Православие. Тома I и II

    Преобразившись, Ты снова сделал блистающим потемневшее естество Адама, изменив его в славу и свет Твоего Божества.

    Преображение Господне. Великая вечерня. Стихира на стиховне.

    Во Царствии Моем… якоже Бог с вами боги буду.

    Во Царствии Моем Я буду с вами, как Бог с богами.

   Великий Четверг. Канон. Песнь 4.

   В поздневизантийский период тему обоженяя развивает, в чатности, Симеон Новый Богослов, у которого она занимает столь же центральное место, как и у Григория Богослова. Можно сказать, что идея обожения — сердцевина всей богословской мысли Симеона, вокруг которой различные ее элементы выстраиваются в стройною систему. Учение об обожении повлияло на основные богословские, антропологическое, экклезиологические, аскетические и мистические идеи великого византийского мистика XI века.

   Симеон почти слово в слово повторяет формулу Иринея–Афанасия, когда на вопрос «Для чего Бог стал человеком?» отвечает: «Чтобы человека сделать богом». Обожение неразрывно связано с Боговоплощением: это изначальное христологическое измерение можно увидеть во многих текстах Симеона, где речь идет об обожении:

    Я — Бог, ставший человеком ради тебя, и вот, как видишь, Я сделал тебя богом и буду делать.

    Христос… для того сошел на землю и стал человеком, восприняв на Себя и нашу земную плоть, чтобы нас сделать сушностно причастными Его Божеству…

   Подобно Ефрему Сирину, Симеон говорит о «чудесном и новом обмене» между Богом и человеком: Бог воспринял Свою человеческую плоть от Приснодевы Марии и дал Ей взамен Свое Божество; ныне Он дает Свою плоть святым, чтобы обожить их. Симеон усматривает этот обмен не только в Богородице и святых, но и в самом себе: Оставшись неизменным по Божеству, Слово

   Сделалось человеком чрез восприятие плоти;

   Сохранив неизменным человеком по плоти и по душе,

   Оно меня всего сделало богом,

   Восприняло мою осужденную плоть

   И облекло меня во все Божество,

   Ибо, крестившись, я облекся во Христа…

   И как не бог по благодати и усыновлению

   Тот, кто с чувством, знанием и созерцанием

   Облекся в Сына Божия?..

   Если же в знании, на деле и в созерцании

   Бог стал всем человеком,

   То надо по–православному мыслить,

   Что и я весь чрез приобщение Богу,

   В чувстве и знании, не по сущности, но по причастию

   Сделался, конечно же, богом.

   Симеон, таким образом, считает веру в обожение человека непременной составляющей православного образа мыслей. По Симеону, обожение включает в себя и человеческую инициативу и Божие снисхождение: по его учению, тот, кто забыл весь мир и совлекся всего земного, приобретает первозданную цельность ума, после чего Сам единый Бог соединяется с ним и через это соединение полностью обоживает его. Чтобы описать, как такое обожение изменяет человеческое естество, Симеон использует традиционный образ железа в огне: как огонь сообщает железу свои свойства, не воспринимая темноту железа, так Святой Дух дарует людям Свое нетление и бессмертие, преображает их в свет и дарует полное уподобление Христу. Следовательно, обожение — это восстановление в человеке его изначального подобия Богу, Который, по словам Симеона, «не завидует тому, чтобы смертные через Божественную благодать являлись равными Ему… но утешается и радуется, когда видит нас… такими по благодати, каким Он был и остается по природе».

   По мысли Симеона, обожение — постепенный процесс, который предполагает путь через различные последовательные этапы. Симеон говорит о том, как человек через соблюдение заповедей Божиих постепенно достигает состояния, при котором греховные помыслы оставляют его ум и страсти утихают; тогда человек обретает смирение и сокрушение, смывающие с его души всякую скверну, после чего приходит к нему Дух Святой. Чем усерднее человек соблюдает заповеди Божии, тем более очищается, озаряется и просвещается. Он получает от Духа новые очи и новые уши, посредством которых видит и слышит духовно: в этом состоянии Бог «становится для него всем, чего бы он ни возжелал, или даже и больше того, что желает». Человек тогда уже постоянно видит Бога и созерцает славу своей души, ибо он окончательно озарен и просвещен Богом.

