Зимний фарс или баллада о бесстрашной Татьяне (СИ)

Муж!

Зачем мне муж? У меня уже был один. Мне не понравилось.

Я осторожно высунула лицо из пухового сугроба и постаралась как можно деликатнее озвучить просьбу.

- Простите, пожалуйста...

- Ты с Земли угодила в наш мир, - не стал вникать в мою вежливость "муж". - Из будущего, настоящего или прошлого аптекарь тебя вытянул не знаю, но дороги обратно в любом случае нет. Смирись...

Я оторопело уставилась на новоявленного супруга.

- Если бы действие обратное было, ты бы сейчас прежде долго сомневалась в реальности происходящего. Но ты веришь, а это значит, что Любомира жизнями обменялась, а не телами. Видно, судьба твоя ей больше по душе была, - его, кажется, последняя мысль искренне расстроила.

Я неожиданно для себя самой жалостью прониклась. В каком-то смысле он тоже жертва обстоятельств. Правда, сомнительная жертва. С чего это от него жена убежала? Да еще так радикально.

- То-то я смотрю Любомира молоденькая чересчур стала, - он опять склонился и в глаза мне заглянул. - Лет на тридцать ты выглядишь. Совсем дитя неразумное.

Сказать, что снова удивил - вообще ничего не сказать. Во-первых, если тридцать - это для него "дитя неразумное", то сколько же ему...

- Сто тридцать, - прервал мои мысли подозрительный субъект.

- Й... Агха, - поняла, что ничего не поняла, я.

- Во-вторых, я мысли читать могу.

Я нервно хихикнула и запаниковала.

- Нет. Тебя не отпустит, - уверенно ответил на мои мысли муж. - Алкоголь тут не при чем. Ты же сама понимаешь.

Он вдруг нахмурился:

- А при чем тут огромный кусок жареной свинины? Как можно мыслить настолько хаотично? Нет. Я столько не ем, и я столько не пью. Я вообще не пью. И ты больше не будешь. Это пагубная привычка. А нервы лечить зельем будешь. Неудивительно, что Любомире твоя жизнь приглянулась. Ей всегда по нраву запретные деяния были.

И вот тут я поняла сразу две вещи. Первое, я связалась с маньяком. Второе, найду Любомиру - убью!

Всю сознательную жизнь была скучная, добрая, послушная, наконец решила начать с нуля, для себя пожить, так сказать, приключений насобирать, и бац! Татьяна, на тебе подарок к Святкам.

- Знаю! - вдруг вскричала я. Маньяк аж отпрянул от неожиданности. - Это месть!

Полная вдохновения и всяческих надежд я уставилась вдаль, обдумывая варианты исправления ситуации с окровавленным снеговиком. Ясно же - дело в этом белом монстре.

- Малахольная, - муж недовольно поджал губы, встал с лавки, сгреб меня в охапку вместе с одеялом и пошел на выход. - Давай-ка домой. За одеждой потом вернусь.

Я возмущенно пискнула и попыталась вырваться, но не тут-то было. Маньяк оказался чертовски сильным. Дитем обозвал, и названию отвечать заставил. В самом деле как ребенка малого под мышкой зажал и волокет в неизвестном направлении. Я жаловалась на свою жизнь? Беру свои слова назад!

- То убить потомственную ведьму собирается, то о еде думает, то снеговика в печке топить желает... Еще и нетрезвая. За что только наказание мне такое? Эдак ты меня перед всей семьей опозоришь.

Я возмущенно фыркнула, но сказать ничего не успела. Маньяка пробило на поговорить.

- Давай-ка проясним. Снеговик - это просто временный принимающий тотем. Любомира с помощью моей природной стихии и с твоего, кстати, личного добровольного согласия поменяла две жизни местами. Навсегда.

Я снова фыркнула, но на этот раз недовольство мое относилось к суженой маньячиллы. Замужество - штука обратимая. У меня в судьбе это "развод" называлось. Даже если развода нет, есть разъезд, уход, побег, подкоп, в конце концов.

- Моя семья особенная, - вкрадчиво и явно зло ответил на мои мысли собеседник. - Невесту избирает стихия и венчает стихия. Расставания в принципе нет и быть не может. Ты умрешь вдали от меня, я умру вдали от тебя. Все. Да, мы проверяли!

Кажется, я действительно начала его злить. И пусть.

- Мне неудобно!

