Салют, Варварята!

Ладно, надела резиновые сапоги, куртец, Варваре зонтик на башку приладила и пошли.

Вышли из подъезда — жара.

Дождя никакого нет, трава мокрая и солнце сверху.

Погуляли, вернулись, все сняла, надела кроссовки, короткие штаны, футболку. Вышла. Дождь.

Спасибо мне, что на «случай войны» ношу куртку в сумке.

Надела куртку, добрела, как парусник по волнам, до остановки, села в маршрутку.

Огляделась — все сидят в майках. И на меня смотрят, как на чукчу из чума. С сочувствием и интересом. В салоне — духота, сквозь грязные оконца жарит солнце.

Сняла куртку, запихала в сумку.

Выхожу из маршрутки — дождь, ветер.

Надеваю куртку, иду.

Пришла вся употевшая… На пульте от кондиционера — температура за бортом: «+22, ясно».

Надела черные очочки и вышла покурить.

Дождь.

Как жить в такой стране с таким климатом — я не знаю.

За то, что работаю над собой и учусь менять угол зрения, было мне откровение. Не коньяк «воняет клопами», а клопы пахнут коньяком! Во как! Спасибо за науку, мсье Вербер!

Эти глаза напротив

У меня два окна, и оба выходят на одну сторону. А в доме напротив (близко стоящем) на пятом (как у меня) этаже в окне постоянно сидит какой-то мальчик. Постоянно! Я, конечно, не утверждаю, что он смотрит именно на мои окна и балкон, открытые нараспашку по причине лета, но его полуголый торс вижу ежедневно, чуть ли не 24 часа в сутки. Ночью выхожу на балкон — он там. Утром выхожу — снова он! Не разглядеть толком, сколько ему лет и каких примерно симпатичностей, наверное, лет этак 20–30.

С одной стороны, хорошо. Я перестала выходить на балкон в чем попало, причесываюсь хоть иногда. Но частое его наблюдение или, скажем корректнее, ощущение наблюдения за моей частной жизнью начинает слегка напрягать. Чувствую себя как на сцене. Никакой приватности даже в родном доме!

Сегодня поступила по-другому. Показала «нашему другу» лицо, намазанное ихтиолкой — красивые черные румяна во всю щеку (лечебные субботние процедуры). Ну а что, в своем дому даже маску не сделать? Слава Богу, второй час не вижу красавца.

Про себя зову его «наш друг» или «Адам Козлевич» — от слова «козел».

Перестала разбрасывать вещи и заставляю себя убирать посуду в мойку. «Одиночество — это когда ты всегда знаешь, кто насвинячил на кухне». Мальчик в наши окна смотрит с неизменным интересом.

Мальчик на работу не ходит — сделала такой вывод. Или врет всем, что ходит, а сам на балконе сидит!

Что же. Надо признаться, это стимулирует. Дома наведен образцовый порядок, как в санатории перед приездом Президента. Захотелось пожить красиво: чистый стол с маленькой чашкой идеального фарфора, блюдце… Хлеб — в плетенке и непременно под льняной салфеткой. Пижама — с умилительными медвежатами, кармашки сердечком, и сверху — для выхода на утренний кофе — бархатный халат. Открытая дверь балкона, ветерок колышет белоснежный длинный тюль, красивое постельное белье, солнечные зайчики на паркетинах… (Врунья! Линолеум у нас!).

Книги — толстенькими бокастыми стопками на полках, ручки — в стаканчике, вещи — в шкафу, диванные подушки там, где им положено быть, а не под попой на стуле, и не на балконе, и не у собаки на матрасике, и не в углу — оттого, что кое-кто устроил «бой подушками»!

Все чинно, сдержанно, эстетически выверено, элегантно, уютно — и без чашек на полу у кресла! И плед, плед расправлен! А не как попало!..

Порядок продержался до вечера. Скучно жить в музее.

Когда живешь один, пусть с собакой, то с течением времени мотивации на хозяйственность атрофируются. Какая разница: мытый пол — немытый пол? Все равно, кроме нас, никто не ходит. Или посуда. Или одежды домашние — песня, как понимаете, отдельная, с припевом.

