Собрание сочинений. Том третий
Собрание сочинений. Том третий читать книгу онлайн
В третий том Собрания сочинений крупнейшего чешского писателя Ярослава Гашека (1883–1923) вошли рассказы, путевые очерки, политические памфлеты 1913–1917 гг., юморески из книг «Бравый солдат Швейк и другие рассказы» (1912), «Гид для иностранцев и другие сатиры» (1913).
1913
Гид для иностранцев в швабском городе Нейбурге. (Перевод Д. Горбова).
* Экспедиция вора Шейбы. (Перевод В. Петровой).
Борьба за души. (Перевод Н. Аросевой).
* Новый год храброго зайца с черным пятном на брюшке. (Перевод Н. Замошкиной).
* Закрытое заседание. (Перевод Т. Чеботаревой).
Как я спас жизнь одному человеку. (Перевод М. Скачкова).
Барон и его пес. (Перевод Д. Горбова).
* О запутавшейся лягушке. (Перевод Л. Васильевой).
Как Балушка научился врать. (Перевод Д. Горбова).
** О курочке-идеалистке. (Перевод И. Граковой).
* Доброе намерение отца бедняков. (Перевод И. Ивановой).
* Благотворительное заведение. (Перевод В. Петровой).
Хулиганство библиотекаря Чабоуна. (Перевод М. Скачкова).
* В венгерском парламенте. (Перевод А. Соловьевой)
* Кобыла Джама. (Перевод Н. Замошкиной).
* Надьканижа и Кёрменд. (Перевод И. Ивановой).
Когда цветут черешни. (Перевод С. Востоковой).
После коронации. (Перевод Ю. Молочковского).
Из записок австрийского офицера. (Перевод Ю. Молочковского).
Бунт третьеклассников. (Перевод Д. Горбова).
* Как становятся премьер-министрами в Италии. (Перевод А. Соловьевой).
Перед экзаменом. (Перевод Д. Горбова).
Среди друзей. (Перевод Ю. Молочковского).
* Индейский рассказ. (Перевод Н. Николаевой).
Как гром служил господу богу. (Перевод М. Скачкова).
* Сыскная контора. (Перевод И. Ивановой).
* Несчастный случай в Татрах. (Перевод Л. Васильевой).
* Проект закона. (Перевод А. Соловьевой).
* Протест против конфискации. (Перевод А. Соловьевой).
Детективное бюро. (Перевод М. Скачкова).
Полицейский комиссар Вагнер. (Перевод М. Скачкова).
Бык села Яблечно. (Перевод Д. Горбова).
Об искренней дружбе. (Перевод Д. Горбова).
Идиллия в богадельне. (Перевод М. Скачкова).
Мой друг Ганушка. (Перевод Н. Аросевой).
Как бережливые спасли отчаявшегося. (Перевод Н. Аросевой).
* Предательство Балушки. (Перевод Н. Замошкиной).
* Как Цетличка был избирателем. (Перевод А. Соловьевой).
* Мытарства автора с типографией. (Перевод И. Ивановой).
* Любовное приключение. (Перевод И. Ивановой).
* Как Тёвёл вернул пятак. (Перевод Л. Васильевой).
* Репортаж с ипподрома. (Перевод Н. Замошкиной).
Любовь в Муракёзе. (Перевод С. Востоковой).
1914
* Короткий роман господина Перглера, воспитателя. (Перевод Н. Замошкиной).
* Супружеская измена. (Перевод Л. Васильевой).
* О двух мухах, переживших это. (Перевод Н. Замошкиной).
* Одежда для бедных деток школьного возраста. (Перевод В. Петровой).
Перед уходом на пенсию. (Перевод В. Чешихиной).
Приключения кота Маркуса. (Перевод В. Чешихиной).
* Кочицкая божедомная братия. (Перевод И. Ивановой).
В исправительном доме. (Перевод М. Скачкова).
* История с биноклем. (Перевод Л. Васильевой).
Букет и к незабудок на могилу национально-социальной партии. (Перевод В. Чешихиной).
Урок закона божьего. (Перевод Д. Горбова).
Как я торговал собаками. (Перевод Д. Горбова).
Роман Боженки Графнетровой. (Перевод Д. Горбова).
* Весенние настроения. (Перевод Н. Николаевой).
* Визит в город Нейбург. (Перевод Л. Васильевой).
Дело о взятке практиканта Бахуры. (Перевод В. Чешихиной).
Страстное желание. (Перевод М. Скачкова).
Маленький чародей. (Перевод В. Мартемьяновой).
* Великий день Фолиманки. (Перевод Н. Замошкиной).
* Небольшая история из жизни Река. (Перевод А. Севастьяновой).
Сказка о мертвом избирателе. (Перевод Д. Горбова).
* Сатисфакция. (Перевод Н. Николаевой).
Страдания воспитателя. (Перевод Д. Горбова).
