Собрание сочинений. Том пятый
Собрание сочинений. Том пятый читать книгу онлайн
В пятый том включена книга «Политическая и социальная история партии умеренного прогресса в рамках закона», — памфлеты на буржуазные выборы, шутливые истории, юмористические портреты деятелей партии умеренного прогресса и друзей писателя, а также хорошо известный советским читателям роман «Похождения бравого солдата Швейка» (часть I).
* Введение. (Перевод Т. Чеботаревой).
* Декларация основных принципов партии умеренного прогресса в рамках закона. (Перевод Т. Чеботаревой).
* Густав Р. Опоченский и македонский воевода Климеш. (Перевод Т. Чеботаревой).
* Македонский воевода Климеш. (Перевод Т. Чеботаревой).
* Первые неудачи партии в чешской провинции. (Перевод Т. Чеботаревой).
* Соратник Станислав Земан. (Перевод Т. Чеботаревой).
Преследование первых христиан в Праге. (Перевод М. Скачкова).
Преследование новой партии правительственными кругами. (Перевод С. Востоковой).
Партия растет, но ее бьют. (Перевод Ю. Гаврилова).
* В плену у карфагенян. (Перевод В. Петровой).
* Приятель Иржи Маген и Йозеф Мах. (Перевод В. Петровой).
* «Мир животных». (Перевод В. Петровой).
Помещение для собраний новой партии. (Перевод В. Петровой).
* Поэт Томан говорит: «Monsieur, n’avez vous pas une coronne?» (Перевод В. Петровой).
* Метр Арбес. (Перевод В. Петровой).
Казначей партии Эдуард Дробилек. (Перевод С. Востоковой).
* Любовные злоключения Дробилека. (Перевод Н. Зимяниной).
* Франтишек Шафр читает свой новый рассказ: «Расплата». (Перевод В. Петровой).
* Рассыльный партии, поэт Фрабша. (Перевод В. Петровой).
* Адольф Готвальд, переводчик с западных языков. (Перевод С. Никольского).
* Послесловие к тому первому. (Перевод В. Петровой).
* Профессор Франтишек Секанина. Чешский критик. (Перевод Е. Элькинд).
* Художник Ярослав Кубин. (Перевод Е. Элькинд).
* Апостольская деятельность трех членов партии, отраженная в письмах исполнительному комитету. (Перевод Е. Элькинд).
* Исполнительному комитету партии умеренного прогресса в рамках закона. (Перевод Е. Элькинд).
** Чешская Орлеанская дева м-ль Зюссова. (Перевод Ил. Граковой).
* Пан писатель Рожек. (Перевод Е. Элькинд).
* Второе письмо миссионеров с дороги. (Перевод Е. Элькинд).
* Поэт Луи Кршикава, по-иному «Блажеем Иорданом» именуемый. (Перевод Е. Элькинд).
* Исполнительному комитету партии умеренного прогресса в рамках закона. (Перевод Е. Элькинд).
* Поэт Рацек. (Перевод Е. Элькинд).
* Погоня за Махаром. (Перевод Е. Элькинд).
* Махара нет дома. (Перевод Е. Элькинд).
* Как веселятся чехи в Вене. (Перевод Е. Элькинд).
* Наш друг Шкатула. (Перевод Е. Элькинд).
* Воспоминания о литературном объединении «Сиринкс». (Перевод Е. Элькинд).
* Неизвестный литератор. (Перевод Е. Элькинд).
* Д-р К. Гуго Гилар. (Перевод Е. Элькинд).
* Что было дальше с тремя членами партии умеренного прогресса в рамках закона. (Перевод Е. Элькинд).
* Потомственный дворянин Эмануэль Лешеградский. Перевод (Е. Элькинд).
* Авантюры партии умеренного прогресса в рамках закона в Винер Нейштадте. (Перевод Л. Васильевой).
** Величайший чешский писатель Ярослав Гашек. (Перевод Ил. Граковой).
* Конференция делегатов партии умеренного прогресса в рамках закона с выдающимися венгерскими политиками. (Перевод Ил. Граковой).
* М-ль Слава. (Перевод Ил. Граковой).
* «Майские выкрики». (Перевод Ил. Граковой).
* Самый толстый чешский писатель Ян Остен. (Перевод Л. Васильевой).
* Надьканижская идиллия. (Перевод Л. Васильевой).
Аугустин Эуген Мужик. (Перевод С. Востоковой).
* Продолжение надьканижской идиллии. (Перевод Л. Васильевой).
* Композитор Хланда. (Перевод Н. Зимяниной).
* Интриган актер Писецкий и его драма. (Перевод Л. Васильевой).
* Архитектор Пепа Майер. (Перевод Л. Васильевой).
* Д-р Г. (Перевод Л. Васильевой).
* Майер Вратислав, знаменитый автор сграфитто. (Перевод Л. Васильевой).
* Ярослав Гашек выступает в Надьканиже. (Перевод Н. Зимяниной).
* Мадемуазель Маня Бубелова. (Перевод Н. Зимяниной).
* Ян Ридл, знаменитый пианист. (Перевод Н. Зимяниной).
