Небесные (СИ)

Смертники напряглись, накренились. Огромный механизм дрогнул, колеса нехотя заскрипели по доскам. Затаив дыхание, следили, как тяжелый деревянный корпус вкатывается на мостик, как угрожающе проседает под его весом мусор в грязной воде. В момент, когда таран достигает середины рва, активизируются гаронцы. С бойниц летят горящие стрелы, втыкаются в мокрую крышу, шипят. Мгновенно раздается встречная команда, лучники Круга целятся в щели между зубцами. Расстояние немаленькое, но на кромку земли сочно падает длинное тело. Хард находит взглядом меткого стрелка, запоминает. Еще один перевешивается через край и остается висеть. По ту сторону раздается рык, треть горящих стрел переносится на лучников Круга.

Таран у стены. Пока смертники раскачивали бревно, гаронцы подтащили чан, перевернули. Темная густо бурлящая жидкость ударяется о кровлю, впитывается в шерсть, скатывается по наклонной. Высокому солдату, стоящему у наконечника шеста, обваривает вытянутые руки. Он кричит, высовывается из-под защиты крыши и оседает с пробитым камнем виском. Его место тут же занимают другие. Удар, второй, третий. Сначала слабый, затем раскачавшийся, чуть сильнее, затем в полную силу. Смертники ломятся методично, с мрачной решимостью обворованного хозяина. По каменной стене идут трещины.

Наверху движение - тянут второй котел. Опрокинуть его уже не удается. Сотники из тысячи Рагона ядром из катапульты сносят верхнюю часть стены. Солдаты радостно вопят: механизм в безопасности.

Погрузившись в наблюдение, Хард забыл про наследника, оглянулся. Принц выглядел так, будто был готов потерять сознание.

Последний удар - и таран скрылся за облаком каменной пыли. Когда она рассеивается, смертники уже у внутренней стены. Тысяча Дакруха обступает ров, сосредотачивается у перехода. Катапульты продолжают метать ядра, мутная вода бурлит. Еще чуть-чуть - и в обороне Дымрока прорежется огромная дыра.

В уцелевшей башне появляется камаль, что-то говорит квадратному гаронцу, тот исчезает. Минуту спустя под ноги смертников летят какие-то комья. Хард не может различить, что это такое, но тяжелые звуки раздаются в том же ритме, и он решает, что атака провалилась. Кругом - мелодия жизни и смерти. Ржут напуганные гамом кони, взрывают копытами зеленый наст. Кричат солдаты, подзадоривая себя перед схваткой. Страх, ненависть, ярость, безнадежность взбалтывают воздух, проникают в глаза, ноздри, разинутый рот, будоражат сознание, превращая войско в одного огромного кровожадного зверя. Свистит метательный рычаг требушета, с сухим треском откалываются зубцы стен и верхушки башен. Взвиваются тона и полутона лая гаронцев, тонко верещит безусый солдат. За спиной Круга хлопает синяя накидка. Мир наполнен звуками, каждое движение рождает похоронную песнь. Удар тарана - это одна нота. Всплески воды - вторая. Поскрипывание колес обоза - третья. Вместе они рождают оглушительную мелодию, прелюдию смерти, к которой каждый вносит свою лепту. Но играют не все. Вокруг принца - пузырь из тишины. Он один не поет. Арг поет прерывистым дыханием. Дакрух - громким голосом. Рагон - главный певец. Он заводит песнь, остальные подпевают. Наследник молчит. Кажется, что и конь под ним врос в землю, застыл, боясь пошевелиться. В хаосе и беспрерывном хороводе вещей принц - единственный, кто не движется и не поет.

Внимание Харда привлекает белоклюв. Посланник едва держится, летит низко, почти задевая драгоценными крыльями шлемы солдат. Зависает перед самым лицом Рагона, передает сообщение и рассыпается алмазной пыльцой. Рагон мрачнеет, подзывает Гора. Тот вместе с подкреплением мчится на помощь к смертникам.

- В чем дело? - кричит Хард.

Рагон не слышит. Натягивает поводья, скачет к своей тысяче. Хард велит Аргу охранять наследника, скатывается вслед, слышит:

- Нужно поторопиться.

Ритм вдруг рушится. Очередной удар тарана доносится с опозданием, легким, но уловимым. Каждый новый удар раздается все глуше и медленней. Все пространство от крыши до колес заволокло клубами темно-серого дыма. На стене - паутина, два-три сильных рывка - и она поддастся. Над водой рва стелются крики, Харду чудится рев Оха. Хард не может сказать, чего в нем больше - гнева или боли. Вскоре ему перестают подвывать, кузнец остается один. Подкрепление поспевает вовремя. Окутанные с головы до ног солдаты сливаются с серостью, амплитуда колебаний вновь возрастает. Донг - трещины расходятся во все стороны, донг - на камне вмятина, донг - проход пробит.