Я тоже злиться умею. Не мешок все же, чтоб так обращаться! Откуда мне знать, что они проверяли? Спросила - узнала. Какие претензии?

Муж вздохнул, подкинул меня и прижал к груди. Теперь я ехала в положении ценной ноши.

- Так лучше? - довольно агрессивно поинтересовался маньяк.

- Лучше! - в тон ему ответила я.

На мгновение плотно сжатых губ коснулась улыбка. Я растерялась и даже немного залюбовалась.

- С характером козявка, - ласково пробормотал он, испортив все впечатление от улыбки. - Татьяна, значит.

- Вот, - осознала я. - Тебя-то как звать?

- Мороз.

- Дед? - удивилась я.

- Почему дед? - озадачился он.

- Потому что Мороз.

На мой взгляд это было всеобъемлющее объяснение, но, полагаю, только на мой.

- Что это за ряженый старец? - не понял маньяк.

- Ты что и мои фантазии видишь?

- Я все вижу, но большую часть не понимаю. У тебя в голове жуть что творится.

- Вот и славно, - пробормотала я. После ряженого старца мысли посетил кадр из порно-фильма. Мало ли, примет как руководство к действию.

- Я воплощение стихии, - пояснил Мороз. - И ты теперь половина меня. Мы пришли.

Я оторвалась от созерцания гладко выбритого, мужественного подбородка и взглянула туда, куда кивком головы повелели.

Мечта интроверта - иначе бревенчатый одноэтажный дом посреди зимнего соснового леса называть бы я не стала. Сугробы по самые окна и тишина. Гробовая.

- Там еще речка есть, - не обиделся Мороз.

2

А поутру они вставали, кругом помятая трава...

Я прохрипела проклятие и открыла глаза. Пила в таких количествах я крайне редко, но, когда пила, потом после сна зеркало мне показывало забавную отекшую физиономию. Опухоль со временем научилась чувствовать не прибегая к отражающим поверхностям. К чему я это? А к тому, что стресс был, алкоголь был, а опухоли нет. Непривычное ощущение отбило желание нежиться в кровати. Я зевнула, почесала локоть и села.

- С добрым утром, - сердито пробасил незнакомый мужик откуда-то сбоку. Я завизжала и приняла боевую стойку. Приняла, как сумела. А потом снова завизжала, потому что мужик был полуголый, кровать была не моя и комната тоже. А еще я тоже была полуголая. Пришлось в спешке натягивать на грудь одеяло.

- Замечательно! - Моська подозрительного субъекта приобрела выражение унылой обреченности. - Только этого мне не хватало.

Он встал, резко распахнул окно, впустил в комнату морозный воздух с улицы и начал бормотать какую-то тарабарщину на непонятном языке. И как только он начал бормотать, я начала вспоминать. Про снеговика, про обмен, про свое идиотское подтверждение, что жизнью своей недовольна, которое сошло за согласие на обмен, про одинокий дом в лесу. Плотный ужин вкусный вспомнила. Мясо было с овощами, чай травяной, булочки сладкие. Маньяка тоже вспомнила. Кровать не вспомнила.

- Ты поела и уснула за столом. До кровати я тебя сам нес, и раздевал, к слову, тоже сам.

Я собралась было возмутиться, но не успела.

- А кто мне велел раздеть, как думаешь? - огрызнулся Мороз.

Я поперхнулась и прикусила губу. Вот это память могла бы не выкидывать из недр наружу. Лежала на кровати, сытая, согретая, довольная, и только неудобный балахон оригинальной супруги жутко мешал. Ткань была жесткая, и от нее все чесалось, но шевелиться было лень, поэтому я просто представила, что он с меня стягивает эту мерзость, закутывает в одеялко, и я засыпаю, словно невинное дитя. Так и сложилось.

- Что-то я не очень понимаю...

- Чего не понимаешь? - Мороз встал и вышел в соседнюю комнату. Я отвлеклась на движения сексуальных мужских ягодиц под тканью брюк, поэтому ответила не сразу.

- Многого. Что братья твои в бане были, и вы все воплощение разных стихий - это я помню. Ты вчера рассказывал. Что для ритуала Любомире место единения вашей общей силы понадобилось, тоже помню. Теперь про нее расскажи.

Я слезла с кровати, укуталась в одеяло и пошлепала босыми ногами следом за хозяином хаты. С хмурым выражением лица он вытаскивал из печи вкуснейшего вида пирог.