Суперобединение или второе пришествие Христа (СИ)

Лично, - говорил я Булгакову, - лично я буду бить в лоб, без всякой маскировки писательских мыслей. Нынче у Галиафов-Сталиных, лоб самое слабое место. Умелому пращнику нужно занять позицию Давида.

Позиция Давида проста: надобно поспешно побежать навстречу филистимлянам!

Отчего ты Светлов, в небо смотрел? Когда Коба смело, вёл людей на расстрел?

Светлову Михаилу посоветовал удалиться, и не прославлять Испанию, так как в заоблачный плёс, уходят певцы этой самой Испании. Андалусия, Валенсия, Гренада, помалкивают, когда Гарсий Лорок уводят на расстрел. Россия видит соломинку в чужом глазу. Бревно Гулагов Россия не замечает. Поэтому земля под ногами убийц не стонет.

Приказ подонку Джугашвили

Отцу всех народов, Великому Сталину я приказал посадить Макса Пешкова в Гулаг, к Солженицину Александру Исаевичу.

- Пусть, - говорю я Сталину, - Макс, вместе с Солженициным, напишут роман "Отец". После написания, любезный, - растолковывал я глуповатому Кобе, этому безграмотному, но хитрому грузину, - вели Шаламову Варламу Тихоновичу, включить роман "Отец" в его сборник "Колымские рассказы", под заголовком "Казначей царицы Тамары в овечьей шкуре".

Он солдат ещё живой!

Вечно живому фронтовику, Василию Тёркину приказал спасти солдата Твардовского на переправе русской личностной чести от коллективного грузинского беззакония. Спасти в ледяной воде переправы, частного мнения многочленов России от трёхглавого мнения одночлена Сталина-Коба-Джугашвили.

Никогда не зарьтесь на то, что вам не по зубам

Рафаэля Сабатини, вместе с капитаном Бладом отправил истопниками в монастырь кармелиток, что в Бетюне.

- Вы оказались по зубам Арабелле Бишоп, - сказал я на прощание Бладу, докторишке-пирату, и его создателю, не то итальянцу, не то англичанину, не то историку, не то беллетристу.

Рыба-меч кладенец

Эрнесту Миллеру приказал прекратить пораженческие настроения и заставил написать книгу "Здравствуй, оружие!".

- Бери пример с Хеменгуэя, - говорил я Миллеру, - как старик, я у него выловил рыбу-меч кладенец, пригодный для борьбы с примитивным мировоззрением человечества. Меч годится для борьбы с психофизическими отделами Главного разведывательного управления Генерального штаба вооружённых сил министерства обороны СССР и России.

Ейной мордой в крайнюю харю

Методом Жукова Ваньки, тыкал я харей произведения, в холёные и не очень, морды и рыла писателей-паникёров.

Панаев и Скабичевский

Не отверг я помощь двух малоизвестных литераторов. Их читатель не знает, фамилии их никому не известны. Одного литератора фамилия была Панаев, другого - Скабичевский.

Сан Саныч Фадеев моё отражение

Не отверг помощь и писателя Фадеева.

- Ловко ты, Сан Саныч, - говорю ему, - в предсмертной записке обвинил во всём самоуверенно-невежественное руководство партии СС. (Советского Союза - примечание редактора). А кого ты сделал предателем в "Молодой гвардии"? Безвинного пацана, который не литературный герой, а имеет реальных мать и отца, и прочих родственников. Настоящий предатель Почепцов, даже не упоминается в романе. Я тоже, гражданин алкоголик, тамбовский товарищ, писатель-волк Фадеев; я тоже в своём произведении "Азы философии", кого ни попадя обвиняю. Вешаю на всех, всех собак, а сам не причём. Audacter calumniare, semper aliquid haeret. Причём, - говорю Фадееву, - ты, как тёзка Сан Саныч, покончил жизнь самоубийством вместо меня.

После выхода в свет моего произведения будут кончать жизнь самоубийством представители самоуверенного невежественного руководства! Они, как и ты, имеют такие же истоки малодушия, как у тебя, реальный трус Фадеев. Ты отождествлял вымышленных предателей Стаховичей с реальными героями Третьякевичами.

Через некоторое время, начинаем говорить, что, как и с Христом, как с Больцманом, как с Маринеско, как с Девятаевым; с Виктором Третьякевичем, может быть, тоже ошибочка вышла.

Через пятнадцать лет после войны, награждаем бывших владельцев каиновой печати, награждаем Третьякевичей посмертно.

Cineri gloria sera venit. Post mortem, мёртвым - вечная слава! Живым - каинова печать! Получается, что не русский мужик задним умом силён, а руководство России. Задержка мышления от сорока лет до двух веков! Вот она, Русь, кастрированная татарами, подмятая убогим грузином! Весьма трусливая Русь!

Благодаря тебе, малодушный писатель, трус-алкоголик, Сан Саныч Фадеев!

Кумир мой Мёртвый Лейтенант

Я дремал, не засыпая, как князь Игорь перед побегом. 11 миллионов 260 тысяч ветеранов Великой отечественной войны встали стеной за меня, выдвигая из своих рядов, мне в помощь, легендарного Георгия Константиновича Жукова.

Маршал Жуков не гнулся перед Сталиным, перед грозным Верховным Главнокомандующим.

Но я приказал капитану Владимиру Макову из 136-й Режецкой бригады маршала арестовать, и утречком, на рассвете, шлёпнуть Жукова у Кремлёвской стены, из трёхлинейки. Приказал добить Жукова из пулемёта Дегтярёва. Русский пулемёт солдаты называли "козлом" за прыгающую, бестолковую стрельбу.

Приказал я казнить Георгия за двурушничество и трусость, проявленную маршалом, в мирное время, перед полковником Брежневым. Полковника, маршал по трусости, включил в свои военные мемуары.

Про Брежнева Георгий Жуков в военное время ничего не слышал, не был с ним знаком на войне. На войне мелкий Брежнев не выглядывал из-за спины крупного Жукова.

- Георгий, - втолковывал я Жукову перед расстрелом, - ты, перед войной не спал ночами, готовя наступательную операцию. Забыл, что перед тобою живой противник, а не строй оловянных солдатиков. Поэтому ты, неграмотный, погубил в 1941 году миллионы кадровых солдат, несмотря на превосходство в количестве и качестве вооружения. Красная Армия в 1941 году превосходила Вермахт. Всего ты погубил 11 миллионов 260 тысяч военнослужащих собственной страны, и хочешь считаться маршалом. Святого из тебя не получится. Это маловероятно, Георгий, несмотря на природную тупость русского человека-раба.

Тело расстрелянного Жукова я велел похоронить в Смоленской области, в городе Сычевка. На могилу полководца распорядился установить окоронованную, прекрасную, как жена Менелая, женскую статую vaterland, снятую с купола Рейхстага, на которой было написано "Sieg und Rache".

По приказу капитана Макова, освобождённый из немецкого концлагеря Мёртвый Лейтенант, в корону немецкой бляди воткнул знамя Победы. Знамя Победы водрузили во ознаменование заслуг Георгия Константиновича.

После расстрела маршала-кувалды никто помощь мне не предлагал. Я крепко уснул, не зная, что утром придётся лететь не в Санкт-Петербург, а в Афины.