесу. Его глаза - глаза ночной птицы. Ни разу не споткнулся он о злобные корни, и не наткнулся на острый предательский сук.