Робинзон из-под моста(СИ)

- Тань, раз ты купила подарки, значит, ты собиралась к нам, независимо от отношений с отцом? - Меня осенила очевидная мысль.

Татьяна поставила на стол очередной контейнер и посмотрела на меня, как на немного умственно отсталого человека, которому надо разжевывать очевидные вещи. Я ждал ответа, но его не последовало.

- Короче, выпить надо. Встречу Нового года по местному времени пропустила, надо хоть с москвичами успеть встретить. Открывай!

Я постарался не сплоховать с бутылкой дорого шампанского. Константин закрыл глаза. Хлопок получился тише, и пробка осталась у меня в руках. Я разлил шампанское по бокалам. Понюхал его, чтобы понять, в чем заключалась его французская ценность.

- Ну, мужики, я хочу сказать, что встреча с вами оставила у меня самое сильное впечатление в уходящем году. Ты, Толик, создал себе тот мир, в котором хочешь жить. До тебя я хотела жить, как другие, как те люди, пример с которых не стоит брать. Бррр! - Девушку передернуло от каких-то своих воспоминаний. - За твой маленький мир под мостом и за Новый год!

- Спасибо! Нам с Константином очень приятно.

Татьяна выпила бокал одним махом и принялась расставлять еду по столу.

- Тань, я никак не могу поверить, что вижу тебя снова. Это как..., как..., новогоднее чудо.

Мой язык немного заплетался из-за прошлой бутылки шампанского.

- Ущипни себя. Нет, лучше я тебя ущипну.

Не ожидая разрешения, она щипнула меня за тощий бок, прихватив кожу острыми ногтями. Я крякнул, как утка.

- Мираж не растаял?

- Нет. Я тебя вижу.

- Ну, всё, оставляем тему моего появления и радуемся празднику. Я вижу, ты превратил свой домик в ледяной дворец?

- Ага, вынужденно. Ветра продували насквозь. Мы тут с Костяном чуть не околели, пока морозы были.

- Красиво получилось. Я чуть не подумала, что адресом ошиблась. Не на том мосту слезла.

- Ты на такси приехала?

- Конечно, кто еще под Новый год повезет. Ценник конячий загнули, мне три дня работать надо. Ты бы видел лицо таксиста, когда я попросила остановить его на дороге. Ночь, поле, на дороге никого, и тут баба с пакетами. Я метров за сто от моста попросила остановить, дождалась, когда он уедет, и в кювет. По пояс в снегу лезу, а сама думаю, а вдруг тебя дома нет, что я творю, дура? Куда мне потом деваться, если что?

Мне было невероятно приятно слышать, что вот эта писаная красавица лезла по сугробам, чтобы встретить со мной Новый год. Я не привык тешить свое тщеславие, поэтому радость моя была не за то, что я такой офигенный мачо, к которому женщины из другого города добираются любыми путями, а за то, что это просто случилось. Татьяна, во всем своем великолепии сидела передо мной, беззаботно лепетала ни о чем, а я почти не слышал ее, из-за контузии, смотрел на нее и был счастлив.

Домашние салаты, дорогие нарезки были не чета моим скромным блюдам. Я незаметно убрал магазинные пельмени, которые сразу сделались безвкусными, в собачью миску. Еды было много. Мой, не привыкший к обильным трапезам желудок, быстро заполнился и стал давить на легкие. Я постоянно пытался отдышаться.

- Извини, Тань, все вкусно, но я объелся.

- Эх, ты Робинзон тощий, кормить тебя некому.

- Я хорошо питаюсь, только редко. Когда Константин болел, мы с ним мяса до отвала наедались.

Татьяна покачала головой, как доктор выслушавший историю пациента о том, как он дошел до этого состояния.

- Толик, а ты когда-нибудь планировал жизнь на год вперед, или больше?

Даже алкоголь в крови замер и перестал действовать, когда я попытался подумать о своей жизни в отдаленной перспективе.

- Ну, думаю, что через год я еще буду жить здесь. Только избушку свою утеплю еще лучше.

- А что если дорожники прознают о тебе? Они ведь снесут твой домик? Куда ты пойдешь?

- Ты думаешь, я не думаю об этом? Постоянно думаю. Жаль будет, если снесут.

- И все же, если снесут, куда подашься?

- В город не поеду жить. Деревню глухую поеду искать. У меня теперь велик есть, буду колесить, пока не найду, где осесть.