   В другом месте, ссылаясь на Григория Богослова, Симеон говорит, что процесс обожения не имеет конца: Совершенствование беспредельно,

   А это начало — опять же предел.

   Каким же образом предел? — Как Григорий

   Богословски сказал:

   «Озарение есть

   Предел всех вожделевающих,

   А Божественный свет –

   Упокоение от всякого созерцания».

   Итак, и Григорий, и Симеон считают, что обожение есть прежде всего озарение Божественным светом и причастие ему: в этом заключается предел всякого желания. Симеон часто связывает две темы — Божественного света и обожения. «Через покаяние, — говорит он, — (люди) становятся сынами Твоего Божественного света. Ведь свет, конечно же, рождает свет: поэтому и они делаются светом, чадами Божиими, как написано, и богами по благодати». В другом месте Симеон обращается к своим читателям: «Постарайтесь… возжечь умственный светильник души, дабы вы сделались солнцами, светящими в мире… дабы вы стали, как боги». Когда Божественный свет озаряет нас, мы становимся богоподобными и «богами, видящими Бога». Ссылаясь на собственные видения света, Симеон говорит о том, как посредством их Бог совершенно обновил его, обессмертил и «сделал Христом».

   Обожение человека через озарение Божественным светом и соединение со Христом является, по Симеону, настолько полным и совершенным, что оно охватывает все человеческое естество, включая тело и все его члены: Мы делаемся членами Христовыми, а Христос — нашими членами:

    И рука у меня, несчастнейшего, и нога — Христос.

    А рука Христова и нога Христова — это я, несчастный.

    Я двигаю рукой, и рука моя есть весь Христос, –

    Ибо Божественное Божество ты должен считать неделимым, –

    Я двигаю ногой, и вот, она блистает, как Он.

    Не говори, что я богохульствую, но прими это

    И поклонись Христу, делающему тебя таким!

    Ибо если и ты пожелаешь, сделаешься членом Его.

    И таким образом все члены каждого из нас в отдельности

    Сделаются членами Христа, а Христос — нашими членами;

    Украшая их красотой Божества и славой,

    А мы тогда сделаемся богами, сопребывающими с Богом…

   Обожение человеческого естества, будучи всецелым соединением со Христом, есть восстановление образа Божия, утраченного человеком в грехопадении. Созданный по образу Святой Троицы, человек через приобщение Божеству вновь обретает этот образ во всем своем духовно–телесном составе:

   Бог свет есть, и с кем Он соединится, тем уделяет, по мере очищения, от Своего сияния… О чудо! Человек соединяется с Богом духовно и телесно, ибо не отделяется ни душа от ума, ни тело от души, но благодаря сущностному соединению (человек) становится триипостасным по благодати, а по усыновлению — единым богом из тела, души и Божественного Духа, Которому он приобщился. И исполняется тогда сказанное пророком Давидом: Я сказал: вы — боги, и сыны Всевышнего — все вы (Пс 81:6). Сыны Всевышнего — то есть по образу и подобию Всевышнего.

Глава V. Церковь

Православная экклезиология складывалась на протяжении столетий и до сих пор находится в стадии формирования. В этом ее существенное отличие от других областей православного вероучения, таких, например, как триадология и христология, формирование которых фактически завершилось в эпоху Вселенских Соборов. Относительная «неразвитость» православной экклезиологии в эпоху Вселенских Соборов обусловлена тем фактом, что по вопросу о Церкви как таковой в эту эпоху не возникало каких–либо ересей, требовавших богословского ответа. Именно поэтому от святых отцов первого тысячелетия почти не осталось экклезиологических трактатов. Ни в одном систематическом изложении православной веры, сохранившемся от первого тысячелетия, будь то «О началах» Оригена, «Большое огласительное слово» Григория Нисского, «Краткое изложение божественных догматов» Феодорита, ««Точное изложение православной веры»» Иоанна Дамаскина, нет специальной главы о Церкви.