Повести Сандры Ливайн и другие рассказы

Одновременно мажоритариями было принято решение о смещении г-на Рослякова с поста председателя совета директоров в связи с невозможностью исполнения им своих обязанностей по объективным причинам.

Об этом наш герой узнал из выпуска новостей – водитель без приказа включил радио. При этом он и закурил в салоне.

Объективные причины конкретизировал звонок по третьему, сугубо личному телефонному номеру Петра Романовича Рослякова. Звонивший, конечно, не представился и сразу перешел к делу, которое завела прокуратура на гражданина Рослякова Петра Романовича по многочисленным фактам нарушений экономического законодательства страны, принесших государству ущерб, объем которого будет точно оценен в дальнейшем. Предварительно речь идет о миллиардах, а рублей или евро, не сообщается в интересах следствия.

Звонок по телефону, стоящему в машине, кратко известил о возбуждении уголовного дела по факту убийства гражданина Рузаева А.М., по каковому делу гражданин Росляков П.Р. привлекается в качестве подозреваемого. Ему предлагается явиться в течение двадцати четырех часов для дачи показаний, в противном случае он будет объявлен в международный розыск. Петр Романович попытался узнать, кто такой Рузаев и зачем его кто-то убил, но в телефоне уже была пустота. Причем это была не такая пустота, какая возникает в трубке после окончания разговора, а такая, как если бы Росляков поднес к уху булыжник.

Петр Романович глянул в окно, не полностью затянутое шторкой, потом в другое – и очень удивился: там, за окнами, были уже совсем не те машины, что стояли бок о бок с Maybach десять минут назад. Следовательно, пробка поехала! Он извернулся и посмотрел в заднее стекло – охраны позади не было, отстали, вероятно. Однако ж они не могли отстать, потому что вся их работа состояла в том, чтобы не отставать.

За три с лишним часа неподвижного сидения в автомобиле у Петра Романовича возникли не только деловые, но и физиологические проблемы. Как с ними справлялся водитель, оставалось загадкой. Только помощник, сволочь, выкрутился…

А машина Рослякова по-прежнему стояла, это он чувствовал. Общее движение пробки на нее не распространилось.

Тут, как всегда кстати, позвонила на давно выключенный номер бывшая жена. Пятнадцать минут она плакала по роумингу из Майами, а потом сообщила, что заблокированы все ее счета, а как раз перед этим она обнаружила, что не пришел транш от Рослякова за текущий месяц. Ей буквально нечем расплатиться за мелочи, только что купленные у Tiffany, не говоря уж о том, что ей просто не на что жить, и прислуга уже разбежалась, и дом зарастает грязью от гардеробных до бассейна. Росляков вдруг вспомнил, как он ее называл в подобных случаях до того, как избавился – за немалые деньги – от необходимости называть ее как бы то ни было. И уже едва не произнес это короткое и эффективное, но почти забытое им слово, однако она опередила его аргумент в дискуссии – если ты, Росляков, сказала она, немедленно все не наладишь и я не смогу расплатиться и у Tiffany, и у Donna Karan, я подаю в суд. И ты мне отдашь половину акций как нечего делать, сука ты, Росляков.

Петр Росляков, в эту же минуту злорадно сказало радио, тридцать восьмой в русском списке Forbes, по некоторым сведениям, уже покинул страну. Источник в аэропорту «Шереметьево» сообщил, что арендованный Росляковым девятиместный самолет класса бизнес-джет взял курс на Франкфурт, откуда полет продолжится в Лондон. Таким образом, Петр Росляков, видимо, станет очередным российским лондонцем, скрывающимся в гостеприимной британской столице от закона.

…Он закрыл глаза. Пейзаж, который теперь лежал перед ним, уже никак не напоминал Рублевку.

По всей дышащей болотными парами равнине стояли игрушечные журавлики – из тех, что клюют и клюют в блюдце, дно которого чуть покрыто водой. Только эти журавли были гигантские и несколько условной формы, так что напоминали игрушки лишь общими очертаниями и характером движений.

Их были сотни.

И над ними плыли те же страшные облака.

