Рантье (СИ)

- Видела я вашу рыжую сегодня.

- Не рыжую, а шатенку, - поправил Буряков и нахмурился.

- Потерпите, Лев Михайлович, вы ж знаете, не нравится мне она.

Буряков поморщился.

- Давай, Варвара, ближе к делу.

- Так вот, она сегодня вечером спустилась одна и шасть в гостиную. Я услыхала, выглядываю, а она сервант открыла, пробку со штофа сняла и из крохотного пузырёчка внутрь брызгает. Много так, щедро. Я спросить хотела, да не стала, на кухню вернулась, чуть дверью хлопнула. Слышу, она тихими шашками наверх по лестнице ускакала.

- И что дальше?

- А дальше ничего, оставила всё как есть, только заходить в гостиную мне теперь вовсе противно стало.

Буряков кивнул и хотел сказать, что это всё бабьи глупости, но его изощрённый прежней службой ум запротестовал. Что-то во всём этом было странное.

- Спасибо, Варвара, ты иди, я подумаю над тем, что ты сказала.

Женщина кивнула и вышла, стукнув напоследок запотевшей бутылкой о столешницу. Буряков наполнил рюмку, но пить не стал, в голове зрела какая-то важная мысль. Он встал, побарабанил пальцами по столу.

- А что, можно и проверить! - сказал он вслух.

Лев Михайлович быстро проскочил в подвал и разыскал в кладовке изолирующий противогаз, надел, полюбовался на себя в зеркале и вдруг засмеялся. "Хорошо, не видит никто!" - подумал он, шагая по лестнице. Вошёл в гостиную, огляделся, прислушался к своим ощущениям. Ни малейшего намёка на душевное беспокойство не было. "Хм, - думал он, вспоминая своё недавнее смятение, - странно это всё!". Он помнил, что внизу серванта до сих пор лежит красивая коробка из-под подаренного ему Гучкиным на новоселье штофа. Буряков достал её и аккуратно переместил в неё штоф, трогая только верхний ободок. Коробку поставил в пакет и плотно завязал, потом открыл окно. Вернулся на кухню. Только там он снял противогаз и уселся за стол.

- И что дальше? - подумал он.

Взгляд упал на не выпитую рюмку, он опрокинул её в себя и задумался. В голове крутились воспоминания о первых встречах с Аллой, о её фотографии. "Кстати, - осенило его, - он же ещё тогда о сантехнике хотел кое-что уточнить!".

Лев Михайлович пододвинул к себе телефон и набрал номер.

- Охрана слушает.

- Сантехник у вас?

- Здесь.

- Трубку, пожалуйста, дайте.

- Алё! Кто меня спрашивает?

- Это жилец 46 дома, у меня всё в порядке, просто хотел спросить.

- Спрашивайте, - голос сантехника подобрел.

- Три недели назад вы срочно в город во время дежурства выезжали.

- Ну да, было, а что? - насторожился сантехник.

- Ничего особенного, просто хотел уточнить, кто из жильцов просил вас об этой услуге.

- Женщина из сорок четвёртого.

- Из сорок четвёртого? - Буряков кашлянул, прочищая горло. - Ошибки быть не может?

- Да какая там ошибка! Дала денег, срочно, говорит, новый водяной фильтр нужен, а когда привёз, устанавливать не стала. Чудная баба.

- Спасибо.

- Да, не за что.

Что ж получается: сначала отсылает сантехника, а потом вантуз у соседей просит?! Его мозг упорно отказывался делать дальнейшие выводы, они были слишком разрушительны. Неужели Варвара права и что-то здесь нечисто? На самом деле, в глубине души ответ уже был однозначный: всё их знакомство получалось подстроенным, а чувства.... Додумывать дальше не было сил.

"Выводы отложим, - придумал Буряков компромисс, - а проверить можно и нужно". С этими мыслями он прихватил бутылку водки, огурчики и спустился в подвал. Противогаз вернулся на место, а он, как и планировал, принялся тупо гонять бильярдные шары, прихлёбывая водку из горлышка и закусывая огурчиками. На душе было спокойно, но мрачно.

Воскресным утром он долго отлёживался в кровати, боясь лишний раз пошевелиться: голова болела и гудела от малейшего движения, как колокол. В дверь постучали.

- Да, - еле слышно хрипло выдавил из себя Буряков.