* Жизнь среди Шалопаев. (Перевод Н. Зимяниной).
* Неделя Шалопаев. (Перевод Н. Николаевой).
* Попробуйте браницкое пиво! (Перевод Н. Николаевой).
* Ярослав Гашек в кабаке «У Звержинов» делает доклад о мертвом теле на Тисе. (Перевод Н. Николаевой).
* Один день в редакции газеты «Ческе слово». (Перевод Н. Николаевой).
* Шеф-редактор «Ческого слова» Иржи Пихл. (Перевод Н. Николаевой).
* Редакционный курьер Шефрна. (Перевод Н. Николаевой).
* Женский псевдоним. (Перевод Н. Николаевой).
* Чашка черного кофе. (Перевод В. Корчагина).
* Квидо Мария Выскочил, или Иисус Мария, выскочил! (Перевод Т. Николаевой).
Афера Пеланта. (Перевод С. Востоковой).
Как пан Караус начал пить. (Перевод М. Скачкова).
* О преследовании Карела Пеланта, члена новой партии. (Перевод Т. Николаевой).
* О пане Йозефе Валенте. (Перевод Т. Николаевой).
** Революционер Зиглозер. (Перевод С. Никольского).
** Манифест партии умеренного прогресса в рамках закона к последним выборам. (Перевод Ил. Граковой).
* Доклад о недоброкачественных продуктах и суррогатах, прочитанный мною в «Коровнике» во время избирательной кампании 1911 года. (Перевод Н. Зимяниной).
* Речь о кандидатах других партий. (Перевод Ил. Граковой).
* Лекция о реабилитации животных. (Перевод Ил. Граковой).
Речь о докторе Загорже… (Перевод М. Скачкова).
* Лекция о национализации дворников… (Перевод Ил. Граковой).
* Доклад об избирательном праве для женщин. (Перевод Н. Зимяниной).
** День выборов. (Перевод Ил. Граковой).
Похождения бравого солдата Швейка во время мировой войны. (Перевод П. Богатырева).
* — Издательство «Художественная литература», 1984 г.
** — Издательство «Детская литература», Москва, 1983 г.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
— Совсем не симулянт, господа! — защищался Швейк. — Я самый настоящий идиот. Можете справиться в канцелярии Девяносто первого полка в Чешских Будейовицах или в управлении запасных в Карлине.
Старший врач безнадежно махнул рукой и, указывая на Швейка, сказал санитарам:
— Верните этому человеку одежду и передайте его в третье отделение в первый коридор. Потом один из вас пусть вернется и отнесет все документы в канцелярию. Да скажите там, чтоб не канителились, чтобы он у нас долго на шее не сидел.
Врачи еще раз презрительно посмотрели на Швейка, который пятился к дверям, учтиво кланяясь. На замечание одного из санитаров, чего, мол, он тут дурака валяет, Швейк ответил:
— Я ведь не одет, совсем нагишом, в чем мать родила, вот я и не хочу показывать панам того, что заставило бы их подумать, будто я невежа или нахал.
С того момента как санитары получили приказ вернуть Швейку одежду, они перестали о нем заботиться, велели одеться, и один из них отвел его в третье отделение. Там Швейка держали несколько дней, пока канцелярия оформляла его выписку из сумасшедшего дома, и он имел полную возможность и здесь производить свои наблюдения. Обманутые врачи дали о нем такое заключение: «Слабоумный симулянт».
Так как Швейка выписали из лечебницы перед самым обедом, дело не обошлось без небольшого скандала.
Швейк заявил, что если уж его выкидывают из сумасшедшего дома, то не имеют права не давать ему обеда.
Скандал прекратил вызванный привратником полицейский, который отвел Швейка в полицейский комиссариат на Сальмовой улице.
Глава V
Швейк в полицейском комиссариате на Сальмовой улице
За прекрасными лучезарными днями в сумасшедшем доме для Швейка потянулись часы, полные невзгод и гонений. Полицейский инспектор Браун обставил сцену встречи со Швейком в духе римских палачей времен милейшего императора Нерона. И так же свирепо, как они в свое время произносили: «Киньте этого негодяя христианина львам!» — инспектор Браун сказал:
— За решетку его!
Ни слова больше, ни слова меньше. Только в глазах полицейского инспектора при этом появилось выражение какого-то особого извращенного наслаждения. Швейк поклонился и с достоинством сказал:
— Я готов, господа. Как я понимаю, «за решетку» означает — в одиночку, а это не так уж плохо.
— Не очень-то здесь распространяйся, — сказал полицейский, на что Швейк ответил:
— Я человек скромный и буду благодарен за все, что вы для меня сделаете.
В камере на нарах сидел, задумавшись, какой-то человек. Его лицо выражало апатию. Видно, ему не верилось, что дверь отпирали для того, чтобы выпустить его на свободу.
— Мое почтение, сударь, — сказал Швейк, присаживаясь на нары. — Не знаете ли, который теперь час?
— Мне теперь не до часов, — ответил задумчивый господин.
— Здесь недурно, — попытался завязать разговор Швейк. — Нары из струганого дерева.
