Змееносец. Сожженный путь(СИ)

- Ну что сказать, прищурился Роман, рассматривая здание. Я так понял эта "бабенка" имеет солидную крышу, поэтому так "борзо" ведет себя. А это значит, что брать ее надо быстро, нагло, и никого не оставлять за спиной. Ты говоришь, в субботу, они возят "бабло" в столицу?

- Да, ответил Курчавый, глядя на автомобиль под фонарем. Они за неделю, новые "тачки" распродают, а "бабки", в субботу, везут, такие наглые, усмехнулся Курчавый, крутнув головой. Мне когда Костыль рассказал, как у них мешок порвался, а "бабло" выпало... Их ленивые рожи... Еще говорит и собирали нехотя...Зажирели черти! Так и просятся на "перо", усмехнулся Курчавый. Аж руки чешутся, жир из них выпустить!

- А мусора, спросил Роман.

- Приезжают раз в неделю, за зарплатой, улыбнулся Курчавый. Можно часы сверять. Ровно в двенадцать дня, каждую среду.

- Из братвы кого видел? внезапно спросил Роман.

- "Солнцевских", обернувшись, ответил Курчавый. А что? Боишся?

- Я уже ничего не боюсь, глядя в глаза , ответил Роман. Значит "крыша" их?

- Да там, все завязли, по самые "гланды", отвернулся Курчавый. И главное, баба эта директорша, всем "дает", без "разбора".

- Значит сама "свалить" хочет, как "жирок поднакопит", сказал Роман. Поэтому ей все "ровные", и "мусора" и "братва".

- Х..мм, точно, кивнул Курчавый. Кинет всех, и сразу. А сама на остров, киви жрать, рассмеялся он. Вот как мимо такой тетки пройти, ну просто грех.

- Сколько у нас человек сейчас, потянулся Роман, выравняв спину.

- Тринадцать, быстро ответил Курчавый. С нами пятнадцать. Ты что забыл?

- Уточнил, ответил Роман.

- Ну так что? достал пачку сигарет Курчавый. Будешь?

- Накурился, не хочу, поморщился Роман.

- Давай в субботу подкатим, положим всех, мешки наши, и...

- Ты знаешь, что голодный работяга, без денег, страшнее всего на земле. Знаешь?

- Не понял, выронил сигарету Курчавый

- В бригаду, больше никого не бери... Краска нужна

- Чего? Ты "охренел" Рома! Ты чего "пыхнул" что ли?

- Интересно, сколько денег они возят, какую сумму?

- Какая разница, удивился Курчавый. Много. А краска зачем?

- Что бы еще больше везли, задумался Роман.

- Это как? подкурил сигарету Курчавый.

- На какой "тачке" они перевозят "бабки"?

- Обычно на этой "девятке", ткнул пальцем в стекло Курчавый, указывая на автомобиль возле здания.

- И сколько?

- Прошлый раз, шесть мешков, как "картоху", усмехнулся Курчавый.

- И что? Сами едут, без охраны? удивился Роман.

- Я же тебе говорю, "зажирели". Никого не бояться. Думают если под двумя крышами ходят, то и пуля не достанет, тихо рассмеялся Курчавый.

- Наивные, улыбнулся Роман.

- А я про что, улыбался Курчавый.

- Надо будет...

- "Тачки" уведем в Москве, перебил Курчавый, будто предугадав вопрос. В разных районах. Пацаны сделают тихо. Уже присмотрели парочку.

- Кто нибудь был внутри. Что там? Сейф есть? спросил Роман.

- Ты будешь сильно удивлен, ухмыльнулся Курчавый. Они "бабло" сразу в мешки складывают, в другой комнате.

- Почему?

- А таких больших сейфов, еще не придумали, усмехнулся Курчавый.

- Слушай, вон там люди ходят, они что дежурят здесь всегда? показал рукой на "стайку обывателей" Роман.

- В этом и заноза, тяжело вздохнул Курчавый. Круглые сутки тусуются. Костыль подходил, "терся меж ними", но так "ни хера" и не понял. Чего они "шоркаются"?

- Значит в субботу, их надо отвлечь, задумался Роман.

- А как? пожал плечами Курчавый. Мороженое бесплатно раздавать, усмехнулся он.

- Жратву, улыбнулся Роман.

- Чего? опешил Курчавый.