* Штявницкая идиллия. (Перевод Л. Васильевой).
* Писарь в Святой Торне. (Перевод Л. Васильевой).
Опасный работник. (Перевод В. Мартемьяновой).
* Колокола пана Гейгулы. (Перевод Н. Николаевой).
* О прекрасной даме и медведе из Зачалянской долины. (Перевод В. Петровой).
1915–1917
Жертва уличной лотереи. (Перевод И. Граковой).
Сыскная контора пана Звичины. (Перевод В. Мартемьяновой).
* Моя дорогая подружка Юльча. (Перевод Н. Замошкиной).
* Ярмарка на Филипа и Якуба. (Перевод Т. Чеботаревой).
История с хомяком. (Перевод М. Скачкова).
Судьба пана Гурта. (Перевод Н. Аросевой).
Повесть о портрете императора Франца-Иосифа I. (Перевод М. Скачкова).
Итог похода капитана Альзербаха. (Перевод Н. Аросевой).
По стопам полиции. (Перевод П. Богатырева).
* Бравый солдат Швейк в плену. (Перевод Н. Зимяниной).
У кого какой объем шеи. (Перевод М. Скачкова).
Школа для сыщиков. (Перевод П. Богатырева).
Двадцать лет тому назад. (Перевод П. Богатырева).
Разговор с горжицким окружным начальником. (Перевод Ю. Молочковского).
* Идиллия в Мариновке. (Перевод И. Ивановой).
* — Издательство «Художественная литература», 1984 г.
** — Издательство «Детская литература», Москва, 1983 г.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
У приемной канцелярии я видел надпись, нацарапанную кем-то из заключенных на стене в коридоре: «Испугались мы вас!»
Один арестант заколол какого-то генерала, самодовольно осматривавшего тюрьму, вогнав ему в живот остро отточенную ложку — к чему она здесь, где почти не давали есть! При этом он сказал:
— Разве наша жизнь чего-нибудь стоит? Хоть врагу отомстить, пока не сдохли…
Газеты об этом случае не писали, ибо заточенная ложка в животе австрийского генерала занозой торчала бы в массе лояльных сообщений императорского королевского информационного агентства, затопивших редакции.
За Швейком уже закрепили номер, выделили ему арестантскую одежду и грязный тюфяк в одной из камер, а он все еще не мог опамятоваться. Ему было совершенно не ясно, как можно было так вляпаться. Он ходил по камере среди заключенных, свесив голову, и без конца бормотал:
— Я же не идиот, я же все отлично помню.
Швейк впал в глубокую меланхолию. Ни до чего ему теперь не было дела. Дни уныло тянулись среди голых стен бесконечной, безнадежной вереницей.
Правда, раза два он заводил разговор с одним старичком откуда-то из-под Градца Кралове, осужденным на четыре года за то, что однажды при описи урожая принес клок сена и бросил его под ноги комиссару со словами:
— Прихватите, чтоб государю императору было что покушать!
Старичок живо интересовался судьбой товарищей по несчастью, уже наизусть зная, кто, как и за что сюда попал, и всячески утешал их. Сколько еще сидеть? Годик-два — и придут русские. Он с жаром описывал эту сцену. За такими разговорами в камере так и витал дух мести: до чего ж здорово будет, когда мучители окажутся за решеткой на месте заключенных!
А Швейк все шептал, сидя на тюфяке:
— Подумать только, я же совершенно не виновен, я же все отлично помню.
Как-то ночью после одного из таких разговоров Швейку приснилось, будто явился к нему сам государь император. Приходит и говорит: «Побрей меня, Швейк, а то я с этими бакенбардами похож на орангутана из шенбруннского зверинца». Швейк трясется весь, пот его прошибает, а государь император достает из кармана бритву, мыло и подает их Швейку, и тот принимается за императорские щеки. Намыливает, благоговейно берет бритву и трясущимися руками бреет государя. Двери отворяются — входит аудитор из градчанского суда. Швейк в испуге, бритва съезжает куда-то не туда, государь император сердится: «Aber Svejk, Himmel Herrgott, was machen Sie?» [57] А горе-брадобрей уже держит в руках отрезанный нос государя…
От ужаса Швейк во сне громко вскрикивает, просыпается, разбудив всех остальных, и на вопрос, чего ему ночами не спится, жутким голосом отвечает:
— Я отрезал нос государю императору…
С той поры стал его величество Швейку не только что ночью, но и днем мерещиться.
Черты его лица проступали на облупившейся штукатурке, а однажды, когда Швейк вылавливал из похлебки вторую фасолину, ему почудилось, будто формой смахивает она на голову его величества.
Иногда он даже разговаривал с призраком:
— Ваша милость, государь император, не виновен я, помню ведь, что не виновен.