- Доброе утро! - в комнату вошёл Серафим с подносом, уставленным лёгкой закуской и бутылкой с жидкостью чайного цвета.

- Это что? - удивился Буряков.

- Поправка здоровья, - улыбнулся Серафим, пыхнув табачным духом. - Варвара прислала.

- Ну, раз Варвара, - сдался Буряков, - тогда ставь на столик и наливай в две рюмки, один пить не буду.

- Само собой!

- Кстати, Петрович, это что за лекарство, - спросил Буряков, просматривая на свет несколько мутноватую коричневую жидкость в рюмке.

- Это, Лев Михайлович, самогон на травах! Специальный рецепт для возврата здоровья.

- Да? Что ж, давай лечиться.

Самогон пился удивительно легко и лечил изумительно быстро. Скоро бутылка наполовину опустела, захотелось есть.

- Так! - скомандовал Буряков. - Петрович, шагай вниз, попроси супругу, пусть сообразит закуску посерьёзнее, я сейчас приду, будем с тобой дальше лечиться.

К полудню Буряков и Серафим были сыты и пьяны. Они просили у Варвары "ещё капельку", но непреклонная повариха категорически отказала и отправила их спать. Мужчины подчинились. Через пару минут Буряков сладко спал у себя на постели, скинув лишь тапочки. В дверь заглянуло довольное лицо Серафима. Он прикрыл дверь и кивнул супруге.

- Спит!

- Фима, ты тоже отправляйся! Вечером будешь третий этаж и балкон убирать.

- Хорошо, покурю только и лягу.

Проснулся Буряков вполне в удовлетворительном состоянии и, увидев на столике стакан молока, с удовольствием его выпил. В голове просветлело, мозг начал соображать. Первым позывом было позвонить Гучкину, у того связи были обширными, можно было любую экспертизу заказать, но что-то его останавливало. Может быть то, что хрустальный штоф был его подарком? Оставался только один вариант: позвонить своему бывшему начальнику, тот дорос до генеральских звёздочек и возглавлял одну из ветеранских организаций, уж он сообразит, что дальше делать. Думая обо всём этом, Буряков по-прежнему избегал окончательных выводов, он просто выполнял некую программу действий, стараясь не вдумываться в их смысл, потому, что смысл был страшным.

Буряков потянулся к мобильному телефону.

- Иван Прокопьевич, здравия желаю!

- Спасибо, но прошу представиться, - ответил густой бас.

- Майор запаса Буряков Лев Михайлович беспокоит.

- А, Лёва, не узнал, богатым будешь. Хотя, - в трубке раздался смешок, - ты, кажется уже?

- На жизнь хватает, Иван Прокопьевич.

- Ну и хорошо. Что стряслось?

- Увидеться надо.

- Сегодня?

- Именно сегодня.

- Хм, ладно, приезжай на квартиру. Адрес помнишь?

- Так точно.

- Жду.

Буряков вызвал такси, взял пару бутылок виски, вчерашний шашлык и ещё многое из того, что наготовила Варвара. Его бывший начальник Фетюшин любил поесть и выпить. Для Варвары Буряков оставил на кухонном столе записку, что будет завтра.

Фетюшин уже лет десять после похорон жены жил один. Его звала к себе единственная дочь, но он категорически отказывался переезжать к ней, приговаривая, что любить друг друга легче из отдельных квартир. Такси свободно проехало по вечерним воскресным московским улицам и выехало на бульварное кольцо. Вот и нужный дом из жёлтого кирпича, такие когда-то называли цековскими. Большая двухкомнатная квартира с высокими потолками и массивная мебель из ценных пород дерева даже сейчас вызывала почтение. Фетюшин встретил бывшего подчинённого в домашних брюках, рубашке и пиджаке. Они обнялись.

- Ну, проходи, - хозяин квартиры оценил пакеты в руках Бурякова одобрительным взглядом. - Пошли пакеты твои разгружать, я как знал, столик сервировал.

В большой комнате стол был накрыт скатертью и расставлена посуда. Разговор мужчин затянулся далеко за полночь. Генерал пил виски, курил и внимательно слушал своего гостя, поглядывая из-под густых буро-серых бровей.

- Вот так, Иван Прокопьевич, влюбился, как мальчишка, замуж позвал, а теперь не знаю, что и подумать.