- Надо купить "жратву", желательно целую машину. Поставить ее вон там, указал рукой Роман. И раздавать бесплатно, "с понтом" гуманитарная помощь. Понял? А краска, тебе понадобится, что бы по всему городу, на стенах , ночью, написать об этом. Усек? усмехнулся Роман, глядя на застывшее лицо Курчавого. Или нет? тихо спросил он.

- Ну ты "блин" мудрый, медленно покачал головой Курчавый. Я бы не додумался.

- Народ голодный сейчас, потому многие туда сбегутся. Если не все население.

- А "понту" нам за свои "бабки" скупать "жрачку", можно "на халяву", криво улыбнулся Курчавый.

- Отжать не метод, нам по тихому надо. Что бы никто потом "хвост не прищемил", понял? - Угу, кивнул Курчавый. Я даже знаю что привезу. Есть у меня на примете, один "крендель" залетный. Он "хавку" в столицу возит, из Вологды, кажется, поморщился Курчавый.

- Еще лучше, произнес Роман. Водителя напоить "в хлам", денег дать. Ну что бы утром, ничего не вспомнил. А "пассажира" из Вологды, спишем. Тогда нам никто не помешает, спокойно заниматся "Обществом Полет", усмехнулся Роман. Как тебе такой вариант, посмотрев на Курчавого, спросил Роман.

- "Ничтяк", кивнул Курчавый.

- Тогда следующая суббота наша, сказал Роман.

- Ага. А вот и Гена идет.

К машине подошел худощавый парень, нагнулся и тихо сказал:

- Там просто "проходняк", усмехнулся он, глядя на Курчавого.

- Нормально, произнес Курчавый. Давай за руль, погнали домой.

- Понял, кивнул Гена, открывая дверцу.

- "Тачка" клевая? спросил Роман.

- "Нулевая", ответил Гена, усаживаясь за рулем. Я мимо прошел, от нее еще "заводом пахнет". Живут же буржуи, тихо произнес Гена, и завел двигатель.

- А мне "Волга" больше нравится, улыбнулся Курчавый. Просторная.

- Каждому свое, сказал Роман, глядя на "девятку" .

- Поехали уже, хлопнул рукой по сиденью Курчавый. Жрать охота.

- Угу, кивнул Гена

Роман смотрел на провинциальный город, "проплывающий" за окном, и думал о Людмиле. " Мой самый сокрвенный, и красивый цветок, улыбнулся своим мыслям Роман. Ты вынесла меня, и приняла, не упрекала, и молчала... Как могла поддерживала, не врала... Меня не лихорадит, нет, прошел тот ужас, успокоился... Теперь все ясно и легко, иду, и знаю, для чего... Ты и Мишка, вот моя стена... Семья, оплот, да как угодно назови... Для вас сейчас живу, в этом "дурном мире"... Проклятой стране... Мне ничего не надо, я даже жизнь свою, уже не берегу... Когда почувствую тепло, скажу ему, огромному шару, как велико и тяжело, быть одинаковым, для всех... Спроси себя еще раз... Сможешь? И я отвечу,- я готов всегда...

" Что сказать себе, почему так давит грудь... А песня душевная, оттуда, о нас... Боль, она будто стон... Хочу говорить, но немота, мешает... Задыхаюсь... Душно, и стучит в висках, как дробь, словно камни осыпаются с гряды... А жизнь тоскливая штука, теперь я знаю. Водка... Плохое лекарство, что бы заглушить память, а она живая, бьется в тебе, не молчит, и вот уже, нахмурился, налил стакан, и кажется , отпустит... Глоток, еще один, не отпускает, противно... Кто поймет, просто выслушает, не пройдет мимо, кто? Зачем тоска, в ней только упреки, по несбывшимся мечтам. Я живу для тебя, моя боль... Иногда что бы дышать, я пью "горькую", заглушая... Сколько можно так терпеть! Зачем она мне, такая..." Роман сидел в комнате, за столом, и пил водку. Громко звучала "афганская песня"... Наливая в стакан водку, он вдруг застонал, поставил бутылку, схватился за руки, прижимая их к груди, и свалился на пол.

- Отпусти! громко крикнул он, скрутившись на полу. Не могу больше! Больно! За что! Зажмурив глаза, он дрожал, и плакал...Легкий ветерок, промчался низом... Хлопнула входная дверь. Роман замер, прислушиваясь к звукам, медленно поднялся, и вытащив из за пояса пистолет, направил его на дверь. "Не возьмете, билось в его голове... Просто так, не получится... Постарайтесь "менты", очень... я не тот "сопляк", которого ..."