Конец пути

Женщина лет сорока – неплохо сохранившаяся, но все ж таки лет сорока, – чья машина была припаркована прямо перед моей собственной, с безнадежностью во взоре дергала за ручку дверцы: я как раз подошел. Она была не толстая, с не слишком большой грудью, загорелая, и ничего экстраординарного в ней не наблюдалось. Я утратил вкус к дичи и прошел мимо.

– Прошу прощения, сэр, вы не могли бы мне помочь?

Я обернулся и уставился на нее. В свою классическую просьбу она вложила максимум очарования, но под моим взглядом сразу сникла.

– Я вам, наверно, покажусь ужасно глупой – я захлопнула в машине ключи.

– Я не умею взламывать замки.

– Да что вы, я вовсе не об этом! Я живу в мотеле, прямо за мостом. Вот я и подумала, может, вы меня подбросите, если вам, конечно, по дороге. У меня запасной ключ есть, в чемодане.

Стрельба по птицам, которые прилетают и садятся вам на кончик ствола, конечно, не самый правильный вид спорта, но покажите мне охотника, который хотя бы раз в жизни от этого удержался.

– Хорошо.

Шарма во всей этой ситуации было ноль целых хрен десятых, и пока я вез мисс Пегги Ранкин (звали ее так) через мост из Оушн-Сити на большую землю, я еще и несколько смешался вдобавок, позволив себе мысль, что она подобной суровой оценки, скорее всего, не заслуживает. Она оказалась весьма неглупа, и, будь я ее муж, я бы непременно гордился тем, что моя жена и в сорок лет сохранила стройность тела и живость духа. Но я не был ее мужем, а потому гордиться мне было нечем: она была сорокалетняя дамочка под съем, и нужно ой как много, чтобы таким определением тебя не придавило.

Мисс Ранкин трещала без умолку всю дорогу до мотеля, а я честно не слышал ни слова. Что для меня необычно, ибо, хоть я и восхищался всегда способностью уходить в себя и не возвращаться, я, как правило, слишком сильно завязан на всем, что меня окружает, чтобы у меня у самого такое получалось. Очко не в пользу мисс Ранкин.

– Вот здесь, – сказала она наконец, тыча пальчиком не то в "Прибрежный", не то в "Приморский" или еще какой-то в том же духе мотель у обочины дороги. Я свернул на подъездную дорожку и припарковался. – Так мило с вашей стороны, что вы и в самом деле согласились мне помочь. Большое вам спасибо. – И она выпорхнула из машины.

– Может, вас и обратно подбросить? – спросил я, не слишком настойчиво.

– Правда, вы не шутите? – Ей это понравилось, но ни удивления, ни особого чувства благодарности мой жест явно не вызвал.

– А не найдется у вас чего-нибудь выпить, попрохладнее, а, Пегги? А то у меня что-то совсем в горле пересохло. – - Это была та самая крайняя точка, до которой я был готов в данный момент дойти в этом унылом сюжете: если она не предложит мне войти, я тут же дам задний ход и уеду в Вайкомико, так я решил.

– Ну конечно, давайте заходите быстрей, – она сделала приглашающий жест, ничуть, опять же, не смутившись. – Холодильника в комнате нет, но тут в двух шагах стоит автомат с содовой, а у меня есть виски. А нет у вас случайно с собой двух больших бутылок имбирного эля? И кучи льда вдобавок? Сделали бы себе по "хайболлу".

Я сделал нам обоим по "хайболлу", и мы стали пить их у нее в комнате: она – свернувшись калачиком на кровати, я – скрючившись на единственном стуле. Моя тоска была со мной, но переносить ее стало как-то легче; в особенности когда мы обнаружили, что можем говорить или не говорить вообще и не чувствовать себя при этом скованно. В конце концов наступил момент, как я того и ожидал, когда мисс Ранкин спросила меня, чем же я, собственно, зарабатываю на жизнь. Не то чтобы в интрижках подобного рода я придерживался незыблемых правил честности, я вообще с трудом могу себе представить, как бы я стал искренне отвечать на такой вот заезженный вопрос; но "я как раз устраиваюсь в Государственный учительский колледж Вайкомико, преподавать грамматику" и есть ответ, который обычно в сходного рода обстоятельствах невольно приходит в голову, и я, сам того не заметив, сказал ей правду.

– Да что вы говорите! – Пегги была искренне удивлена и разом обрадована. – А я ведь закончила именно УКВ. Боже, как же это было давно, даже вспомнить страшно! А сейчас преподаю английский, там же, в Вайкомико, в средней школе. Забавное совпадение, правда? Встретились два учителя английского языка!

Я согласился, что совпадение и в самом деле забавное, но больше всего мне хотелось допить "хайболл" и перейти к делу. Причем действовать надо было быстро, пока мы окончательно не отклонились от курса. В моем бумажном стаканчике осталось жидкости не больше чем на полдюйма: я опрокинул ее в рот, уронил стаканчик в корзину для мусора, подошел к кровати, на которой, опираясь на локоть, полулежал мой новоявленный коллега, – и обнял мисс Ранкин с некоторым даже пылом. Она тут же открыла рот и протолкнула язык между моими зубами. Глаза у нас у обоих были открыты, и я был рад истолковать сей факт символически. И пусть не будет ни ужимок, ни прыжков промеж учителей английского, – сказал я себе и без лишней суеты принялся расстегивать молнию на ее купальном костюме.

Мисс Ранкин как приморозило: она зажмурила глаза и сжала мне плечи, но противиться акту агрессии не стала. Молния уже разошлась чуть ниже талии, и я получил доступ к узкой полосе незагорелой кожи, но дальше без ее помощи было не обойтись.

– Пегги, давай мы снимем с тебя купальник, – предложил я. Это ее задело.

– Ты не слишком спешишь, а, Джейк?

– Послушай, Пег, мы уже не настолько молоды, чтобы прикидываться глупее, чем мы есть на самом деле.

Она чем-то булькнула во рту и, все еще держа меня за плечи, уперлась лбом мне в грудь.

– Значит, ты считаешь, что я уже слишком старая и не заслуживаю, чтобы ради меня делали глупости? – всхлипнула она. – Считаешь, что женщина в моем возрасте не может позволить себе быть скромной?

Слезы. Нет, сегодня все положительно сговорились тянуть из меня правду, только правду и ничего, кроме правды.

– Зачем ты делаешь себе больно? – спросил я поверх ее волос у стоявшей на ночном столике бутылки виски.

– Это ты мне делаешь больно, – зарыдала мисс Ранкин, глядя мне прямо в глаза. – Ты просто из штанов выпрыгиваешь, чтобы дать мне понять, какое ты мне сделал одолжение, что подцепил между делом, но вот на то, чтобы хоть чуть-чуть побыть ласковым, твоих щедрот уже не хватает! – Она бросилась вниз лицом на подушку, правда не слишком резко, и закопалась в ней как могла. – Тебе же абсолютно плевать, умная я, или глупая, или какая там еще, ведь так? А я, может быть, даже интереснее тебя, потому что я немного старше! – Сей последний перл самобичевания, от которого у нее у самой на секунду перехватило дыхание, настолько ее разозлил, что она снова села и впилась в меня глазами.