Круг влетает в крепость первым. Его люди должны пробиться к главному входу, поднять решетки и опустить мост. Хард окидывает быстрым взглядом строй. Личный - натренированный, безупречно ровный, проверенный годами и битвами; ановский - кривой, придавленный к земле тяжестью доспехов. Он отставил их назад, в крепость войдут последними и только при необходимости.

В Дымроке хаос. Хард прислушивается: клацанье мечей, железный топот, вскрики. Над этой сумятицей поднимается отдаленный женский крик. С грохотом обрушивается еще одна башня, скатываются камни. Кто-то оказывается под завалом. В нетерпении мнутся воины Дакруха. Они должны были попасть в крепость раньше других, но уступили королевским. Теперь вся заслуга достанется синим. Судя по звукам, бои перемещаются ближе к главному входу. Хард натягивается. Все ближе и ближе. Со стен коричневая кожа продолжает обсыпать солдат стрелами. Время тянется медленно, кажется, что штурм начался века назад.

Мост дрогнул. Кто-то, наконец, добрался до барбакана. Трос пришел в движение, показалась решетка. Не дожидаясь, когда мост окончательно ляжет на берег, Хард вскочил на него, скомандовал: "За мной!" и побежал. Тяжелая решетка нехотя заскрипела, поползла вверх. Хард поднырнул и с ходу бросился в самую гущу сражения.

Харду доводилось биться со многими. Высокие худосочные мирасцы двигались неуклюже, будто отрывание стопы от земли причиняло им физическую боль. Они стояли на месте и лишь меняли положение корпуса. Сражаться против таких как кости обгладывать. Головорезы из Гиблых болот, поджарые, жилистые, нападали скопом. Кружили, тявкали, и пока кто-то отвлекал внимание ложным выпадом, подкрадывались сзади. Отскакивали резво, клацали зубами, рисковать не любили. Наемники наступали открыто. Воевали за деньги, действовали с благоразумием, но совершенно предсказуемо. Необдуманных действий не свершали, за подвигами не гнались. Хорошая, бездумная тренировка для оттачивания навыков. Труднее приходилось с дымчатыми. При угрозе потомки полоумных колдунов распадались в пыль и собирались воедино уже в другом месте. Не всегда в том виде, из которого рассыпались. И не всегда в единственном числе. На глазах Харда два клубка пыли, столкнувшись в воздухе, собрались в вместе, раскидав лишнее. Собравшийся из разных частей монстр рухнул на колени, не обращая внимания на занесенный меч, и тряпкой принялся протирать камни.

Техника гаронцев отличалась от остальных. Хард еще не видел такой атаки, когда использовался каждый кусочек тела. Согнутое колено - чтобы устоять, локоть - чтобы пережать горло, поднятые плечи - чтобы прикрыть шею. Ни единого лишнего движения, все скупо и выверено, на их фоне солдаты с широкими махами и долгими шагами выглядели запущенными разозленной женщиной поленьями. Пользовались окружением по максимуму, находили применение всему. Оставшийся безоружным гаронец прыгнул на соперника с лестницы, вонзился ногтями тому в глаза, крупными зубами вгрызся в нос. Оглушенный болью солдат рухнул, двумя сильными ударами его наездник размозжил ему голову о мостовую, кинулся на следующего. Хард прикончил его одним взмахом.

На одно движение риссенца приходилось два-три движения гаронца. Солдат спасало только наличие металлических пластин. Харду пришлось переделываться. От топтаний уклонялся, держал путь наверх. Вновь женский крик.

Из башни выбежал Круг, схватился с плечистым. В скорости не уступал, значит, переделался еще раньше. Уклонился от удара, пропустил вперед, развернулся, вонзил меч, принялся за следующего. Хард убрал того, что целился Кругу в спину, добрался до ступеней, поднялся вверх, на платформы на стене. Поверхность неровная, но сражаются и тут. Хард не видит никакой организованности. Есть техника боя, но нет стратегии и плана. За такой просчет генерал Маловер бы уже три шкуры спустил. Сверху все прекрасно просматривается. На запад и восток разбегаются две шероховатые змейки стен, сворачивают на север, где смыкаются через несколько поворотов. Между ними - город. Старинный, построенный тысячелетие назад. Отсюда видно высокие дома, городскую площадь, статую Ярока с воздетыми к небу руками и запрокинутой головой. Подношения у его ног. Местных жителей нет. Убиты или заперты - разберутся позже. Сейчас не до того.