Начальная магия методом научного тыка - 3. Зов крови. Познать себя (СИ)

Первое, что я почувствовала. Ещё не до конца придя в себя - это лёгкий ток силы в левую 'принимающую' руку. Силы такой тёплой, такой знакомой и родной, что я мгновенно узнала того, кто сейчас находился рядом со мной, бережно сжимая мою ладонь. Пальцы наших рук были вновь переплетены, как когда-то и тонкий, но непрерывный поток энергии отдаваемой мне Светозаром, заставлял центр моей ладони ощутимо нагреваться и пульсировать.

Он снова подпитывал меня, делился своей жизненной силой, помогал. Я вдруг вспомнила последние слова Голоса: 'Без него бы я не справилась...' Неужели, Светозар и есть мой Хранитель? Но кто это? И почему именно он? Ничего не понимаю...

Пока я так лениво размышляла, ко мне вернулась возможность слышать окружающие звуки. Я вообще как-то странно возвращалась в реальность, словно по частям: сначала тактильные ощущения, потом слух, затем, наверное, вернётся зрение. Я уже попыталась чуть приоткрыть глаза, но кроме густой и непроглядной черноты не увидела ровным счётом ничего. Подавив в себе вспыхнувшую было панику, я терпеливо лежала, ожидая, когда 'включатся' все мои чувства, отвечающие за восприятие реального мира.

Возможно в том, иллюзорном мире они бы только мешали и Голос их 'отключил'? Или они сами 'ушли в режим ожидания' за ненадобностью? Я не знаю.

Но двигаться я пока тоже не могла, так же, как и говорить. Однако страха не было, я почему-то знала, что всё идёт так, как должно и теперь нужно только немного подождать. Что, собственно я и делала. А попутно внимательно прислушивалась к происходящему вокруг.

Сначала, мне показалось, что я различаю какой-то монотонный гул, но когда звуки обрели чёткость и глубину, я поняла, что это голос. Мужской голос: монотонно, словно на автомате тянущий такую знакомую мне песню Виктора Цоя:

- Солнце светит и растёт трава, но тебе она не нужна-а... Всё не так и всё не то, когда твоя девушка больна-а... М-м-м-м... когда больна-а...

На какой-то миг песня прервалась. Рука, держащая меня за ладонь, чуть дрогнула, будто Светозар куда-то передвинулся, но пальцы наши не разъединились ни на миг. Послышалось звяканье глиняной посуды и плеск воды: видимо, он наливал её из кувшина в кружку. Стукнуло донышко кувшина, поставленного на деревянную столешницу - странно, стол раньше стоял у окна. Передвинули?

Затем я уловила звук неторопливых глотков. Оборотень пил медленно, почти неохотно, словно не жажду утолял, а восполнял недостающие, но такие необходимые ему сейчас силы. Неужели это тот самый тонизирующий отвар, которым нас угощали по прибытию сюда?

Но, если Свету понадобился отвар, да и голос у него уже довольно усталый - это сколько ж я уже здесь лежу, а он меня непрерывно подпитывает? Мамочки мои, срочно дайте мне на него посмотреть! И вообще, верните меня поскорее к нормальной жизни, что-то я тут уже волноваться начала не на шутку.

Видимо, кто-то там всё же слышит иногда мои панические вопли, потому что не успела я разволноваться по настоящему, как ко мне снова вернулось зрение. Сначала мутной белёсой пеленой, потом размытыми цветными пятнами, а затем уже и полноценной чёткой картинкой.

И первое, что я сделала - тут же скосила глаза на Светозара. На моё счастье, он сидел близко: на стуле совсем рядом с кроватью, а я лежала на ней у самого краешка. Наверное, так было нужно, чтобы Свету было удобнее передавать мне энергию.

Лицо мужчины заметно осунулось, под глазами залегли тени и весь его вид свидетельствовал о крайней степени усталости. Даже веки оборотня были прикрыты, а сам он чуть покачивался взад вперёд, вторя ритму вновь затянутой им той же самой песни:

- День ка-ак день, только ты почему-то грустишь.. И вокруг все пою-ют, только ты один молчишь...

Божечки! Это же который раз он её опять начинает сначала? Для чего - у меня даже вопроса не возникло. Было очевидно, что делает он это просто для того, чтобы не вырубиться. Не заснуть, не забыться, а именно просто и незамысловато отключиться.

