Школа для негодяев

Как только его морда заслонила свет, я рывком обернулся и нажал спусковой крючок. Фодерингштайн отлетел назад с громкими воплями:

– Лицо! Мое лицо!

– Кажется, у него что-то с лицом, – проинформировал я Грегсона и заметил, как тот вздрогнул, по-прежнему прикрываясь Бочкой.

– Не стреляй, Бампер, – заскулил Бочка. – Не стреляй, а то заденешь меня.

– Где остальные? – коротко спросил Грегсон, и я сказал правду:

– Полагаю, в полицейском участке.

Грегсон прищурился и закусил губу.

– Не верю.

– Интересно почему?

– Вы – не стукачи.

– Когда стучишь на козлов, которые хотят тебя пришить, можно не считать себя стукачом.

– Так решил покупатель. Я был бессилен.

– Ай-яй-яй, бедненький! Какая несправедливость, – передразнил я Грегсона. – Вешай лапшу кому-нибудь другому, мать твою!

Он попытался убедить меня, что не лжет, и я напомнил ему про катер.

– Насколько я помню, там никто не указывал тебе, что делать.

– Поверь, мы бы и пальцем вас не тронули. Вообще-то мы обсуждали, как лучше взять вас в долю, – нагло врал Грегсон.

Я прикрыл один глаз и постарался прицелиться в любую часть его тела, которая хоть немного выглядывала из-за Бочки.

– Будешь разговаривать со мной как с идиотом, что-нибудь тебе да отстрелю, – пригрозил я. – Где золото?

– Где остальные?

– Я уже сказал, в полиции.

– Не верю, – повторил Грегсон. – Давай заключим сделку: каждому по сто кусков. Вам ведь нужны деньги, так? Вас пятеро, значит, забирайте полмиллиона и помалкивайте.

– Ты что, не понял? Мы уже договорились.

– С кем?

– С копами. С музеем. С судьей. Возвращаем золото, выходим чистенькими, – сказал я, слегка упрощая более тонкие моменты соглашения. – И нас не пятеро, а шестнадцать.

– Не бери меня на понт. Копы не заключают таких сделок.

– Со взрослыми, может, и не заключают, а с подростками – еще как. Сам же сказал, мы – такие же пострадавшие, как и музей.

Грегсон беспокойно потоптался на месте и сильнее прижал лезвие к горлу Бочки. Наконец, обдумав мои слова, он спросил, с кем из копов мы общались.

– Помнишь папашу Рыжего, помощника шерифа?

Иногда очень полезно иметь в знакомых сынка полицейского. Новость, вероятна, подействовала на Грегеона, потому что он немедленно позвал Шарпея:

– Ленни! Лен! Ты снаружи?

– Я тут. Ты уже загосил говнюков?

– Хрен с ними, с говнюками. Возвращайся к реке и уводи катер. Быстро! Копы близко.

– Живее. Полиция вот-вот будет здесь.

– Куда его уводить?

– Не знаю, Главное, сваливай! Действуем по плану Б. Выведешь гребанную посудину в море и потопишь. Груз заберем позже.

В голосе Грегеона явственно слышалась паника. На вопрос Шарпея, поплывет ли он с ними, Грегсон ответил, постепенно перемещаясь к дыре

– Сейчас. Двигайте, пока не поздно.

– А ну, стой, – скомандовал я и медленным шагом стал приближатся к нему. Увидев пушку крупным планом, Бочка начал извиваться и корчить страшные гримасы. Грегсон еще сильнее прижал нож к его горлу, по шее потекла тоненькая струйка крови.

– Бампер, пожалуйста, не не надо, – захныкал Бочка.

Я остановился.

– Так что, копы на самом деле едут сюда? – недоверчиво переспросил Грегсон.

Я  кивнул.

– На кой хрен вы это сделали?

– А на кой хрен высобирались от нас избавиться?

– Я ведь объяснил, вопрос от меня не зависел. Мы работаем на заказчика, а заказчик потребовал убрать свидетедей.

Этот человек привык получать то, что хочет.

– Кто он?

– Если я назову его имя, то могу считать себя смертником, – усмехнулся Грегсон. – Клиент и без того имеет на меня зуб. Ему, знаешь ли, не понравился ваш побег. Он считает, что я выполнил работу недостаточно чисто. Налажал, короче.

От этих слов Грегеона я слегка покраснел, тем не менее твердо заявил, что убью его. Грегсон, в свою очередь, предложил закончить партию вничью и осторожно попятился к дыре.

