Российское, Долгое Затмение (СИ)

- Ну, тебя-то сажать вроде и не за что...!? Сам едва концы с концами сводишь! От этой твоей рыночной торговли и непредсказуемой экономики, ни тебе проку, ни людЯм....

- Не очень-то обольщайся на этот счёт и не будь так уверен в этом Колюня...! Как говорил когда то один умный "товарищ" от нашего свободного пролетариата - "Был бы человек, а статью для него найти совсем несложно..... Было бы только желание...".

Перебрасываясь безобидными фразами с Николаем, Тимур искоса глядя на Максима, внимательно изучал его. По нему было видно, что он усиленно что-то вспоминал.

Затем Тимур пристально, и не отрывая своего цепкого взгляда от Максима, глядя ему прямо в глаза, при этом, растянув свой рот, почти до ушей в радостной улыбке..., но всё же с какой-то опаской, неуверенностью и определённой долей сомнением в голосе, довольно наивно и глуповато спросил: - " Макс, это ты что ли? Настоящий, или как...?"

- Ну а кто же ещё...!? Ну, конечно же, я...! Макс..! И самый, что ни наесть настоящий. Эх ты..., Тимур ты наш Тимур...! Фома ты наш Неверующий...! А ещё в школьные годы, другом назывался...!? - шутя, отчитывал своего бывшего одноклассника Максим....

Они с Тимуром, со смаком, чуть ли не взасос, "по брежневски", трижды облобызались...

После непродолжительного общения с Тимуром, он, как и Николай, тридцать минут тому назад, тоже в свою очередь, предложил Максиму кое-кого увидеть. Но теперь уже, в отличие от Николая, особу женского пола. Для разнообразия так сказать и "сугрева..." нежной души Максима...!

Они словно заранее сговорились между собой, по поводу того, кто, кого и как, будет представлять Максиму, из его старых друзей.

На этот раз, кое-кем, оказалась не просто там какая-то знакомая девушка из его юности, а непосредственно сама, что ни на есть, первая учительница Максима в любовных делах, Эллочка Гривцова.

Она, так же как и Тимур, торговала на этом же рынке.

Максим, её не узнал, как и Колю Кречетова. Ну..., совсем....

Сейчас, от когда-то молоденькой и очень симпатичной Эллочки, ничего хорошего, а уж тем более чего-то привлекательного и зовущего, практически не осталось.

Ну, за исключением, разумеется, только одних далёких и приятных воспоминаний, о юной, сексапильной девушке, и их любви в студенческом общежитии, которые до сих пор, сохранились в цепкой памяти Максима.

Максим даже не стал подходить к Эллочке. Что бы в конец, ни портить настроение. Ни ей, ни себе.

Ну, о чём сейчас, с ней можно было говорить...!? Это после того, как они не виделись целых двадцать пять лет!? Разве только что, о своих болезнях и лекарствах. Ну, ещё можно о погоде...! И ни о чём другом....

- Зачем...? - подумал Максим - Ворошить прошлое и бередить старые и может быть не совсем ещё зажившие раны...! Пускай Эллочка живет, или уже доживает свою жизнь так, как и жила раньше. Никакие воспоминания ей сейчас, просто не нужны. Ну, абсолютно никакие.... У неё сейчас, совсем иные заботы, нежели двадцать пять лет тому назад. И она занята совсем другим. Невооружённым глазом было видно, что ей сейчас, очень надо, ну, просто необходимо, что-то продать из своих ширпотребовских, китайских шмоток, чтобы поесть самой, накормить детей и свою семью. Если конечно, всё это, у неё имелось в наличии? А ведь может случиться и так, что ничего этого у неё нет и в помине...! Кто его знает!? И лезть сейчас к ней, предлагая ей какую то свою помощь и внимание, будет просто глупо.

Максим всё равно, вне зависимости от чего-либо, и, не взирая ни на что, всегда помнил и всегда будет, с особой благодарностью вспоминать, приятно-забубённую Эллочку Гривцову. Но только, он хотел её помнить, и навсегда оставить в своей памяти, не этой, изрядно потрёпанной жизнью, не совсем опрятной и уже, как бы относительно уже пожилой женщиной. А той, очень далёкой и одновременно с этим, очень близкой, весёлой, жизнерадостной и разбитной, красавицей Эллочкой.

