Страна Дураков

Зампотыл облегченно вздохнул. Ещё один день его службы закончился. Осталась сущая формальность – сдать дежурному по части табельное оружие.

Не удивляйтесь. Пьяный зампотыл был вооружён на вполне законном основании.

Осинкина, по извечной рациональности военных людей, учитывая ежедневный характер свершаемых им вояжей, частенько использовали в качестве курьера. Отправляясь в очередной вояж по складам, он получал запечатанный сургучом пакет с кипой отчётов, донесений и прочих армейских бумаг, отправляемых в различные службы Штаба Группы войск. Секретный характер части этой переписки требовал наличия у курьера оружия.

Но Осинкин, всё чаще испытывавший провалы памяти из-за чрезмерных возлияний, вполне обоснованно опасался, что однажды потеряет пистолет. Неудивительно, что благополучное ежевечернее завершение сдачи оружия очень поднимало ему настроение.

Подойдя к сменяющимся дежурным, он переместил кобуру на живот, отстегнул от проушины пистолетной рукоятки карабин "противоугонного" ремешка и, расстегнув скрипнувший новенькой кожей клапан, выудил закопченный свежей пороховой гарью "Макаров".

– Опять развлекал мадьяр стрельбой по опорожнённым бутылкам "Палинки", – синхронно, но совершенно независимо друг от друга подумал каждый из Серёг.

Стороннему читателю поясним – зампотыл никогда не чистил свой пистолет, что только прибавляло к нему неприязни со стороны дежурных по части, вынужденных делать это за разгильдяя в майорских погонах.

– Серёги, примите пистоль! – заявил майор и, выписав стволом кривую восьмерку, упёр его дульный срез в живот лейтенанта.

Безалаберность Осинкина сомнений не вызывала. В патроннике вполне мог остаться досланный патрон, да и предохранитель "Макарова" был снят. Лейтенант, не делая резких движений, перехватил ствол левой рукой и аккуратно переместил его в область между собой и старшим лейтенантом. Стараясь чтобы голос звучал как можно спокойнее, он сообщил Осинкину, что тот не совсем чтобы прав, вручая пистолет ещё не принявшему дежурство лицу.

Зампотыл моментально упёр нечищеный ствол в живот старлея.

– Серёги, примите пистоль! – повторил он с интонациями надёжно заевшей виниловой пластинки.

Старлей Серёга Ячменёв вздохнул, перехватил ствол и повторил только что произведенные лейтенантом манипуляции. С совершенно непреклонным выражением лица он вежливо, но более чем ультимативно заявил:

– Товарищ майор, а придите… с вашим пистолем… после сдачи наряда. У меня, знаете ли, расход оружия уже произведён, рапорт написан, исправлений комбат не любит, а переписывать пять листов из-за вашего пистоля – в лом.

Закрепляя сказанное рефлекторным действием, он развёл руками и, с разворота, не прицеливаясь, сплюнул на зеленевший за спиной газон. Лейтенант, надо полагать из солидарности, сплюнул туда же. Зампотыл, проследив за полётом слюны, как-то сразу скис. Он обречёно вздохнул, не глядя сунул чумазый "Макаров" в кобуру и с крайне недовольным видом направился в сторону гарнизонного туалета.

– Куда это он? – недоуменно поинтересовался лейтенант. – Там же… это…

– Наркоз! – наставительно вскинул указательный палец старлей. – Анестезия хрюкательного аппарата посредством ударной дозы "Палинки"

Оба весело рассмеялись.

Тем временем зампотыл дошёл до туалета.

Боевая концентрация режущих глаза испарений не пустила его дальше самого первого, расположенного напротив входа, посадочного места. Входной двери у гарнизонного туалета отродясь не было, но из-за отсутствия окон и резкого перепада освещения, видно было немногое. Смутно угадывалось лишь бледное пятно лица зампотыла, усевшегося, подобно горному орлу, на свою любимую скалу.

Интересного в этом зрелище ничего напрочь не было. Заскучавшие Серёги отвернулись, и чуть было не вернулись к теоретизированию о достоинствах светлого пива, но в этот момент со стороны гарнизонного отхожего места раздался слабый вскрик.

– Провалился, что ли? – предположил один из Серёг.

Оба заинтересованно повернули головы к туалету.

– Нет, пока ещё в штопоре, – заметил второй.

В проеме двери "гарнизонки" виднелся судорожно машущий руками зампотыл. Его голова весёлым мячиком скакала от самого пола до уровня нормального зампотыловского роста.

