Аморальные байки с плохими словами

Подсобник Витя, оттолкнувшись от катамарана, лихо прыгнул в воду, чем вызвал сильное волненье: катамаран шатнуло вбок и Роланд, потеряв опору, мгновенно изобразил пять сложных поз из "Бхагават-Гиты". И непременно рухнул бы в ледяное озеро, не поймай его Йончик за бедра. Взмахнув руками и прижавшись задом к Йонасу, Ролик сохранил равновесие и собственную жизнь: он плавать не умел. Витя засмеялся.

— Витюха, дрянь! Всю рыбу распугаешь! — я злобно кинул в подсобника пучок травы с песком. — Плыви отсюда нахрен!.. подальше в камыши. Что б я тебя не слышал, калейдоскоп огней ядреных.

Витя фыркнул трубкой и уплыл. Я тоже погрузился в темноту и включил фонарик…Подо мной раскинулся волшебный невесомый мир. Внизу, в стекляной толщине лежали бревна щук и из кустов торчали морды хищных судаков. Не торопясь, я двигался по дну, хватал руками мягкие растенья и кончиком гарпуна легонько трогал глупых окуней. Здесь, под водой, я был властелином абсолюта: ведь точно так же, как неведомые боги бьют острогой людей на выбор, так и я — в любой момент мог продырявить насквозь и щуку, и сома, и скользкого угря. И даже гада-Витю, попадись он мне случайно.

Но Витька от меня был далеко. Он плыл вдоль берега в поисках сетей. В дырявых рукавицах долго плавать он не мог, руки мерзли и знобило тело.

Примерно через час он двинулся обратно и вдруг наткнулся на браконьерские ловушки. Ловушки на угря здесь называют "барабаном". Витя занырнул на дно и медленно поплыл по сетке к узкой горловине. И вдруг, не ожидая такого чуда, он увидел шустрого угря. Тот, бедолага, заблудился в "барабане" и, не найдя обратно выход, лежал на дне ловушки. Витя ликовал. Еще бы — изловить угря без снасти и ружья — такое у охотников не часто происходит. Он сунул руку в "барабан", схватил добычу и рванул на воздух. Крепкий угорь, почувствовав угрозу, обвился кольцами вокруг руки, шипел, бросался маленькой злой пастью. Имей при себе Витька нож, проколол бы голову клинком и поединок завершился бы победой, но под рукою был один фонарик. Угорь извивался, бил хвостом по Витьке и тот напоминал Лаокоона, рвущего морского змея в клочья. Сообразив, что так ему не победить, Витя решил его утихомирить, а именно, прокусить основание черепа у рыбы. Так делал Йончик, если не было с собой ножа. Ногами Витя нащупал твердую поверхность и приблизил угря к лицу:

— Эти глаза напро-о-отив! — Витек взглянул в черные бусинки глаз и поднес к открытому рту миниатюрную головку несчастной рыбы. Оставалось лишь нанести "поцелуй смерти".

Но вдруг произошла непредвиденная мистификация: скользкий угорь, осознав, что с ним не шутят и жизнь его близка к финалу, бросился в единственно свободное пространство — горячее витино горло. А так после разговора с братом у Вити отсутствовало несколько передних зубов, изворотливое создание без помехи устремилось вниз. Одуревший Витька пытался было вытащить его назад, но руки отчаянно скользили, а глотка, как назло, рефлекторно засасывала длинную рыбеху. Угорь моментально провалился в желудок подсобника.

— Ни хера себе… калейдоскоп огней…, — ошалело потрогал Витя распухший живот. — Йоханый петух… как же его достать, собаку? Пацанам скажу — не поверят. Некислый эпизод, однако…

Живот слегка пошевелился. Витя икнул и побрел к берегу.

На кухне у бабы Саши было уютно и тепло. Гудела русская печь. Роланд разжарил каменку и теперь ловко потрошил угрей, принесенных Йончиком. Рядом лежал убитый мной крупный судак. Щук я не стрелял. Надоели щуки… Через печную заслонку на стены рвались желтые полосы огня, весело плясали языками на фарфоре в буфете и выхватывали из сумрака длинный нож в ловких руках Ролика. Довольный Йончи бережно взял со стола пузырь прозрачной жидкости с плавающими в ней желтыми корешками, хлюпнул ею одинаково по трем стаканам и открыл рот, желая сказать тост… Отворилась дверь. В темном проеме показался Витя. Увидев его белое как унитаз лицо, я сразу понял, что случилось что то необъяснимое.

