Зависимость. Трилогия (СИ)

   Крайм начинала сначала каждый раз, когда ей этого хотелось.

   Беда лишь в том, что у нее еще ни разу не выходило довести дело до конца. Начать всегда легче, чем закончить.

   Еда как обычно была слишком пресной, чтобы можно было разобрать ее вкус, бледно-зеленый цвет каши из бобов заставлял вспомнить о морской болезни. Но здесь вовсе не было так уж плохо, как могло бы показаться на первый взгляд. Регулярное питание, крыша над головой, почти что мягкая перина и душ два раза в неделю. Не пятизвездочный отель, конечно, нет кондиционеров, а днем бывало ужасно жарко, возможность смотреть телевизор только два часа в день, да и к тому же один на два десятка человек, питание чересчур однообразно. Самым главным недостатком для большинства из прибывавших здесь был запрет покидать помещение без специального разрешения, но только не в случае Крайм.

   Да и оранжевый цвет был ей к лицу.

   Закончив прием пищи, она поднялась, позволив охраннику застегнуть наручники на своих кистях. Никто не смотрел в ее сторону, пока она не дошла до двери, затем сидящий у самого выхода парень едва заметно поднял голову на несколько сантиметров, прежде чем снова уткнуться в свою миску. Положительный ответ.

   Ее комната находилась почти в самом конце коридора, привстав на цыпочки можно было разглядеть через решетку красную кнопку пожарной тревоги. Комната из металла, фронтальная стена из крепких железных прутов толщиной в ее ногу. Сейчас Крайм была совсем крошкой. Рост чуть больше полтора метра, тоненькие слабые конечности, маленькая мышечная масса, в противовес всему вышеперечисленному - огромные серо-зеленые глаза и густая грива золотисто-русых волос.

   Как только двери ее "комнаты" со скрежетом закрылись, Крайм снова осталась в одиночестве. Здесь было тихо, спокойно, ее никто не трогал, пока она сама не влезала в неприятности. Рай, в общем, если бы не еда. Заключение не пугало ее.

   Забравшись с ногами на койку, она облокотилась спиной о стену и вздохнула. Ей так не хотелось совершать побег.

  ///////

   Солнечные лучи падали на толстое стекло, преломляясь, и разноцветные полоски радуги освещали пол. Белл переместился так, чтобы зеленый луч падал ему на ботинок: зеленый свет это всегда хорошо. Невнятное бормотание заставило его поднять голову и посмотреть на сидящего напротив старика. Высокие залысины и длинный нос предавал ему вид старого киношного вампира. Трясущимися пальцами он настойчиво передвигал шахматную фигурку слона, очевидно, спутав его с ферзем.

   Белл знал, что поправлять его бессмысленно.

   Ровно через двадцать минут в общую гостиную вошла медсестра, неся на подносе множество разноцветных таблеток, каждая лежала на именной карточке. Среди них была и та, что предназначалась Беллу. Она была горькой на вкус, и сколько бы воды он ни выпил, не удавалось заглушить мерзкий привкус во рту.

   Попав сюда, Белл активно сопротивлялся, отказывался принимать лекарства, несколько раз избил санитаров, пытаясь сбежать, его семь раз закрывали в камере для буйно помешанных, а потом перевели на специальный этаж, где держали самых опасных. С тех пор Белл приложил все силы для того, чтобы казаться как можно менее нормальным, но при этом неопасным. Его старания неожиданно принесли позитивный результат, и две недели назад его снова перевели сюда. Старики с болезнью Альцгеймера, шизофреники, всевозможные психозы, олигофреники стали для него почти что семьей.

   Отчаявшись переставить фигуру туда, куда ему хотелось (в той клетке стояла пешка Белла), старик выпучил глаза и широко раздвинул губы, продемонстрировав светло-розовые мягкие десны, и двумя руками сгреб все фигуры в центр доски, издавая при этом какие-то булькающие звуки. Белл заставил себя посмотреть в окно, и на мгновение ему показалось, что решетки расплылись у него перед глазами.

