Зависимость. Трилогия (СИ)

1.10

Что такое страх? Что значит "бояться"? Пожелай я объяснить это путем лишь показа, я просто сыграл бы в страх

 Людвиг Витгенштейн

      Воспоминания, такие живые и такие далекие, вели Кью.      Они всплывали и всплывали, внося все новые и новые детали, из-за чего девушка путалась все больше и больше. Но вместе с ними возвращалось и нечто безумно важное. То, чем она являлась. Сердцевина. Суть.      Больше не было вопросов, кто она такая, и почему она здесь. Сейчас она была уже не Кью, запуганной и беспомощной, но еще и не Элизабет, сильной и самоуверенной. Ее новое тело не было и в половину таким привлекательным, как прежнее, но зато ее силы снова принадлежали ей.      Впервые за несколько сотен лет.      Она снова была собой.      Но она не смогла бы быть цельной без своего брата.      Раньше она могла лишь мысленно прикоснуться к нему, чтобы точно узнать, где он находится и что делает. Раньше не было ничего, что могло бы разделить их. Они были одним целым. А потом она все испортила своими глупыми неуместными чувствами.      Было пыткой находиться так далеко от него, не знать, где он, не иметь возможности поговорить, прикоснуться…      Но она снова была живой, значит, может найти его.      Кью пользовалась достаточным доверием, чтобы без лишних разговоров покинуть Офицера и его людей. Она могла отсутствовать даже несколько дней. Какая в принципе разница, если они все равно следили за каждым ее шагом? Под ее кожу ввели сигнальный маячок, словно она была диким животным. И они знали, что ей больше некуда идти.      Правы ли они?      Она больше не чувствовала брата. То, что казалось ей легким и естественным, как дыхание, стало недосягаемым. Как же ей найти его?      Кью все еще помнила предостережение гадалки, держаться как можно дальше от демонов, но теперь это не имело смысла, но все же…      Теперь ее детское воспоминание обрело смысл. Демон, который забрал ее и дал ей оружие, был ее братом. И это был последний раз, когда она его видела.      Q.      У нее не было сил ждать.      Кью даже не вышла, а выбежала на улицу, развив приличную скорость. Люди с недоумением поглядывали на нее, но ей было наплевать. Она проводила часы, склонившись над картой, и теперь хорошо ориентировалась в городе. От базы до ближайшего кладбища было не так уж и далеко. Можно было воспользоваться и общественным транспортом, но Кью не могла сидеть. Энергия в ней бурлила и рвалась наружу.      Днем кладбище было открыто для посещений. Кью смотрела по сторонам, разглядывая древние каменные надгробия. Это было одно из самых старых кладбищ, поэтому тут сохранились еще каменные статуи, изображающие плачущих ангелов и святых, и даже целые фамильные склепы. Один из них и нужен был Кью. Она выбрала самый заброшенный, который ей только удалось найти, но не стала заходить внутрь. Ладонью протерев первую ступень лестницы, она собрала старую пыль, а затем сдула ее с руки, шепотом произнеся имя брата.      Это было одно из самых простых заклинаний вызова, но важно было знать истинное имя вызываемого, или ничего не выйдет.      Легкий порыв ветра перерос в шквал, а затем все разом стихло. Кью обернулась. Ее глаза расширились, а губы приоткрылись, когда она прошептала:      - Кай Арне.      Выражение его лица нельзя было прочесть.      - Элизабет.      Тут ей впервые пришла мысль о том, как он отреагирует на ее новое непривлекательное тело, но она сразу же отбросила ее.      - Теперь все зовут меня просто Каем, но ты можешь называть меня по имени. Я больше не твой господин.      Она сделала неуверенный шаг по направлению к нему, застыла, а затем сделала еще один. Арне приблизился к ней, без опаски. Еще мгновение, и он заключил ее в объятия.      - Ты даже представить себе не можешь, как я скучал по тебе, сестренка. Я так долго ждал, пока ты появишься. Как много ты помнишь?      - Все.      Кью зарылась лицом в его грудь. Его тело изменилось за эти года, но это все еще было то самое тело. Он все еще выглядел, как ее Арне, ее орел. Он пах уютом и домом.      Каждая секунда ее страданий стоила того, чтобы увидеть его вновь. То, что было для нее карой небес, превратилось в благословение. Подарком, о котором она и мечтать не могла.      - Зачем ты стер мне память? Почему после того, как я возродилась в новом теле, ты оставил меня одну и заставил пройти через все это?      - Я никогда не оставлял тебя, Элизабет, - мягко сказал он, сжав ее руки в своих. - Я всегда знал, где ты, и что с тобой происходит. Но, поверь мне, так было лучше для тебя. Ты была не готова погрузиться в дела Отца.      - А теперь я готова? – спросила она, даже не пытаясь скрыть горечь и боль.      - А теперь не имеет значения, готовы ли мы все. Все произойдет независимо от нашего желания. Пойдем, он должен увидеть тебя.