Потому что при такой степени физической и эмоциональной усталости, да ещё подкреплённой постоянным оттоком энергии, может просто сработать инстинкт самомохранения и вырубить своего владельца, что называется 'на лету'.

А Свет ещё держится. На одной силе воли и упрямстве, но держится. И меня за собой тянет. Обратно. На этот свет. И, как это ни удивительно, но действительно опять смог - вытянул. Вернул.

Хранитель.

Я смотрела на этого сильного, красивого мужчину и в сердце моём разгоралась и крепла к нему странная, щемящая нежность: такая большая и всеобъемлющая, что на какой-то момент даже стало больно. А ещё пришла благодарность и чёткое понимание, что я теперь не одна. И на свете есть человек, который сделает всё, чтобы защитить и уберечь меня от любой угрозы. И при этом не важно, в каком мире или на каком свете мы находимся. Главное - что он действительно сможет!

Не жалея себя, не считаясь с трудностями и потерями, не произнося пафосных речей: просто возьмёт и сделает. А потом даже благодарности не попросит. Сказала ли я ему 'спасибо' за то, что он меня тогда спас перед переносом в этот мир? Не помню.

Кажется, я даже не поблагодарила его тогда за то, что он отвадил докучливых деревенских парней от нашего дома - вроде мелочь, но сделал же. И даже словом не напомнил и ничего взамен не попросил. Более того, вообще, взял на себя головную боль о приезжей девчонке только потому, что его родственник попросил. И ничего с этого, кроме проблем и забот не получил.

При этом не жалуется, не злится, не досадует и мне обвинений не предъявляет. А помогает снова и снова: поддерживает, спасает, оберегает, веселит. И эта его фраза: 'У нас всё будет хорошо. Ты мне веришь?'. О чём он тогда говорил, что именно имел в виду? То, что мы обязательно благополучно вернёмся домой или что-то ещё, более личное?

Я смотрела и смотрела на него: такого измученно, несгибаемого, упрямого и удивительно родного. И больше всего сейчас жалела, что пока не могу двигаться. Не могу погладить его по щеке, проводя раскрытой ладонью по отросшей щетине, взъерошить и без того растрёпанные волосы, поцеловать закрытые веки усталых глаз. Прикоснуться к его губам в чистом, тёплом благодарственном поцелуе.

Зато я могла ласкать тёплым взглядом его лицо. Мысленно разглаживать залёгшую меж бровей сердитую складку, вспоминать о том, как тогда сидела у него на коленях, а Свет, излечивая, гладил мне спину. А потом - поцеловал.

И снова мой взгляд обратился к его губам: чувственным, чётко очерчённым и столь искусным в науке нежной страсти. И, словно почувствовав мой взгляд, Светозар внезапно вздрогнул и широко распахнул глаза.

Его взволнованный и чуть удивлённый взгляд тут же сменился выражением огромного облегчения и радости. А сам мужчина просто рванулся с места ко мне, сгребая моё безвольное тело в охапку и истово покрывая лицо короткими горячими поцелуями.

- Софьюшка, синичка моя, родная! Очнулась! Наконец-то... Я так за тебя волновался! - он говорил что-то ещё, крепко-крепко сживая меня в сильных руках, но я уже почти не слушала, плавясь в той огромной волне всепоглощающего чувства, которое щедро изливалось сейчас на меня.

Отчего-то я очень хорошо его воспринимала сейчас, почти как своё собственное. Каких эмоций там только не было намешано: и все насыщенные, искренние, словно даже искристые! И мне это безумно нравилось! Я купалась в них, упивалась как хмельным вином и обновлялась, отогреваясь душой с этом ярком свете и бесконечной нежности.

Обнять его в ответ я всё ещё не могла, а вот голос неожиданно вернулся. Поэтому я чуть смущённо улыбнулась и тихо, хрипло, как после долгого молчания прошептала:

- Привет, - а в ответ получила самую лучезарную из, когда-либо виденных мною, улыбок.

А потом он, спохватившись, сразу же вскочил, налил мне из кувшина в свою кружку отвар и, бережно приподняв меня за плечи, дал вволю напиться. Пока я медленно глотала прохладную живительную влагу, чувствовала, что он прямо таки впился взглядом в моё лицо, словно ища в его выражении что-то...