Серьезный господин не ответил, встал и быстро зашагал в узком пространстве между дверью и нарами, словно торопясь что-то спасти.
А Швейк между тем с интересом рассматривал надписи, нацарапанные на стенах. В одной из надписей какой-то арестант объявлял полиции войну не на живот, а на смерть. Текст гласит: «Вам это даром не пройдет!» Другой арестованный написал: «Ну вас к черту, петухи!» Третий просто констатировал факт: «Сидел здесь 5 июня 1913 года, обходились со мной прилично. Лавочник Йозеф Маречек из Вршовиц». Была и надпись, потрясающая своей глубиной: «Помилуй мя, господи!» А под этим: «Поцелуйте меня в ж…»
Буква «ж» все же была перечеркнута, и сбоку приписано большими буквами: «ФАЛДУ». Рядом какая-то поэтическая душа накорябала стихи:
Господин, бегавший между дверью и нарами, словно состязаясь в марафонском беге, наконец, запыхавшись, остановился, сел на прежнее место, положил голову на руки и вдруг завопил:
— Выпустите меня!.. Нет, они меня не выпустят, — сказал он через минуту как бы про себя, — не выпустят, нет, нет. Я здесь с шести часов утра.
На него вдруг ни с того ни с сего напала болтливость. Он поднялся со своего места и обратился к Швейку:
— Нет ли у вас случайно при себе ремня, чтобы я мог со всем этим покончить?
— С большим удовольствием могу вам услужить, — ответил Швейк, снимая свой ремень. — Я еще ни разу не видел, как вешаются в одиночке на ремне… Одно только досадно, — заметил он, оглядев камеру, — тут нет ни одного крючка. Оконная ручка вас не выдержит. Разве что на нарах, опустившись на колени, как это сделал монах из Эмаузского монастыря, повесившись на распятии из-за молодой еврейки. Мне самоубийцы нравятся. Так извольте…
Хмурый господин, которому Швейк сунул ремень в руку, взглянул на этот ремень, швырнул его в угол и заплакал, размазывая грязными руками слезы и выкрикивая:
— У меня детки, а я здесь за пьянство и за безнравственный образ жизни, Иисус Мария! Бедная моя жена! Что скажут на службе! У меня деточки, а я здесь за пьянство и за безнравственный образ жизни!
И так далее, до бесконечности.
Наконец он как будто немного успокоился, подошел к двери и начал колотить в нее руками и ногами. За дверью послышались шаги и голос:
— Чего надо?
— Выпустите меня! — проговорил он таким тоном словно это были его предсмертные слова.
— Куда? — раздался вопрос с другой стороны двери.
— На службу, — ответил несчастный отец, супруг, чиновник, пьяница и развратник.
Раздался смех, жуткий смех в тиши коридора… и шаги опять стихли.
— Видно, этот господин здорово ненавидит вас, коли так насмехается, — сказал Швейк, в то время как его безутешный сосед опять уселся рядом. — Тюремщик, когда разозлится, на многое способен, а когда он взбешен, то пощады не жди. Сидите себе спокойно, если раздумали вешаться, и ждите дальнейших событий. Если вы чиновник, женаты и у вас есть дети, то все это действительно ужасно. Вы, если не ошибаюсь, уверены, что вас выгонят со службы?
— Трудно сказать, — вздохнул тот. — Дело в том, что я сам не помню, что я такое натворил. Знаю только, что меня откуда-то выкинули, но я хотел вернуться туда, закурить сигару. А началось все так хорошо… Видите ли, начальник нашего отдела справлял свои именины и позвал нас в винный погребок, потом мы попали в другой, в третий, в четвертый, в пятый, в шестой, в седьмой, в восьмой, в девятый…
— Не могу ли я помочь вам считать? — вызвался Швейк. — Я в этих делах разбираюсь. Как-то раз я за одну ночь побывал в двадцати восьми местах, но, к чести моей будь сказано, нигде больше трех кружек пива не пил.
— Словом, — продолжал несчастный подчиненный того начальника, который так торжественно справлял свои именины, — когда мы обошли с дюжину различных кабачков, то обнаружили, что начальника-то потеряли, хотя мы его загодя привязали на веревочку и водили за собой, как собачонку. Тогда мы отправились его разыскивать и под конец растеряли друг друга. Я очутился в одном из ночных кабачков на Виноградах, в очень приличном заведении, где пил ликер прямо из бутылки. Что я делал потом — не помню… Знаю только, что уже здесь, в комиссариате, когда меня сюда привезли, оба полицейских рапортовали, будто я напился, вел себя непристойно, отколотил одну даму, разрезал перочиным ножом чужую шляпу, которую снял с вешалки, разогнал дамскую капеллу, публично обвинил обер-кельнера в краже двадцати крон, разбил мраморную доску у столика, за которым сидел, и умышленно плюнул незнакомому господину за соседним столиком в черный кофе. Больше я ничего не делал, по крайней мере, не помню, чтобы я еще что-нибудь натворил… Поверьте мне, я порядочный интеллигентный человек и ни о чем другом не думаю, как только о своей семье. Что вы на это скажете? Ведь я не скандалист какой-нибудь!