     ////

      Кью чувствовала страх и волнение, но она была уверена, что если и может кому-то доверять, то только Арне. Если она уж вынуждена спуститься в ад, пусть брат будет рядом с ней.      В детстве Ад представлялся ей примерно так, как его рисовал Данте в своей «Божественной комедии». Внешне же он был даже слишком обыденным, как человеческий город, мрачный, большая часть которого пребывает в запустении, с узкими неосвещенными кривыми улочками, многочисленными одинаковыми домами. Единственной странностью было полное отсутствие запаха и вкуса. Еда и питье были неотличимы от пепла. Зато блуждая по городу, нужно было привыкнуть к пронзительным крикам, завыванию ветра или же необъятной тишине. Трудно было сказать, что из этого было наихудшим. Ад старался не отставать от прогресса, потому на окраинах то и дело появлялись многоэтажки из стали и стекла, но смотрелись они до крайности нелепо.      Справедливости ради стоило сказать, что не все здесь было уродливо. Древние особняки и памятники архитектуры выглядели величественно, несмотря на свою мрачность. А сам город имел свое собственное очарование. Зло не любит представать в своем истинном обличие, ему куда выгоднее примерить привлекательную оболочку, за которой шли, идут и будут идти. Но за этой показанной привлекательностью скрывается только гниющая зловонная плоть.      Элизабет была рождена с ангельской силой внутри. В ней не было ничего отталкивающего или злого. Она была добрым искренним ребенком, остро переживала чужие невзгоды, как свои собственные, если не острее. У нее были видения и силы помогать людям. А затем она отказалась от всего этого ради Арне. Чтобы спасти, она приняла его участь на себя. Сожалела ли она об этом? Никогда. Ради брата Элизабет отдала бы все, не только свое тело, но и свою душу. К несчастью, ему и этого оказалось мало.

