Похождения робота

Короче говоря, начинается конкурс, сидит авторитетное жюри, председатель сама Нина Федоровна из винного отдела, телемальчики наставили телескопы, объявили, что нужно, и вдруг, можете себе представить, вылезают на передний план две девушки, неизвестно, кто такие. «Девушки, — говорю, — если вы думаете, что здесь происходит проба на должность кинозвезды в «Мосфильме», то вы глубоко ошибаетесь, здесь происходит серьезное мероприятие, так что прошу вас в сторонку…» А они суют мне под нос какие-то коробки и заявляют, что принесли молочные блюда! Нет, вы можете представить, какая наглость развилась у некоторых молодых людей! Но я себе думаю: два человека из посторонней публики конкурса еще не сорвут, валяйте, показывайте свои достижения, и дело с концом! Так вы думаете, их оказалось только две? Поперли, как Макаров, Давыдов, Стариков, Быков и прочие московские армейцы! Я уж с ними боролся и так и эдак! «Клавдия Савиновна, соседушка, поимейте, — говорю, — совесть, пройдите вон в тот отдел, там поступили морковные котлеты — лучшее средство от склероза, а по телевидению вам показываться уже поздно, ей-богу…» Но разве ж сейчас люди! Это ж дикари!

Короче говоря, покупатели учинили такой демарш и обструкцию или, по-научному, гвалт и базар, что все премии пришлось присудить совершенно незнакомым людям. Как бы вы их не выплатили, хотел бы я знать?

А теперь этот разбойник Казбулат Мисостович ежедневно жаждет моей крови, то есть, вы понимаете, не крови, а своих кровных сорока пяти рублей, которые, между нами говоря, он честно заработал, я ж не какой-нибудь жулик, я могу войти в его положение? Но что я могу поделать, где я возьму эти сорок пять рублей?!

Из своей зарплаты? Ах, какие вы широкие!

Вот и перестройся с нашим директором торга, с этим Казбулатом да со всякой посторонней публикой.

Кто ж тут, спрошу я вас, виноват?

ДЛЯ ВАС, ТРУЖЕНИКИ

Мы с Васькой пахали отдельный клин далеко от полевого стана. Жили в палатке, будто туристы, только вот с кое-какими харчами да с водой были перебои.

Раз на горизонте заклубилась пыль.

— Автолавка жмет! — обрадовался Васька. — Сейчас лимонадом запасемся.

Но это оказалась не автолавка, а фургон «Союзпечати». Из него вылезла знакомая нам киоскерша Лидочка и сказала:

— Мальчики, выбирайте себе какие газеты-журналы, да не копайтесь, мне еще надо в десять мест поспеть!

Свежей почты не было, и мы хотели купить по какой-нибудь старой газетке, чтобы отвязаться, но Лидочка сказала, что не за этим перлась в такую даль.

Тут Ваське показалось, что Лидочка как-то особенно на него взглядывает, и он для форсу купил том писателя Чехова за три рубля пятьдесят копеек, недовыкупленный выбывшим куда-то подписчиком, и в нагрузку книжонку «Анатомия кошки».

Чтобы не отстать от Васьки, а также для поднятия своего авторитету, я купил толстую книжку «Эстетика» за шесть рублей.

Вечером, когда я лег спать, Васька разжег посильнее костер и стал читать писателя Чехова. Он читал почти до утра и невыносимо ржал. Потом весь день клевал носом и чуть не сваливался на землю.

В середине дня к нам опять приехала машина. Из нее вылез толстый дядька в белом халате:

— Зубы, ребятки, будем вставлять? Обслуживание на местах! Забота о тех, кто в поле!

У Васьки вместо одного зуба была дырка, которая получилась еще зимой, когда Васька ходил в гости в соседнюю деревню Сапожиху помогать праздновать какой-то ихний праздник.

Толстый дядька сделал смерок с этой дырки и велел Ваське после пахоты приехать в район, где ему сделают новый смерок.

Потом, часа через два, приехал портной из районного ателье. Мы с Васькой заказали по модному костюму: он — синий, я — коричневый. Портной обмерил нас вдоль и поперек и тоже велел приезжать в район, где нас, мол, вновь обмерят и, быть может, даже сошьют костюмы, если мы сами достанем материал.