Случилось, фасолина, которую он долго разглядывал, упала на пол, и Швейк, заглянув под стол, жалобно обратился к ней:
— Ваша милость, государь император, не извольте гневаться!
Все заметили, что со Швейком происходит что-то не то. А тут еще управляющий пришел камеры осматривать, выстроились перед ним заключенные, а Швейк вдруг вышел из шеренги, взял под козырек и сказал, странно выпучив глаза: «Melde gehorsam, Herr Hauptmann [58], хочу служить государю императору до последнего вздоха!»
Управляющий попросил повторить и удалился. А через полчаса за Швейком явились два санитара, притащив носилки с пристяжными ремнями. За ними вошел молодой военный врач. Подтолкнув вперед санитара, он на всякий случай велел накинуть на Швейка смирительную рубашку. Швейка понесли вниз, через тюремный двор в больницу. Изо рта у него шла пена, сквозь которую пробивался рык, отдававшийся по всем углам двора:
— Храни нам, боже, государя…
На другой день Швейка повезли в Вену для обследования в психиатрической клинике.
Процент психических расстройств на любой войне неизменно высок. Их источник — сами ужасы войны, страх человеческий перед смертью, житейские заботы лишенной кормильца семьи и целый ряд других причин, порожденных кровавым ремеслом.
В Австрии с началом войны психические заболевания распространились невероятно, ибо здравомыслящим не дано было понять, почему они должны жертвовать своей жизнью во имя империи. Требовался пристальный взгляд в историю, в лица чешских солдат в казарме и на поле боя, чтобы осознать: зло коренилось в проклятой связи чешских земель с австро-венгерской монархией. Поди разберись — и впрямь свихнуться недолго.
Швейк попал в девятое отделение. Там уже было несколько так называемых симулянтов. Один из них, старый резервист, подозревался в том, что изображал из себя сумасшедшего с целью избежать фронта. Взрывной волной его закинуло на крышу избы. Теперь он только и делал, что пытался подпрыгнуть повыше. Целый день он скакал что было сил и каждый раз с проклятьями падал на пол.
Другого «симулянта» при взрыве снаряда засыпало в погребе, где он провел четыре дня. Этот без устали елозил по полу, изображая, что закапывается в землю.
Третий молодой человек в военной форме разгуливал по коридору с песней «Wacht am Rhein» [59], временами сбиваясь на крики: «Ра-та-та-та-бум-бум!»
Стоило повнимательней прислушаться к тому, что кричали пациенты, приглядеться к ним, невольно напрашивался вывод: а ведь и вся Австрия — один большой сумасшедший дом.
В углу коридора сидел капрал, громко настаивавший на том, что он — эрцгерцог Фридрих и через месяц займет Москву. Капрала-то в сумасшедший дом отправили, а ведь сам Фридрих, помнится, именно это и обещал, однако никакого наказания не понес, разве что слегка осрамился.
Император Карл, будучи еще эрцгерцогом, на одном из приемов и вовсе ляпнул, что сровняет Россию с землей. Карл I в раннем детстве страдал водянкой головного мозга и немало времени провел в водолечебнице доктора Гуггенбеля на Абенберге под Интерлакеном в Швейцарии.
А взять Вильгельма? Любому крохе известно, что император страдает слабоумием. Однако в придворных кругах его болтовня и планы считаются гениальными.
Покойный император Франц-Иосиф I объявил войну по причине психического расстройства. При вскрытии у этого вздорного старикашки было обнаружено усыхание мозга (atrophia cerebri senilis) — врожденный кретинизм, потомственное заболевание Габсбургов.
Напасть распространялась сверху вниз по всей иерархической лестнице. Австрийские министры, нет чтобы сидеть в какой-нибудь знаменитой психиатричке вроде Клостеробербаха в Нассау, вершили судьбы империи; генералы, по которым плакали успокоительные души в Антдорфе, разрабатывали военные планы и утешали друг друга тем, что проигрыш одной из сторон — неизбежное правило войны.
Жизнь Австрии, все ее начинания являли собой клиническую картину идиотизма (anoia), которую довершал вахмистр в какой-нибудь из чешских областей, все с той же идиотской усмешкой наблюдавший, как толпа обезумевших немцев громит чешскую школу, поджигая ни в чем не повинные оконные рамы и распевая при этом во всю глотку «Es braust ein Ruf» [60].
Перечисление случаев явного безумия в Австрии и его причин составило бы увесистый том. Мы не ставим перед собой такой цели. Пусть каждый сам сделает вывод, мы же ограничимся лишь фактами. А вернемся домой — введем новую систему лечения. Начнем сверху, с бывших окружных начальников. Пропишем всем этим «друзьям чешского народа» лекарство, предложенное в свое время доктором Томайером: «Corylus avelaka», проще говоря, палки. Так выколотим пыль из их сюртуков, что каждому эрцгерцогишке впору будет открывать торговлю кровяной колбасой.