Петр Романович Росляков беспрепятственно открыл дверь машины и ступил на пружинящую болотную почву. В эту же секунду на горизонте полыхнул и ровно загорелся гигантский факел.

– Ничего страшного, Петр Романович, – успокоил, как маленького, немедленно оказавшийся рядом помощник. – Нормальное явление. Углеводороды же…

Росляков шагал по болоту сшитыми на заказ у John Lobbботинками, настроение у него было прекрасное.

– Пошлите в совет директоров мой протест и категорический отказ подчиниться их решениям, – на ходу диктовал он помощнику, и тот умудрялся на ходу же записывать все в ноутбук и распечатывать на принтере, парящем в воздухе рядом. – Собрание мажоритарных акционеров незаконно, поскольку не была заранее объявлена повестка дня, – продолжал Росляков. – И немедленно позвоните генеральному прокурору, я хочу переговорить с ним сейчас же. Жене переведите… ну, сами там подсчитайте, сколько она просит, и пошлите половину. Предупредите, что, если она подаст в суд, я вообще перестану платить и по крайней мере до решения суда она сама будет мыть полы у себя в Майами… А Tiffanyпусть вернет, хватит у нее и так побрякушек. Теперь насчет Рузаева – подключите федеральную службу…

Тут впереди замаячила спина шофера. Не оборачиваясь и не выпуская сигарету изо рта, он пробормотал: «Что-то совсем борзеет хозяин», но тут же и смолк: Росляков, не вставая со своего сиденья, сильной рукой врезал наглому холую по шее, так что сигарета вылетела и скрылась далеко впереди, там, где туманно виднелась Триумфальная арка…

– Не смей курить, здесь все огнеопасное! – рявкнул Росляков, и шофер съежился, скукожился, смазался и сник до полного исчезновения.

А нефтяное поле лежало впереди, по бокам, позади, везде полыхали без всякой пользы факелы, били черные фонтаны, и бурильщики размазывали бурые потеки по радостным лицам…

– Сырьевая экономика, – заканчивал свое выступление Петр Росляков, Россия, компания «Петро Рос», – не хуже любой другой экономики, господа. Все, что нужно людям, делается из сырья, а без такого сырья, как нефть, вообще невозможно существование человечества. Мы отвечаем за планету, которую Бог поручил нашим заботам, и мы просто обязаны добывать углеводороды, и те страны, на долю которых выпала нелегкая миссия обеспечивать цивилизацию энергетическим сырьем, должны пользоваться особым уважением всего мира. Мы – сырьевой придаток, господа? А как понравится вам звание «технологические придатки сырьевой экономики»?

Форум тридцать секунд переваривал эту дерзость, но потом все же взорвался аплодисментами.

Петр Росляков открыл глаза.

Пробка действительно понемногу начала двигаться.

Можно успеть точно к началу утреннего совещания.

Все было обычно, водитель сидел прямо, представить себе его говорящим или тем более курящим в машине было невозможно. Помощник деликатно смотрел в сторону, чтобы взглядом не побеспокоить задремавшего начальника.

Поток все ускорялся, а ближе к Киевской поехали вообще нормально.

Небо над всем городом было абсолютно чистое, ни облачка.

– Посмотри сегодняшнюю цену, – велел Росляков помощнику, – там вроде бы что-то происходит…

Парень пролетел быстрыми, как у приличного пианиста, пальцами по клавишам ноутбука.

– Все нормально, Петр Романович, – улыбнулся он, – поднимается, расчетами на завтра сто восемьдесят два…

Росляков откинулся на сиденье, снова прикрыл глаза.

Жизнь идет правильно, в полудреме подумал он. Жизнь должна идти правильно.

В это время запищал телефон – тот, который личный.

Помощник ответил и надолго замолчал, потом, так же молча, нажал отбой.

– Что там? – спросил Росляков, уже зная, что там. Жизнь должна идти правильно, подумал он, должна, должна! Почему же…

А вокруг уже останавливались, вжимаясь в стальную толпу, дорогие машины, которые только здесь скапливаются в таких количествах.

Рублевка опять стояла в пробке, и никто не знал, когда она снова поедет.