А тут — смотрит кто-то в твои окна и понимаешь, что ты не один… Пусть виртуально, на расстоянии, бессловесно.

Как ты ходишь, в чем, красивая ли пижамка, как бутерброды на тарелке сервируешь или по-простому — со стола ешь. В действиях появляется какой-то смысл. В существовании тоже. Особенно под вечер, когда сумерки, бывает иногда тоскливо и пусто. А тут вроде и не один ты на белом свете, пусть имеется всего лишь зритель, но паутинка человеческого участия между человеками протягивается.

Есть во всем этом простая и теплая идея: человек — хоть скотина и выносливая, но животное все же стайное.

Все хочу, как завещал великий ЗОЖ («Здоровый Образ Жизни»), начать ложиться пораньше. Вроде и потенции есть (устаю), и ничто не мешает, но… не спится вечерами! Вот с утра — это наше вам с кисточкой и с одеяльцем.

Уже и ноги помыла, и зубы почистила, и смазала себя кремом. Нет, не спится.

Надо организовать партии: «Спящие с вечера» и «Зевающие с утра».

С тех пор как в доме напротив «поселился замечательный сосед», жизнь моя изменилась. Думаю: а ведь смотрит, наверняка, поганец!

Пока чищу зубы — щетка во рту — понимаю, что пол в коридоре не блещет. Беру швабру, протираю. На кухне теперь у нас порядок. И наволочки по цвету подходят к пододеяльнику. И домашние штаны по полу не волочатся. Да что там! Я даже тапочки заштопала и красивой каймой обвязала во время очередного припадка хозяйственности.

Так что от «этих глаз напротив» — сплошные пользы. Когда думаешь, что за твоей жизнью следят (пусть и не специально, а токмо благодаря причудам архитекторов), и сам следить начинаешь — за собой, за домом, за антуражем.

С чистыми ночными зубами и красивыми тапками, оказалось, жить приятнее.

Спасибо, мальчик! Не даешь «распускаться». Пока это ощущение новое — радует.

В принципе, у меня шторы есть. Достанет — задерну.

Надеюсь, до этого, как его, эксгибиционизма не дойду. Но мало ли, вдруг торкнет (следите, так сказать, за анонсами).

Одно из трех. Либо я к мальчику привыкну и перестану замечать. Либо привыкну жить «красиво». Либо еще что. Была мысль и улетела!

А что, вполне все три варианта интересные. Особенно третий.

Сегодня одеваюсь на прогулку, сразу в «цивильное», чтобы потом на работу. Смотрю — мальчик на месте. На посту. И судя по позе, зависнет на балконе надолго, успеет увидеть как мы с Варварой из подъезда гулять выйдем.

Вся в мечтах… В некоем, пусть слегка и тяжеловесном возрастном, но кокетстве… Надеваю белые штанишки, красивую маечку, волосики в длинный хвост завернула: чтобы была аки лошадь — белая, грациозная и с хвостом.

Беру Варечку (к которой в последнее время привязались прозвища «Котя», «Кося», «Киса», «Кошка моя». Варвара жмурится — нравится! Не «кошка» — интонация. Еще зову «Варечка-Каралечка» и «Варюша-Гаврюша». Бурчит: «От Гаврюши слышу!»).

Да, так вот, беру Каралечку свою на поводочек и выплываю из подъезда вся в белом. Еще и в белых носочках. А на улице — «мамадарагая!» Ветер холодный, порывистый, тучи ходят хмуро, ивы до земли клонятся. Выпендрилась!

Еле догуляли в своих пляжных нарядах.

Пришли домой, переоделась. Кепку, платок на шею, толстовка, куртка, джинсы, и — черные носки. Как символ финиты ля.

Пофорсили и будет.

Нет, нет, это не конец сказочки!..

Переодеваюсь в углу, из которого мальчика не видно. Во избежание, так сказать, травмы для его психики.

В какой-то момент поворачиваюсь к окну и замечаю, что в мире что-то изменилось: глаз фиксирует какое-то движение. Или, будем называть вещи своими именами, в моем окне торчит мужское лицо. (Пятый этаж, на минуточку). Ну и тело тоже. Не то чтобы торчит неподвижно, но совершает какие-то движения туда-сюда. Вверх-вниз.