Я плохо помню чудное мгновенье

Учи, ученица, не аз и не ять, Учи, ученица, меня. Ученье у черни, у терний (поплюй, Червячник пред ловлей кольца) По телу потратится твой поцелуй, Двупястье мое - до конца. Нырянье у ню во моря… Не лучик, не ключик, ни Бог и ни Блок,- Учи, ученица, меня. Где Макар теляет к ракам с харей хрю. От ста оставляя меня одного, Учи, ученица, меня! Виктор Соснора

ДРУЖЕСКАЯ ПАРОДИЯ У моря сидел и курил без конца, С собою вел долгие споры. А рядом червячник пред ловлей кольца Читал постулаты Сосноры. По пояс забравшись у ню во моря, Прекрасный, как Сим или Хам, Червячник с ужасною харею хря Учил ученицу стихам. - Ты явно садист! - я ему закричал. - Двупястьем клянусь Козерога, Зачем ученице ты это читал?! Возьми почитай лучше Блока. - От ста лишь осталась одна у меня! - Он в горе то плачет, то стонет. - И Блока и Пушкина смыла волна, А книга Сосноры не тонет.

И в следующий раз хочу я жить в России. Тогда я перечту стихи того поэта, Что был когда-то мной. И не поверю в это. Александр Кушнер

Поэт солидный я. Мне ни к чему кокетство. Но все ж замечу вам: индусам верю с детства. Религия у них - ну, наслажденье просто… Я вновь на свет рожусь гораздо выше ростом. Раздамся вширь в плечах, не описать пером, Но зваться буду я теперь-то Кушнером. А перечтя того, что был когда-то мною, К нему 100 лет спустя презрения не скрою. И верьте мне друзья, хоть и звучит банально, Но стану я писать ужасно гениально. И будет классиков нас мощная когорта. Ах, только б мать моя не сделала аборта.

Не говори с водою о любви, Ей не до нас - она бежит по трубам. Едва увидит, встретит чьи-то губы - И вновь в остервененьи тесноты. Сергей Салтыков

Мне тяжело, я с детства однолюб: К воде я чувства нежные питаю. И иногда я по ночам мечтаю Завлечь ее простым движеньем губ. Любовь к воде преследует, как рок. А по утрам она особо мучит. Ну, кто меня безумного научит, Чтоб я рассолом запасался впрок? А что вода! Уже в который раз, (Особенно в аванс или в получку), Подлец какой-то нажимает ручку - И вся она уходит в унитаз. И я теперь слоняюсь по двору. Все жду, что у кого-то лопнут трубы. Возьму ведро, воде подставлю губы И на поэму воду наберу.

лапша сами с лапшами лапшегубка лапшированная рыба лапш, лапш вперед, рабочий народ! еврей - Лапшерович поэт - Лапшернак хороша лапша? лапша хороша! вижу что? - лапшу Владимир Друк

ДРУК золотые друкаты к нам вдрук и ты, друк друкная помада друкопись старый содрукник сигареты “Друк” друк, друк, друк! Кто в друкдоме живет? композитор Друкманов что делает - друкты жует такая штука - попался по друку когда поет далекий друк хороши стиши для души как житель Нового Света я б друкский бы выучил только за то, что им говорят поэты!

Я никогда здесь прежде не был. Но, кажется, что был когда-то! Шаг за угол - и дрожь по коже. Фонтанчик у стены… Я этих улочек не знаю, Я никогда здесь не был раньше. Все было так и чуть иначе… Роберт Рождественский

Я расскажу вам все с начала: Был жаркий день. Поел, побрился, Пошел в редакцию журнала, Но по дороге заблудился. И, огорченный этим фактом, Стою, а где - и сам не знаю. Спросить - так неудобно как-то. И нет такси, и нет трамвая. Ну, это ж надо так случиться: Шаг за угол - и дрожь по коже. И нет фонтана, чтоб напиться. И ни одной знакомой рожи. Брожу один и чуть не плачу (Вот это драма так уж драма) Все было так, а не иначе, Поверьте, я не вру ни грамма. Но все закончилось прекрасно, Финал, конечно, с хеппи-эндом: Я, как поэт, не потерялся. Поскольку написал об этом.