     ////////

      Кай находил в этой игре нечто примечательное. Нет, это была злая жестокая игра, в которую были вовлечены все собравшиеся здесь и не только, она соединит их, спутает, а затем перемелет, как огромная мясорубка. Но эта игра восхищала, от нее сбивался пульс и учащалось дыхание. Это был азарт, о да. Кай откинулся в кресле и закинул ноги на стол, одновременно с этим скрестив руки за головой.      Скоро все закрутится, и нельзя будет сказать, где верх, а где низ, где север, а где юг.      Кай будет вовлечен в это, но его жизнь ничего не стоит, даже для него самого.      Следующей будет Элизабет, его Элизабет. Она была единственной из всех, о ком Кай переживал. Если бы он мог оградить ее от этого, сделал бы это, не задумываясь. Но сестра была такая же, как он. Опасность и риск преображали ее. Ей должно понравиться.      Сем. Вечно сомневающийся и неуверенный в себе, склонный все усложнять, а потом жалеть себя. Каю было наплевать на него. Демон никогда не понимал этой озабоченностью всех и каждого его персоной. Просто демон. Один из многих, и слабак, какие бы оды ни пели в его честь.      Элоди. Маленькая и бесполезная девчонка. Самовлюбленная, но искренне жаждущая совершить некую жертву ради спасения чего-то. Идеалистка. Жертва романтических книг. Мясорубка игры перемелет все ее мечты без следа, и маленькая Элоди станет или палачом, или мученицей.      Реджина. Храбрая и самоотверженная, послушная тень своего братца, которая и шагу не может ступить без его одобрения. Интересно, как она проявит себя. Она и ее напарник были некими темными лошадками для Кая. От них много чего можно было ожидать.      Ноэль, его любимчик. Их ручной маньяк на побегушках. Будет интересно, наконец, ослабить путы и выпустить его в свободное плавание.      Их шестеро. Одна зависимость на всех. Гремучая смесь. Зависимость Сема от наркотиков и слабости, и зависимость Элоди от желания быть нужной и от Сема; Ноэля от страха и убийств, и Рен от подчинения. Зависимость Элизабет от разрушений, и Кая от любви. Только на первый взгляд кажется, что все это не связано между собой, но связь есть. Они не должны были пересечься. Все три пары, рожденные, чтобы улучшить мир, или низвергнуть его еще глубже. Им был дан шанс, всего один на каждого, но воля Отца свела их всех вместе. О да, эта игра будет стоить того, чтобы понаблюдать за ней.      И есть еще девчонка, о которой не стоит забывать. Андромеда. И Фиби. И, конечно же, Джад. Хотят они того, или нет, но все они тоже часть игры.      Кай сорвался с места и громко хлопнул в ладоши, прокричав:      - Да пусть начнется представление.      Сидящая напротив Элизабет с опаской посмотрела на него. На ее лице застыло осуждающее выражение.      Его Элизабет. Ему было неважно, как она выглядит, хотя ее прошлое тело нравилось ему больше. Но что значило смертное тело? Для Кая ничего. Один сплошной восторг переполнял его от мысли, что она снова рядом. Ее энергия опутывала его подобно жару костра, в котором можно было и сгореть. Каю было наплевать. Его разбирало веселье, глупое и такое неуместное человеческое чувство. Его нужно было скрывать, но Кай даже не собирался. Даже если завтрашний день станет последним для него, ему было хорошо, впервые за долгое время. Элизабет снова с ним. Фиби ненавидит его. Отец жаждет его смерти. А сам он жаждет смерти всех остальных существ в этом мире. Какое все это имеет значение?      Элизабет вздохнула и подложила под спину подушку. Она выглядела умиротворенно. Милая и красивая Элизабет, пусть ее тело сейчас не было красиво, но Кай все еще воспринимал ее именно так. Глядя на нее, невозможно было разгадать ее тайну, разглядеть под невинной улыбкой и шуршанием десятка пышных юбок, свежим румянцем на щеках и сверканием глаз то, что томилось где-то далеко внутри. Скрывающуюся там тьму.      Давние сцены все еще стояли у Кая перед глазами. Пышные юбки, разметавшиеся на грязном полу, запутанные волосы, бледные тонкие руки с обломанными ногтями, и кровь, покрывающая эти руки. Все те же невинные глаза, с удивлением смотрящие на него. Все те же мягкие нежные губы, что шептали его имя, а теперь просят ничего не говорить Отцу. Это больше не повториться. Никогда. Ни за что. Но это повторялось снова и снова. В это время она становилась неуправляемой, дикой, неуравновешенной, то и дело срывалась на крик, а потом у нее начиналась ломка. Каю было невыносимо наблюдать за ее мучениями. Он разговаривал с ней, гладил ее кожу и волосы, пел и играл на рояле, делал что угодно, но это не помогало. А затем он лежал в своей постели, слушая, как ее босые ступни перемещаются по паркету, неуверенно, подкрадываясь, а затем торопливо сбегая по лестнице. Он все так же лежал, ни в силах уснуть, ни встать, и ждал ее возвращения. Иногда ему приходилось искать ее, чтобы вернуть домой. Проходило несколько дней, и она снова становилась Элизабет, веселой, вечно улыбающейся, стремящейся помочь всем и каждому. Он боялся признаться себе в этом в обычное время и только в предрассветные часы, ожидая ее возвращения и одновременно страшась увидеть кровь на ее платье или туфлях, точно знал, что готов заплатить любую цену, хоть тысячи, хоть миллионы жизней, чтобы сохранить ее. Даже если она захочет его жизнь, он отдаст ее.      Она была сильной, его Элизабет. Он многого не знал о ней, о многом мог только догадываться. Как она живет со своим проклятием, как находит в себе силы просыпаться по утрам и смотреть на мир, зная, что она такое. Откуда в ней любовь, чтобы дарить ее ему, ничего не прося взамен.      Каково это быть ею? И чего стоит такая жизнь?      Она сильная, но не он. Будь Кай сильным, он бы уже прекратил ее мучение, но он не сделает этого, а она никогда не попросит. Он слаб и эгоистичен, он готов пожертвовать тысячами, даже миллионами жизней только ради того, чтобы сохранить ее, потому что знает, что больше никто не будет любить его так, как она. Потому что он зависим от ее любви. Потому что он...      - Кай?      Она стоит над ним, и ей приходится согнуться, чтобы их лица находились на одном уровне. Раньше она не была такой высокой.      - Пойдем, Кай. Я знаю, что тебе не нужно спать, но ты полежишь со мной, хорошо? Сделаешь это для меня? Только так я смогу уснуть, зная, что ты будешь беречь мой сон.      - Конечно, Элизабет, это удовольствие для меня.      Он лжет. Это больше чем удовольствие, это потребность. Но прежде чем пойти вслед за ней, демон замирает на месте. Ему запрещено говорить об этом с кем-либо, кроме Отца. Да плевал он на любые запреты.      - Ты знаешь, что начнется вскоре, так ведь? Знаешь, что из шестерых в живых останется только один.      Она посмотрела на него незнакомо, в ее взгляде не было невинности и беззащитности, как прежде, только усталость. И что-то еще. Она изменилась за эту жизнь, стала тверже.      - Если и так, что это изменит? Я не боюсь смерти, как и ты. Жить с моими воспоминаниями гораздо страшнее, но это не мешает мне жить. - Элизабет сцепила руки перед собой, как никогда не делала раньше. Это едва уловимое напоминание о том, что Кай больше не знает ее так, как раньше, и что между ними больше нет той связи, что была для обоих естественна. - И я знаю, что ты переживаешь, но не обо мне. Ты боишься за жницу, как я боюсь за тебя. Я понимаю, это естественный страх. Как понимаю и желание защитить того, кого мы любим. Но и ты должен понять: она не нуждается в тебе больше. А теперь пойдем, я спою тебе колыбельную, как тогда, когда ты еще нуждался во сне.      Ее улыбка все такая же, она все так же любит его. Это больше, чем Кай смел желать. Но не только Элизабет изменилась за эти годы, но и он. Его не волнует жизнь жницы.      Конечно, точно не волнует.      Именно поэтому он все еще не ответил на предложение Элоди отказом.