Терапия поведением

Возник вопрос: чем обусловлена такая неадекватная реакция или в чем черпается энергия для такого реагирования?

Ответ был получен в процессе первых двух («симптоматических») этапов «Терапии поведением».

После устранения актуальной для пациента симптоматики невроза актуализировалось «беспричинное» депрессивное или субдепрессивное состояние^[93] (на рис. 2. «Напряженность»).

Внешние конфликты

Поиск причин этого «беспричинного» состояния обнаруживал, приводил к осознанию самим пациентом и делал для него значимыми прежде не устраненные и ощущаемые неодолимыми жизненные трудности (в семье, на работе, в быту и так далее) - так называемые «внешние конфликты» (рис. 2).

Оказывалось, что эти неодолимые для пациента трудности существовали задолго до манифестации болезни.

Обычно пациенты отвергают связь своих психосоматических расстройств с внешними конфликтами.

Сложность в том, что «неразрешимые» трудности пациент «старается» не помнить, скрыть даже от себя. Избегает беседы о них, как бесполезной и мучительной.

Вызванное у пациента интуитивное предчувствие, что у психотерапевта есть «ключи» к решению его «неразрешимых» проблем, помогает ему (пациенту) осознать эти проблемы и вернуться к поиску путей их разрешения.

Таким образом, создаются новые жизненные перспективы - то самое будущее, отсутствие которого рождало явную и скрытую депрессию.

Позже оказалось, что внешние конфликты можно вылить и при тщательном знакомстве с жизненной ситуацией пациента уже при первой встрече.

Теперь с диагностической целью сфера конфликта выявляется врачом в беседе, ведущейся, как ассоциативный эксперимент, по эмоциональным реакциям и задержкам пациента в ответ на затрагиваемые темы.

Наиболее частые внешние конфликты приведены в таблице № 9.

Изучение содержания и особенностей внешних конфликтов обнаруживает:

- что это трудности, трагедии и несчастья, встречающиеся в жизни всех людей;

- что у моих пациентов эти беды чаще касаются семейной жизни (90%);

- что мои пациенты, по какой-то закономерности чаще оказываются в целом стечении трудностей, словно «кличут беду».

Возникли вопросы:

- почему под влиянием обычных в жизни невзгод мои пациенты заболевают?

- не являются ли их более частые несчастья следствием их способа жить (определенного жизненного стиля - сценария)? Если это так, то

- чем характеризуется этот способ жить (стиль - сценарий)?

- в чем причины такой частой семейной неустроенности моих пациентов?

Внутренний конфликт и

 жизненный стиль, обрекающий

 на несчастье и болезнь

В поисках ответов на эти вопросы мы с пациентами выявляли то внутриличностное противоречие - «внутренний конфликт», которое способствовало возникновению жизненных трудностей и делало их для личности неодолимыми (таблица № 10 и рис. 2).

Исследуя преморбидные^[94] личностные особенности -акцентуации (4, 15, 16, 21, 30) (таблица № 11), я заметил объединяющую всех моих пациентов жизненную позицию.

Конформистами я считал тех, кто на ранних этапах жизни (пубертат^[95], юношество) отказался от поступка, собственного вкуса, ответственности. Не научился выбирать из двух противоречивых тенденций. Любая нешаблонная жизненная задача для них оказывалась неразрешимой.

Эти пациенты реагировали преимущественно обсессивно-фобическим синдромом в рамках невроза навязчивых состояний и неврастении.

Нетворчески гиперсоциальные^[96] и с подавленной инициативной тенденцией демонстрировали заученный, принужденный «альтруизм». Они наваливали на себя груз больший, чем хотели и могли нести. Жили с ощущением своей большей, чем у окружающих, доброты и страдали от «неблагодарности» тех, кому «все отдали». Ощущая себя незаменимыми «солдатами на посту», чувствуя, что у них траты преобладают над приобретениями, они обижались на жизнь, страдали неврастенией, часто с артериальной гипертензией^[97], кардиальными дисфункциями^[98] и фобиями.

Эгоцентрики маскировали отсутствие действительных социальных интересов всяческой показной активностью. Демонстрировали гражданственность, доброту, заботу, гиперсоциальность. Сами уверялись в том, что они такие, каковыми себя предъявляют, путали намерения с результатами и ждали благодарности за благие намерения. Они чаще страдали истерией.

Всех моих пациентов объединяла одна и та же безынициативная, пассивно-потребительская, инфантильная^[99] жизненная позиция людей, живущих под чужую ответственность.

Они по-детски, чаще не сознавая того, ждали платы за любую свою активность, так же, как ребенок ждет заботы от воспитателей. Все они оказывались в ситуации обмана ожиданий: в семье, на работе, в обществе. Везде им «за их добро добром не заплатили».

Из таблицы № 11 видно, что определенные преморбидные личностные акцентуации коррелируют^[100] с определенными внутренними конфликтами. Эти корреляции кажутся мне закономерными.

Среди мужчин преобладали пациенты с ананкастными, тревожно-мнительными чертами, это конформисты и подавившие инициативную тенденцию. Они склонны к невротической фиксации любого соматического дискомфорта, предрасположены к развитию фобических и ипохондрических синдромов.

Среди женщин преобладают акцентуации по демонстративности.

Демонстрант движим одной потребностью в одобрении. Вместе с одобрением он привык получать заботу о нем, обеспечивающую все другие его нужды без его участия.

Мир всех, кроме врагов, он путает с нарочно приставленной к нему «нянькой».

Среди тех, кого он считает своими, то есть нравственными людьми, он может только претенциозно ждать, доказывать права, обижаться, обвинять в вероломстве.

Таким образом, если обычно одобрение поддерживает и раскрепощает самостоятельную активность, то демонстранта оно парализует, затормаживает всякую полезную для него деятельность.

Поиск одобрения и самоодобрения «вытесняют» почти все его импульсы. Среди «своих» он оказывается «хронически загипнотизированным» (И.П. Павлов).

Свои импульсы демонстрант может осуществлять только по истерически: под защитой ложных мотивов (17, 19, 35), расторможенный алкоголем, наркотиками, или среди врагов, где ему никто ничего не должен и его инициатива раскрепощена. Поэтому он так часто интуитивно стремится к конфликтам, превращает (субъективно и объективно) «своих» во «врагов». Так он обретает свободу. Ему легко быть «против» чего-либо. Он не умеет знать «за» что он. Любая человеческая связь стесняет его свободу.

Существенно, что современный демонстрант часто достаточно независим в своих оценках от актуального окружения и озабочен тем, чтобы понравиться себе, а не другим (как истерики прошлого), но, как и прежде, добившись одобрения (теперь самоодобрения) он всего остального, нужного ему, ждет не от себя.

Демонстративность коррелирует с эгоцентризмом и истерическим неврозом.

Belle indifferentie - прекрасное безразличие (17) - одна из форм демонстративности.

Термин подчеркивает равнодушие, как к чужим, так и к своим переживаниям. Отсюда холодность, черствость в эмоциональных отношениях, сексуальная индифферентность, отказ от выбора, инициативы, в любви предоставление себя в чье-либо распоряжение, всегдашняя неутоленность.