Эти не понимают этих, а этих - те. Не понимает дочки своей нервная мать. Сын не может сказать отцу: -Выкинь пальто. Не понимает внуков своих заслуженный дед. Роберт Рождественский

Долго сидели в отчаяньи Внуки, родители, деды. Бедные читатели Не понимают поэта. Мрачно спорила с дочкой Нервная мать, Вчитываясь в строчки, Которые не понять. Отец, поспешив напиться, Сыну бубнил про то, Что пальто, мол, еще пригодится, Мол, холодно без пальто. Благо, дед тугоухий Бросил умную фразу: - Выкинь стихи. - И друг друга Поняли все сразу.

Никогда не молитесь о новом царе. Даже если сегодняшний - Ирод. Леонид Буланов

Нам о новом Царе не пристало тужить. Это правда. И делаем вывод: Лучше будем со старым мы жить и дружить, Даже если он малость и Ирод. Приглянулась кому-то чужая жена - Мы осудим подобного типа. Коль женился - испей свою чашу до дна, Даже если жена и Ксантиппа. И давайте отпустим поэтам грехи, Не осудим ни жен, ни тиранов, Будем снова и снова читать мы стихи, Даже если их пишет Буланов.

До чего же таинственно Связей переплетение! То сомнения в истинах, То сомненья в сомненьях. В споре курицы с яйцами Доля мысли и мистики, Но и в нем проявляется Относительность истины. Все, что было - как не было, Цели, словно видения, Относительность требует После взлета - падения, После сытости - голода, После схимы - сенсации… Если истина - золото. Объяснимы инфляции. Л. Буланов

Прочь отбросив сомнения, Понял все я, как следует: После взлета - падения Относительность требует. Склонен я к размышлению, Есть сомнения личные. Взять сознанье, материю - Что из них там первичнее? Все, что было - как не было, Куры с яйцами - истина: Вот семья пообедала, И не стало их - мистика! Вновь страдаю от голода, И склоняюсь я в горести, Коль молчание - золото. Я - в финансовой пропасти.

Скоро станет совсем темно, Я улягусь в пятно огня. Все подумают, что - бревно, И, тогда подберут меня. Дмитрий Толстоба

Когда солнце потупит взор, И к заре заспешит заря, Я пойду полежать во двор И улягусь в свет фонаря. Пусть в округе темно давно, Но светло мне в пятне огня. Все увидят, что я … лежу И никто не вступит в меня.

И, зажмурив глаза, Я в случайные брошусь ладони. Инна Богачинская

Пусть другие боятся взять и подойти к мужику, Для меня же случайные встречи прекрасны и любы. Я, закрывши глаза, поцелую любого в щеку. Если губы подставят - могу в незнакомые губы. Я доверчива очень. Но вот накатила слеза. Обмануть меня просто, но так поступать не годится. Я, конечно, целую обычно, зажмурив глаза, Только это бессовестно мне подставлять ягодицы.

Давай поговорим о чем-нибудь простом, Таком простом, как “луч пурпурного заката”… Давай поговорим о розах и вине,

- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -

О счастье и любви… В уютном сидя кресле. Так хочется вздохнуть над старой книгой мне, наивной, как роман Оливии Уэдсли.

- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -

На свете больше нет простых спокойных книг, Но в каждой мы найдем сплошной “зубовный скрежет” …Давай поговорим о чем-нибудь простом, Таком простом, как звук пастушеской свирели. Нонна Белавина

Давай поговорим о чем-нибудь простом. Элементарном, ну как, скажем, карбюратор. Про зажиганье, свечи, а потом Обсудим, сообща, погодный фактор. Решим проблемы вин и коньяков. И, перейдя потом на эсперанто, Не торопясь, легко, “без дураков” Поговорим за Гегеля и Канта. И тема звуков подойдет вполне. Ну, что сравнить с простым журчаньем дрели? - С зубовным скрежетом, - ответят. А по мне - как будто Пан играет на свирели. Давай поговорим еще про сталь и шлак, О близнецах сиамских знаменитых. Что, Вам уже пора? Ну как же так? Ведь столько тем осталось нераскрытых!

Могу ли я противиться судьбе, Когда хитросплетенья перекрестков, Мысль архитектора и суть его набросков - Все в городе направлено к тебе? И перейдем на “ты”, Забыв приличий прошлые попытки. Вера Зубарева