Ироническая проза ч.1

 В совецкие времена кинотеатр сохранил своё прежнее название, но появилась у него и одна, достаточно специфическая функция, о которой ни Ягджоглу, ни Дон-Отелло даже не подозревали: кроме кинозала, предназначенного для просмотра фильмов всеми желающими, на втором этаже кинотеатра оборудовали уютный зальчик для, так сказать, "слуг народа". Попасть туда можно было через отдельную дверку, которая хотя и выходила на центральную улицу, но сильно в глаза не бросалась и была всегда закрыта. Те, кому надо, кому положено, знали, что за этой дверкой расположен уютный холл, отделанный диким камнем, и лестница, ведущая на второй этаж. А на втором этаже был - и до сих пор есть! - тот самый зальчик: оббитые тёмно-синей тканью стены, огромное полукруглое окно на улицу, удобные мягкие кресла и диваны, даже барная стойка. На одной из стен - естественно, экран, а рядом - о, чудо японской техники! - видеомагнитофон "Sony", снабжённый пультом-"лентяйкой"! Это - в те-то годы, когда совецким обывателям и цветной телевизор казался роскошью...

 Официально этот зал числился какой-то "просмотровой", в которой должна была собираться общественность, и обсуждать новинки совецкого и зарубежного синематографа. Но на деле, повторяю, никакая такая "обчественность" про этот VIP-кинозал ничего не знала - а собирались здесь, обычно, "ответственные товарищи": они первыми просматривали тут все новинки, которые приходили в город и должны были идти в прокат. Иногда, после просмотра, "ответственные товарищи" принимали решение, что вот такой-то фильм нужно показывать только с предупреждением на афише: "детям до 16 лет смотреть запрещается!". Радели "ответственные товарищи" об общественной нравственности...

 Я не знаю, может быть, для себя они крутили здесь и порнушку - а что? всё может быть! вот, и барная стойка здесь есть - а значит, и алкоголь во время просмотра "товарищи" попивали... Вообще, нравы совецкой номенклатуры - тема отдельная, и я не буду на ней подробно останавливаться.

 В 1988 году в совецком союзе шла так называемая "перестройка", сопровождавшаяся так называемой же "гласностью" и прочей "борьбой с привеллегиями". Уютный VIP-кинозал на втором этаже кинотеатра "Художественный" в следующем, 1989 году комсомольцы превратили в частный видеозал - а в 1988 году "товарищи" решили немного поиграть в демократию и стали устраивать в кинозале то, для чего он формально и был предназначен - для "общественных просмотров". Естественно, во время этих просмотров бар уже не работал - но в целом, публика здесь собиралась примерно, та же - только уже не в роли номенклатуры, а в роли "общественности.

 Я тогда заканчивал школу, и подрабатывал внештатником на областном радио - набирал публикации для поступления в Университет. И вот однажды мой редактор Саша Петрович Шахматов откомандировал меня делать репортаж с такого "общественного просмотра", и я впервые оказался в этом самом VIP-кинозале - с кассетным "репортёром" на плече и зелёной корочкой удостоверения внештатника.

 Что за "общественность" здесь собралась, стоит сказать особо: представители Горкома и Райкома КПСС, Горкома и Райкома комсомола, какие-то обесцвеченные тётки из женсоветов, из комитета защиты мира, из фонда культуры и детского фонда имени "лучшего друга детей". Здесь же тусовались парочка писателЕй и парочка художников, кто-то из театральных режиссёров, какой-то молодой - совершенно номенклатурного вида - профессор университетского истфака... Номенклатура на номенклатуре сидит, и номенклатурой погоняет! От постных комсючьих рож хотелось выть...

 В дальнем углу, положив руки на палку-тросточку, сидел древний дедуля-ветеран, увешанный орденами, медалями, какими-то значками и прочей продукцией Ленинградского монетного двора - он представлял здесь городской Совет ветеранов. Дедуля сидел неподвижно, словно изваяние, и молчал. Остальные, тусуясь по залу перед просмотром, вежливо кивали ему. Неподвижный и молчаливый, он напоминал, скорее, не живого человека, а ярко украшенную новогоднюю ёлочку, которую поставили в уголок по случаю праздника. Если бы украсить этого дедушку электрической гирляндой с мигающими лампочками, то сходство было бы полным...