И именно по этой причине, он и не подошёл к своей первой учительнице по первой любви, Эллочке Гривцовой.

После рынка, когда они втроём, Тимур, Николай и Максим, шли по посёлку, и в частности, по улице Калинина, на которой когда-то жил Максим, он очень живо интересовался и задавал разные вопросы по поводу прожитой жизни друзьями и знакомыми, которых он помнил.

И Максим, с определённым страхом, и даже ужасом, нередко выслушивал одни и те же ответы своих давних приятелей, которые были очень похожи друг на друга; - Умер, спился, убили, бомжует...!

У Максима сложилось такое впечатление, что как будто, эта четверть века, в течение которого, он не видел своих друзей и одноклассников, равна по количеству, ровно четверти тех, кого он когда-то знал, и кто уже умер, и которых, к большому сожалению, уже не было на этой земле.

- Господи...! - почему-то очень жалобно, но очень искренне про себя, воскликнул Максим - Как же страшно жить...! И становиться ещё страшнее, безысходнее и тоскливее, когда ты начинаешь понимать, что в этой самой жизни, ты ничего не понимаешь.

Максим, увидя всё то..., что он увидел, и что узнал о своих друзьях и одноклассниках здесь в Североуральске на Урале, невольно сравнил с тем, что он узнал о своих друзьях, тогда, когда года два назад, приезжал навестить своих родных, маму, сестёр и племянников, в город Каменск. Картина была аналогичная, одна к одному... - Спился, умер, убили, бомжует...!

Пропали, словно канули в воду, Валерка Коваль и Миша Канин. Что с ними стало, живы они или нет, никто не знал! На этот вопрос, никто не мог дать никакого ответа. Серёжка Воронцов, став невозвращенцем, пропал в Соединённых штатах, осев где-то в Калифорнии.

Володя Пороховников умер на своём рабочем месте возле операционного стола.

Он был хирургом. Во время очередной операции у него остановилось сердце.

Напившись какой-то отравы, типа денатурата, умер Толик Фонарёв. Умер от своего нездорового, чрезмерного пристрастия к алкоголю, так же бравый Семён Белинда.

Подались на тот свет, и, скорее всего без особого желания, две сестры красавицы Горчаковы. Одну из них, Софию, просто убили при не выясненных следствием обстоятельствах, и потом случайно, нашли её тело, или вернее то..., что от него осталось, только через пять месяцев после убийства. А её сестра Юнона попросту спилась, и, пройдя все круги Дантова ада, в конце концов, рассталась со своей разнесчастной жизнью.

Одна только Леночка Гриневич, как в русской, народной сказке, хоть немного и не с тем результатом, но все-таки умудрилась в значительной мере, сохранить свою былую красоту, превратившись из когда-то писаной красавицы, просто в красивую женщину бальзаковского возраста.

У Вики так же, как говорится, не сложилась жизнь. Ну, по крайней мере, не сложилась так, как ей самой видимо, всё время этого очень хотелось, начиная с ранних девичьих лет. Её не совсем здоровое, на взгляд Максима желание и стремление найти нечто самое-самое..., и постоянный поиск этой, лучшей в жизни доли, ничего хорошего не дал, и ни к чему хорошему её, так и не привёл.

Она в настоящее время, находилась в том телесном, физическом и духовном состоянии, которое очень наглядно и красноречиво говорило многим о том, что данная женщина, в силу своих, скажем так, не совсем уже юных лет, без всякого своего желания, поневоле, вошла в период "вынужденной женской верности...".

Хотя Максим, из беседы с Викой понял, что даже и эту искусственную, вынужденную "верность...", блюсти ей было, особенно не для кого. Охотников вокруг неё, познакомиться и испытать на себе лично, эту самую запоздалую женскую "верность", почему-то особенно не наблюдалось. И назвать её счастливой женщиной, было бы несколько затруднительно, да и не правильно.... Язык не поворачивался....

Максим, мог ещё достаточно долго перечислять имена, этого списка, больше похожего на обычный нескончаемый некролог и человеческих имён..., но этого делать не стал. Оказалось, что это, не такое уж и весёлое занятие.