- Я знаю, кто ты. - Татьяна посмотрела на меня через бокал, наполненный шампанским. - Ты Шрек, который живет на болоте, дикий огр, прячущийся от людей.

- Тогда кто ты, Фиона, или говорящий осел?

- Ах, вот ты как! Сомневаешься еще? - Татьяна опрокинула бокал с недопитым шампанским в себя, поставила на стол и выдохнула. - Я покажу тебе сейчас, кто я!

Я сидел на матраце, а Татьяна на стуле. Она резко встала, чуть не опрокинув все со стола, схватила меня за шею, как будто собиралась душить и опрокинула меня на матрац. В состоянии алкогольного опьянения, редкого для меня, все произошло мгновенно. Я сидел и бац, Татьянины глаза, горящие плутовством и дерзостью, смотрят на меня в упор. Вообще, в жизни все должно происходить с точностью до наоборот. Но мой опыт против ее, не шел ни в какое сравнение. Татьяна это понимала и не ждала, когда я осмелею.

Ее губы, пахнущие вином, впились в мои. Мои руки полезли под ее одежду и нащупали тугой бюстгальтер. Он охранял груди девушки, как абсолютный страж. Я так и не понял, как обойти препятствие и отдался поцелуям.

- Ну, как? Есть еще сомнения, кто я? - Спросила Татьяна, оторвавшись от меня.

Ее глаза сверкали, как два изумруда.

- Осёл не целовал Шрека. - Догадался я.

- Молодец! А какую культурную программу ты планировал в праздничную ночь?

- Вообще-то, поесть хорошо, выпить шампанского и уснуть.

- Уууу, скучняха. - Татьяна выпустила меня и снова села за стол. - Пойдем с горки покатаемся?

Я хотел ответить, что на склонах рыхлый снег и покататься вряд ли получится, но вспомнил, что плотную упаковку от велосипеда я еще не выбросил.

- Пошли, я устрою для тебя настоящие американские горки.

Самый длинный спуск получался на углу, где обочина заворачивалась под мост. Снег там, обдуваемый сквозняками, был плотным. Было удобно скатываться и подниматься в гору. Пока я не растряс желудок, мне было тяжко, но постепенно начался кураж. Татьяна радовалась, как ребенок. Она заливисто смеялась каждый раз, когда стремительный спуск заканчивался падением и кувырками в кустарнике. Константин тоже поймал волну, он бегал то за мной, то за Татьяной, падал, закапывался в снегу и пытался веселиться не меньше нашего.

Всякий раз, когда на дороге появлялся свет фар, мы прижимались к обочине, чтобы никто не испортил нам праздник. Картон истрепался в лохмотья. Тогда мы стали скатываться на спине или животе. Снег забивался под одежду, но нам было все равно. Веселье, как наркоз, сделало тела нечувствительными к температуре. Татьяна не стеснялась распахнуть куртку, задрать все свои кофточки и вытрясти из них снег.

Наконец, мы устали. Татьяна скатилась последний раз на спине головой вперед, да так и осталась лежать. Я подкатился рядом и замер рядом с ней. Она смотрела в звездное небо. Чистое от облаков небо светилось миллиардами звезд. Я посмотрел на профиль девушки и увидел, как звезды отражаются в слезах, замерших в уголках ее глаз.

- Ты чего? - Я удивился ее слезам.

- Хорошо так, аж страшно.

- Почему?

- Зыбко все. - Она повернулась ко мне, и слеза покатилась через переносицу. - Почему счастье длится недолго, а какая-нибудь гадость обязательно затягивается?

- Не думай об этом. Наслаждайся моментом.

- Ты знаешь, это лучший Новый год в моей жизни. Спасибо тебе, Толик, за него.

Татьяна поцеловала меня в щеку. Ее горячие губы буквально оставили ожог на моей ледяной коже.

- И тебе спасибо. У меня это тоже лучший Новый год. Да и у Константина, скорее всего, тоже.

- Знаешь, почему мы чувствовали себя несчастными?

- Почему?

- Потому что не слушали себя. Вот тебе надо было уединиться, чтобы почувствовать себя счастливым. А мне надо было получить в глаз и свалиться под мост, чтобы понять, что смазливая мордашка это не пропуск в счастливую жизнь.

- Сегодня мы поняли, что скатываться под мост бывает весело.