– Трепыхается, – разочарованно подытожил Ячменёв.

– Мелкая личность, – поддакнул второй Серёга. – Погибнуть и то достойно не может.

Между тем зампотыл ненадолго замер, а затем, словно ненавидящий форменные почтальонские штаны цепной пес из американского мультика, всхлипывая и рыча, выскочил из гарнизонного туалета на окаймлявшую плац асфальтовую дорожку. Несколько секунд он метался в самом её начале, но, вскоре, определившись с направлением, каким-то дёрганым скачущим шагом устремился к Серёгам. Более чем странная походка, однако же, была походкой, пусть и предельно возбуждённого, но уже вполне трезвого человека.

Преодолев разделявшее их расстояние, зампотыл остановился, коротко, подобно командиру артиллерийского орудия, взмахнул рукой и нервным, срывающимся фальцетом спросил:

– Ну что?!! Доигрались, уроды?!

Опешившие Серёги, ожидая разъяснения ситуации, безмолвствовали.

– Кто теперь пистолет доставать будет? – продолжил Осинкин.

После секундной паузы лейтенанты заржали. Они припомнили, что зампотыл так и не застегнул кобуру. Очевидно, давление на клапан, который в штанах, было так велико, что бедолага забыл про клапан, который на кобуре. Судя по всему, поза наседки так перекосила пояс офицерского ремня, что висевшая на нём кобура наклонилась, и пистолет воронёной рыбкой выскользнул в ближайший доступный водоём.

– Отвечать все будем, – заявил зампотыл. – Вы – лица при исполнении, пистолет не приняли, так что вот так. Принимайте меры!

Отсмеявшись и вытерши слезы, Серёги уставились друг на друга.

Первым нашёлся лейтенант:

– Меры принимаю! Серёга, дежурство не будет принято, пока пистолет майора Осинкина не будет возвращен в сейф, в пирамиду, на свое место. Принимай меры!

Старлей Ячменёв, представив себе последствия огласки событий такого, случившегося на излёте его дежурства ЧП, впал в ступор.

– А если, багром пошуровать? – предложил Осинкин, так и не дождавшись вразумительной реакции на свои слова.

– Хотите его вообще больше никогда не найти? – заметил лейтенант. – Вдавите в стенки или в дно, в размякшую от этой дряни глину, и ку-ку.

– Тогда, может, не будем пока никому докладывать, а я завтра "луноход" организую? – выдал ещё одно предложение Осинкин.

Вариант с ассенизаторской машиной обоих Серёг тоже не устроил. Был он весьма спорным, да и разделять ответственность в такой, во всех смыслах дурно пахнущей ситуации никто из них не захотел.

– Что же делать? – совсем скис зампотыл.

– Что делать, что делать… – раздражённо уставился на него лейтенант. – Лезть в яму и доставать пистоль руками!

– Я не полезу! – в ужасе отшатнулся Осинкин.

– Ага, – усмехнулся Ячменёв, – его тебе Пушкин достанет. Ему не привыкать к чёрной работе. Лезь в яму, Дантес херов, а мы, чтобы никто не увидал, подстрахуем.

– Там воняет, – заметил Осинкин и брезгливо наморщил нос.

– Вот и срал бы, как все нормальные дембеля, в кустах! – впал в нешуточное раздражение старлей. – А то, футы-нуты, часы бибикнули и Золушка хрустальный башмачок потеряла… Кстати, кто будет спасённую туфельку подмывать да надраивать?

– Заглохни, принц, – оборвал тёзку лейтенант. – Сначала надо трижды невод забросить, рыбку златую выловить, а уж потом пальцы гнуть и о своих желаниях и претензиях распинаться! Кстати, товарищ майор, а у вас деньги есть?

– Есть… Есть!!! – обрадовано возопил майор. – Сколько нужно? Я тут, у мадьяр… Сейчас…

И он достал из внутреннего кармана внушительную пачку пятисотфоринтовых купюр.

– Хватит и одной, – отрезал лейтенант и, улыбнувшись своему тезке, предложил: – Серёга! У тебя в телефонно-телеграфном центре вроде бы есть куча долговязых и вполне готовых к подвигу бойцов? Хрен ли тебе не свистнуть одного сюда? За валюту на амбразуру? – он старался не участвовать в сомнительных авантюрах и, тем более, не впрягать в них своих подчинённых.