   Кто-то из санитаров вколол старику успокоительное, и он безвольно откинулся на спинку стула, его пустые светло-карие глаза уставились куда-то вдаль, а по подбородку стекала слюна. В последнее время его состояние резко ухудшилось, что особенно сказалось на речевой функции. Еще три недели назад он выглядел гораздо бодрее и радостно щебетал о том, что в последний визит его дочь взяла с собой внука. Скорее всего, то была их последняя встреча. Трудно предсказать, отсрочил визит семьи окончательное безумие, или же приблизил его.

   С первого взгляда было ясно, что болезнь уже победила, но Беллу было жаль старика, и почему-то не хотелось оставлять его в одиночестве. Ему даже казалось, что время от времени в глазах больного мелькало что-то прежнее, и тот был ему благодарен. Белл не мог даже представить, что может быть хуже, чем закончить свою жизнь вот так, здесь.

   Глупо улыбнувшись медсестре, он взял с подноса таблетку и несколько мгновений разглядывал ее, прежде чем проглотить. Медсестра - Рейчел - попросила его открыть рот и проверила, проглотил ли он лекарство, и только затем двинулась дальше. После продолжительной, впрочем, совершенно безутешной борьбы, у Белла сложилась здесь соответствующая репутация. Он сам осложнил для себя пребывание в чертовой больнице. Улыбнувшись напоследок Рейчел еще раз, парень представил, как одним движением ломает ей шею.

   Ему разрешили выйти из гостиной только через час, когда уже было слишком поздно выдавливать из себя таблетку. Попав в кровоток, мерзкий яд двигался по его телу, отравляя клетки. Картинка перед глазами стала чуть расплывчатой, зрачок никак не мог сфокусироваться на чем-то одном.

   Белл отдал бы все на свете, чтобы приобрести силу, позволившую ему разодрать эти решетки голыми руками.

  //////

   Крайм с закрытыми глазами отсчитывала секунды. Ей нельзя было сбиться, так как от этого зависел успех всей операции.

   Краем глаза девушке удалось рассмотреть точное время на часах, когда ее вели с ужина, с тех пор она продолжала отсчитывать время. Через каждые пять минут она делала зарубку на стене, чтобы не сбиться.

   Тело, слишком маленькое и слабое, чтобы дать отпор в реальном бою, станет сильным союзником во время побега.

   Проведя здесь семь месяцев, Крайм зарекомендовала себя как тихая, не проблемная, замкнутая и неконфликтная. Она никому не говорила, за что именно ее отправили сюда и на какой срок. Всегда ходила с низко опущенной головой и все время молчала.

Призраки могут приходить и уходить, когда пожелают.

Когда оставалось подождать всего три минуты, Крайм открыла глаза, уставившись на свои скрещенные на груди тонкие руки. Огромных усилий стоило не смотреть в угол "комнаты", где мигала красная лампочка камеры видеонаблюдения. За стеной разбушевался один из заключенных. На вызов пришли несколько охранников. Крайм отчетливо слышала звуки ударов и скривилась, вспоминая ощущения ударов от тяжелой резиновой дубинки на своей коже. При желании такой дубинкой можно было проломить череп, расплющить ребра или позвоночник. Помнила так же собственное тело, покрытое лилово-красными синяками от шеи и до кончиков пальцев ног. Рука сама потянулась к лицу, ощупывая нос. Но в этом теле переносица никогда не была расквашена, и кость не приходилось собирать по кусочкам, как конструктор "Лего".

   Ей долго пришлось учиться смирению.

   Закончив в соседней камере, один из охранников громко приказал доставить заключенного в карцер. После этого все стихло. Единственным звуком оставалось жужжание тусклых ламп, но Крайм уже настолько привыкла к нему, что этот звук казался ей отголоском биения собственного сердца. Огромное сердце тюрьмы.

   Еще один побег, а после этого у Крайм появится очередной шанс начать все сначала. Если она снова все не испортит.

  /////

   Белл долго не мог уснуть. Его сосед долго ворочался из стороны в сторону, зовя какую-то женщину, и очень расстраивался, когда она отказывалась идти к нему. Как можно быть неудачником даже во сне?