– Я бы с удовольствием остался и поболтал, но, к сожалению, мне пора. Видишьли, я как-то не нахожу общего языка с полицией, поэтому мне, наверное, не стоит ждать, пока ты расскажешь им всю историю. Передай привет ребятам, пусть не держат на меня зла. Увидимся на вечере встречи выпускников.

– Я не шучу. Если… – Договорить мне помешала внезапная резкая боль в правом плече. Я глянул на себя и увидел засевший по самую рукоятку грегсоновский нож. Мир вдруг перевернулся на девяносто градусов, и я обнаружил, что смотрю вверх на стропила.

Боль была настолько невыносимой, что я даже не мог кричать. В следующий миг Грегсон наклонился надо мной и выхватил из моих пальцев оружие.

– Неплохо, да? И это при том, что я метал с левой руки, – пробормотал он, схватил меня за волосы и ткнул дулом под подбородок.

Я точно знал, что жить мне осталось не больше секунды, и изо всех сил зажмурился, чтобы не видеть, как мой мозги разлетятся по сторонам и забрызгают ботинки Грегсона (не переношу вида крови, особенно собственной). Последняя секунда моей жизни, однако, превратилась в две, три, четыре… На счете «пять» я решил приоткрыть глаза и выяснить, в чем причина задержки. Грегсон задумчиво смотрел на меня сверху вниз.

– Мне следовало бы прикончить тебя. Конечно, следовало бы. Но я не буду стрелять… Зачем? Если копы знают, что мы здесь, значит, знают. Допустим, я тебя пришью, это, уже ничего не изменит. Не люблю бессмысленных убийств. Они просто… бессмысленны. В конце концов нас всех наняли на работу. Всех. Мы выполнили ее, выполнили блестяще.  И тогда я подумал: ладно, черт с ним. Я не стал отбирать у  вас противогазы и… гм… «забыл» про веревки на крыше. Я  даже притворился, будто не знаю о том, что у вас есть дубликаты от всех ключей в школе, в том числе от замка на потолочном люке. – Грегсон ухмыльнулся, потом пожал плечами. – Разве кто-нибудь сможет доказать, что я сделал это умышленно? Я по-честному проглядел, лопухнулся, облажался, такое ведь случается, верно? Надеюсь, даже мой шеф поймет это. Очень надеюсь.

Грегсон убрал пистолет за пазуху и подошел к дыре. Он уже собрался вылезать, но напоследок обернулся в мою сторону.

– Вы отлично сработали, мистер Банстед, отлично. И вы, мистер Дикинс. Вы все молодцы, даже мистер Макфарлан. Вы были великолепны, чертовы дети. – Грегсон вздохнул. –  Ребятки вы мои родные… Гадкие, чокнутые ребятки, это было восхитительно, правда?

Восхитительно – не то слово, сказал бы я, однако Грегсон выбрал именно его, чтобы дать оценку нашему ограблению музея, поэтому теперь я повторяю вслед за ним: восхитительно.

Конечно же, вам известно, что раннэмский клад так и не нашли. Единственными, кого отправили под суд по делу ограбления Британского музея, были шестнадцать подростков, соучастников преступления, и Барыга Мартин.

Бедный старина Мартин, никогда ему не везло в жизни. Надеюсь, что утешением для него стала еще одна книга на полке – книга, в которой упоминалось его имя!

В общем, так все и произошло, хотя вы наверняка сами все знаете по бесчисленным документальным фильмам (хотя в каждом из них полно неточностей). Честно говоря, каждый раз, смотря по телику очередное интервью с каким-нибудь всезнайкой, я напрягаю память и пытаюсь вспомнить, был ли он вообще на месте событий.

Что касается Грегсона, Шарпея, Фодерингштайна и прелестной мисс Говард, о них я больше ничего не слыхал. По крайней мере в официальных источниках их имена с тех пор не появлялись. Может быть, они живы-здоровы, нежатся под солнышком и чокаются бокалами с лордом Луканом, чемпионом ирландских скачек Шергаром и Элвисом Пресли. По крайней мере так утверждают газеты. Разумеется, мне и еще нескольким парням известно кое-что другое, но об этом пока умолчим.

Пожалуй, на сегодня я достаточно утомил вас своим рассказом, так что собирайте вещи и идите в столовую.

Еще раз благодарю за внимание. По всем вопросам обращайтесь ко мне, я буду у себя в кабинете. На случай, если кто-то не расслышал мою фамилию, повторю: меня зовут мистер Банстед, я директор школы. Рядом со мной ваши преподаватели – мистер Ричардсон, мистер Макфарлан и мистер Дикинс.