Посторонитесь! Лисица идет в Хокаге (СИ)

Я всегда задавался вопросом, как она предугадывала мои движения, атаки. В наших дуэлях меня не отпускало чувство, будто носитель шарингана не я, а моя напарница. Даже с активированной проклятой печатью, мы, будучи практически равными по скорости, были невероятно далеки друг от друга. Она предугадывала каждую мою атаку, каждое движение, читала меня как открытую книгу и знала наперед все мои действия.

Каждый прожитый день, когда я становился сильнее, меня начинало пронимать, насколько могущественна моя напарница. И чем больше я проводил времени вместе с ней, тем больше росла уверенность в этом.

Я отлично освоил шаринган, и мне уже было под силу использовать гендзюцу, но на Нару это не работало. Помню мое торжество, когда заметил ее помутневшие глаза, верный признак того, что она была поражена иллюзией. Тогда моя наивная гордость вмиг была растоптана ее словами - 'гендзюцу это ложь, никто не может меня обмануть'. После этого она продолжила бой как ни в чем не бывало.

Но я не испытывал к Нару той ненависти, что была раньше. Скорее, мои чувства переменились на стремление стать равным ей. Подобное желание грело меня и заставляло упорно трудиться. Время шло быстрым незаметным потоком, мы выполняли грязные задания санина. И всю темную сторону нашей работы брала на себя Нару. Она не позволяла мне обагрять руки. Останавливала, если я пытался кого-нибудь убить, и, что самое странное, напарница всегда вовремя угадывала моменты моей ярости. Моменты, когда я готов был лишить жизни.

Нару приходила в последний момент, успокаивала меня и делала то, что должен был делать я. Орочимару не знал о таких вещах. Напарница запрещала мне говорить ему об этом. В такие моменты меня поражали ненависть и презрение к самому себе. Я ненавидел себя за слабость. Думаю, девушка решила оберегать меня подобным образом, но худшим в моем положении было другое.

Я испытывал к Нару нечто большее, чем простая привязанность. Мне было больно смотреть на то, как ее чистая и добрая душа оскверняет себя убийством и насилием. Я ненавидел себя за беспомощность и ненавидел наш мир за несправедливость и неправильный уклад.

Перед моими глазами часто возникла картина, где человек, которого можно было считать по настоящему хорошим, делал вещи, противоестественные его натуре, вещи, которые он презирал. Нару ненавидела то, что делала, не знаю почему, но она мирилась со своей ролью. Хотя с ее силой можно было бросить противный мир, в котором она погрязла, и жить своей жизнью. Но что-то удерживало ее, и я догадывался, что за причина не давала ей уйти.

Это был я. Я и только я. Будто бы кандалы преступника удерживал Нару от побега. Или даже хуже, помню, как мы с ней выполняли одно задание и натолкнулись на охотников. Те потешались над материнским инстинктом оленя, который не мог бросить свое мертвое дитя. Животное давно отринуло страх и пыталось поднять на ноги убитого олененка.

Эта картина глубоко врезалась мне в память, я думал вмешаться, но Нару остановила меня. Мы лишь наблюдали за тем, как кучка живодеров добила прекрасного лесного жителя. Тогда я спросил ее, почему она меня остановила, но в ответ услышал лишь молчание.

Ее мотив к бездействию меня злил, потому что рушил ее образ правильного человека. Я часто искал ответ, спрашивал ее и донимал расспросами. Устав от моего излишнего внимания она задала мне вопрос:

- Что бы ты чувствовал, если оказался на месте того оленя?

- Злость, я бы хотел отомстить.

- Ты думаешь своими категориями, но если представить, как меньше перенести страданий, то для нее было бы лучше умереть, чем жить без своего потомства.

- Откуда ты знаешь, что у нее на душе? Не уверен, что о таких вещах кому-то ведомо.

- Но давай предположим, что мне известно об этом, не лучше ли было оставить все как есть?

- А как же зло?.. Оно должно быть наказано, люди совершили злой поступок, так почему мы должны их жалеть? Я оценю жизнь ни в чем не повинного животного больше, чем кучку садистов.

- Но ведь ты сам говорил, что мир несправедлив! Бороться с каждым его изъяном глупо.

- Значит, буду глупцом, после того, как я убью Итачи, займусь этим. Мои слова странно подействовали на девушку, она посмотрела с удивлением, а затем сказала:

- Не думала, что ты размышляешь о подобных вещах.

Подобная реакция странно отозвалась во мне. Она явно не ожидала от меня такого, это было обидно. За все время нашей совместной работы, мы стали близкими, но порой возникало чувство, что это лишь иллюзия, а наши дружеские отношения карточный домик.

***

Тренировки. Как много они значат для меня, человека, погруженного в совершенствование своих навыков. Моя жизнь похожа на гонку, и неизвестно, когда закончится этот бесконечный забег. Я загонял себя, теша мыслью, как будет приятно одерживать верх над братом. Бил и крушил макеты, доводя себя до предела. Сломал почти все деревянные куклы, но на последней меня остановили.

Единственный, точнее, единственная, кому это было под силу, не считая Орочимару. Нару мягким движением перехватила мою руку и сказала:

- Надо поговорить.

Я с удивлением последовал за ней. Мало того, что она редко появлялась в убежище санина, так еще и сама пришла ко мне. Неслыханное событие, но интригующее. В последнее время нечасто мне приходилось с ней разговаривать, она постоянно пропадала на непонятных заданиях.

Мы выбрались из убежища. Девушка перешла на бег и ускорилась, направляясь в далекое и неизвестное место. Наш дуэт покрыл приличное расстояние, меня охватили опасения - 'неужели она хочет сбежать?'. Но, к счастью, это было не так, понял я, когда мы оказались перед пещерой. Нару зашла внутрь, я последовал за ней.

- Здесь у него нет ушей, я хочу поговорить с тобой.

***

- У меня есть к тебе просьба, я хочу, чтобы ты пошел со мной в одно место, - Нару обратилась ко мне с теми редкими нотками, что приводили меня в восторг, подтверждая то, что я дорог ей.

- Хорошо.

- Даже не спросишь, куда, зачем?

- Но ты все равно не ответишь.

- Нет, что ты. Детали раскрою, все-таки это я тебя прошу. Мне всегда хотелось открыться тебе.

- Тогда я весь внимание, - свойственное мне безразличие тут же пропало, я впервые за долгое время заинтересовался.

- Ты часто спрашивал меня, кто мои родители, что ж, отвечаю: Четвертый Хокаге - Намикадзе Минато, его жена - Кушина Узумаки. Это первое, второе: насчет природы моей силы, я - джинчурики девятихвостого, за мной охотятся Акацки и Коноха, поэтому я примкнула к Орочимару. Третье касается моей просьбы, мне удалось кое-что разузнать о том, как погибли мои родители. Отец использовал запретную технику и пожертвовал не только жизнью, но и душой. Все это время я занималась поисками информации об этой технике и искала способ освободить отца. Можно сказать, что я его нашла, но после его использования я буду некоторое время беспомощна. Ты помнишь об Акацки, я опасаюсь покидать убежище одна, в последнее время они слишком часто вставали у меня на пути. Поэтому я хочу, чтобы ты сопровождал меня и помогал по возможности.