Васька совсем загордился и высказал мысль, что завтра к нам должны приехать артистки. Потом он мечтал, как вставит золотой зуб, наденет синий костюм и пойдет с Лидочкой гулять в клуб, а по дороге будут разговаривать насчет сочинений писателя Чехова и вволю пить газводу.

В эту ночь он спал как убитый. А чуть свет вместо балерин примчался помятый артист из Дома Культуры и с ходу завопил: «Дайте мне грогу стакан!» Грог у нас не водился, зато артист выдул весь термос родниковой воды и доел наш пакетный суп. Потом заявился какой-то малый в очках и сказал, что прочтет лекцию о спорте. Мы лекцию послушали бы с удовольствием, но нужно было пахать. Васька только спросил: правда ли, что есть такие тракторы, которые оборудованы ведерными термосами для воды, и что верблюд может целый месяц за водой никуда не шнырять — горб почище термоса. Малый сказал, что этого не знает и пусть кто-нибудь распишется в путевке. Но от лекции все-таки была польза, потому что лектор уступил нам бутылку сока. Не успели теплую жижу испить — прикатил на своем «газике» сам профсоюзный вождь.

— Ну как, ребятки? — еще издали закричал он. — Все в порядке? Обслуживание на высоте?

— Спасибо, Иван Кузьмич! — ответили мы. — На высоте! Только вот кваску когда подвезете?

Вождь поглядел на нас так, что нам стало неудобно.

— Эх вы! — укоризненно сказал он. — До чего ж люди могут обнаглеть, а? Им и портного, и зубного, и то, и се, а они уж и на шею готовы взлезть. Может, вас с ложечки кока-колой поить, а? Или еще краковяк отмочить?

И вождь уехал, всем своим видом показывая, что ему даже глядеть на нас противно.

Пришлось мне самому сесть на велосипед и смотаться за пятнадцать километров в село. Там в озере и набрал две канистры воды — теплой, мутной, но, кажется, мокрой. Заодно искупался.

В общем-то, пахоту мы закончили досрочно, несмотря на то, что к нам приезжали еще юрист-консультант, один парень, который умеет проводить сеанс одновременной игры в шахматы, механик по игральным автоматам, врач-геронтолог и старушка из госстраха агитировать застраховать свою жизнь и имущество на случай пожара или наводнения.

В РАЗВЕДКУ

— Чиликин, где отчет? Опять не сделан? Сколько раз обещал! Нет, такого я не взял бы в разведку!

— В какую разведку?

— Ну, обыкновенную… в какую ходят!

— Так то разведчики ходят. А разве ты разведчик?

— Нет, но если был бы, то тебя бы не взял, понятно?

— Понятно. А почему?

— Потому что не годишься!

— Странно. Почему не гожусь?

— Тебе доверить нельзя!

— Интересно. А почему я должен идти с тобой в разведку? Может, я сам не хочу. У меня характер тихий, добродушный. Я по кустам не люблю лазать — змей боюсь.

— Тем более. И прекрати разговор!

— Ладно. Но только я не понимаю, почему все-таки мне нельзя! Может, сейчас у меня не заметен талант чего-нибудь такого разведывать, а потом прорежется. Мало ли случаев?

— Ну и хорошо!

— То-то! А почему ты решил, что будешь там распоряжаться: кого брать, кого не брать?

— Пойми: это выражение такое!

— Выражение! Если выражение, тогда конечно. А кто так выражается?

— Все!

— Ну нет, не все. Это, наверное, только настоящие разведчики так выражаются, а ты все-таки не разведчик?

— Не разведчик! Отвяжись!

— Оно и видно. Ты даже военных порядков не знаешь. Там если прикажут: «Взять с собой Чиликина!» — то без звука и возьмешь как миленький!

— Что ты ко мне пристал?

— Я не пристал. Только дисциплина, брат, она для всех обязательна! Непонятно, с чего ты решил, что будешь командовать? Может, я буду? Это еще неизвестно. И тогда я сам тебя не возьму!

— И прекрасно! Отойди от стола, дай работать!

— Работай, я не мешаю. Все-таки ты лучше бы подумал: а самого тебя возьмут?

— Замолчи!

— Замолчать я могу! Хотя думаю, что тебя самого не возьмут. Там нужен человек крепкий, мужественный — сибиряки, одним словом! А ты прошлый раз, когда на капусту посылали, запыхался весь, посинел. Вот у меня, между прочим, значок ГТО есть, значит, у меня шансов…