 Показ начался. Фильм, уже не помню, какой, крутили не на киноэкране, а на видео. Собравшейся "общественности" предстояло решить, можно ли позволить этим буржуазным перерожденцам, этим барыгам-кооператорам демонстрировать то, что записано на кассете, в своих растленно-буржуйских видеосалонах, и не подорвёт ли этот самый фильм социалистических устоев общества.

 О чём был фильм, как я уже и говорил, не помню. Помню только, что была там какая-то лёгкая эротика - но, вообще, фильм был не "про это". Да я, к тому же, постоянно отвлекался от того, что происходило на экране, и с интересом наблюдал за "общественностью". Номенклатурные мужики и тётки смотрели на экран, похотливо потея и тяжело дыша, сморкаясь и пукая - а когда у них уже не было сил возбуждаться дальше, они останавливали кассету, и начинали своё "обсуждение". Тут уж они надевали на себя привычные маски казённой пристойности, и включали привычную пластинку:

 - Безобразие, разврат! Их нравы!... Западная мораль, чуждое искусство!... Два мира - две системы!... Вот вам наглядный пример загнивания капиталистического общества, кризис буржуазной идеологии и морали! Советским людям глубоко чужды все эти проявления... Зрители будут плеваться!... - а выплеснув эту "обязательную программу" друг на друга, кто-нибудь произносил: - Ну что, товарищи? Смотрим дальше? - и снова номенклатурные "товарищи" позволяли себе десятиминутную порцию "их нравов".

 Чем дальше проходил просмотр, тем чаще они останавливали кассету, и тем оживлённее и даже истеричнее становились обсуждения. Сцены, которые формально можно было назвать "откровенными", смаковались по нескольку минут и подвергались яростному осуждению. Мне, почему-то, пришла в голову мысль, что я нахожусь на каком-то заседании клуба великовозрастных извращенцев-мазохистов. А между тем, я был здесь единственным зрителем, которому ещё не было шестнадцати - до дня совершеннолетия мне оставалось месяца два-три. Но "товарищи", в пылу своего гневного осуждения западной поп-культуры обо мне начисто забыли...

 Забыли они и про дедулю-ветерана, который продолжал безмолвно сидеть в своём уголке. Но вот, наконец-то, кто-то из горкомовских "товарищей" обратил на него внимание, и обратился к присутствующим с предложением дать деду слово:

 - А теперь, товарищи, давайте послушаем наших ветеранов! Самуил Ильич, скажите нам своё слово, слово фронтовика-ветерана по поводу этого безобразия, которое мы только что видели на экране!...

 Дедуля очнулся. Повернулся к обкомовскому функционеру, и вдруг выпалил сочным басом, не стесняясь ни городского партийного начальства, ни этих бесполых тёток из женсовета:

 - Да идите вы на хер! Зае**ли уже всё время выключать! Интересное же кино, дайте досмотреть спокойно - а потом уж и пиз**те, сколько в вас влезет!... - и при этом гневно стукнул своей палкой в пол.

 Надо сказать, что во время каждого такого перерыва на обсуждение я включал свой "Репортёр", и записывал все эти идейно-правильные разговоры на плёнку. И ещё надо сказать, что я сидел, в аккурат, возле дедули-ветерана - а длинный выдвижной микрофон-"удочку" выставил прямо перед ним, так что его категорическая оценка записалась на плёнке настолько отчётливо, что лучше и не могло быть. И вот тут-то меня и заметили все присутствующие...

 Один из комсомольских секретарей, некий Саша Г., тут же подскочил ко мне:

 - Вы, молодой человек, из какой редакции? Ваше удостоверение! Немедленно отдайте мне свою кассету!...