— Потрогай, — Витя подошел к брату и положил его руку на свой живот, — Шевелится.

— Мальчик? Девочка? — озабоченно спросил Йончик.

— Скотина, — простонал Витя, — я щас подохну, а тебе приколы. В меня угорь залез, пацаны… Че делать? Может посрать пойти?

— В натуре, шевелится, — Ролик приложил ухо к животу. — и булькает че то там… японцы в такой ситуации делают харакири, — он протянул Вите острый нож.

— Себе сделай, придурок, — отмахнулся Витя, — Шеф, спасай…, ты умный… от этих дебилов толку нет.

— Надо привязать тебя ногами к потолку и бить в живот, — я понюхал жидкость, налитую Йончиком. Однако, крепкий состав запузырила старушка. — А ты, Виктор, в это время глубоко дыши открытым ртом и кашляй. Может он выпадет. Впрочем, гарантий никаких — наука такого случая еще не знала…

Витя застонал.

Слушай, Витька, а на хрена его вынимать? Пусть себе шевелится. Они, угри, самые живучие рыбы. Мы тебя будем по ярмаркам водить, за деньги показывать — хоть какая то польза от тебя будет.

— Это Вас надо за деньги показывать, клоуны дешевые, — Витя насупился. — Дайте водки, гады!

— Э-э-э нет. Тебе теперь нельзя, — отодвинул стаканы Йончик. — Плод перевозбудится. Беременность сорвешь. Тебе тертые яблоки надо кушать и морковь.

— Козлы, — резюмировал Витя и, постанывая, полез на печку. — засуньте себе морковь в жопу. И тертые яблоки туда же.

— Обиделся. — подмигнул Йончи. — Вообще то, я всегда подозревал, что Витька — не тот, за кого себя выдает. На самом деле моего брата в детстве похитили инопланетяне и высосали мозг. Обратно подсунули безвольного гомункула с вялыми рефлексами и подавленой волей. А после сегодняшнего случая с угрем я уверен — это не Витя. Пришелец, йопта… Чужой.

Вошла баба Саша. В руках она держала простыни и березовые веники — баня была растоплена. Ролик как раз закончил кулинарные приготовления. По его рецепту длинную рыбу нужно было закрутить в тесто и, получившийся рулон, завернуть спиралью. Затем все обмазывалось яичным желтком, посыпалось молотым орехом и ставилось в раскаленную печь. В результате должен был получиться вкусный рулет с нежным мясом угря.

— Ты, Виктор, остаешься за главного, — я чокнулся стаканом с Роликом и Йончи. — Но водку не трогай, а то взбесишься,… хех, человек-угорь…йадрена-матрена. — Я выпил содержимое стакана. Занюхал березовым веником. — И мир без нас не спасай, герой домотканный. Не будь эгоистом.

— Только Вы не долго, пацаны, — промычал Витя, — мне одному страшно че то…

— Не сцы, через два часа вернемся, — Ролик шмыгнул носом и тоже выпил. Передернул плечами. — Ты же сам мне предписал баню с водкой. Буду лечить насморк.

Витя накрылся стеганым одеялом и отвернулся к стене лицом.

Не знаю, братцы, какие псилоцибиновые коренья плавали в бутылке у бабы Саши, но лишь они могли послужить причиной той супрематической картины, которая затем нарисовалась в моем ослабленном мозгу. Вначале все шло хорошо: мы разместились благополучно в бане. Я сидел рядом с Йончиком в предбаннике и вымачивал в деревянной кадушке березовые веники. В парилке истекал седьмым потом абсолютно голый Роланд. Вдруг приоткрылась дверь и тихо вошла, завернутая в простынь, баба Саша. Голова ее была обвязана синей косынкой, а в руке позвякивали стаканы с самогоном. Судя по босым ногам, кроме обнаженного сморщенного тела, под простынью ничего не было… Редкие усики под старушечьим носом зашевелились: