Клептоман

Семен и Светлана уже поворачивались, как раздался визгливый голос бомжихи:

— Стойте! Задержите их!

Двое подельников вновь перекрыли путь к отступлению.

— Дюймовочка, ты чего это? — нежно посмотрел на подругу главарь.

— Ты забыл, склеротик? — прошипела женщина,- При проворачивании дел — никаких кличек!

— Ох! Забыл! Прости! Башка с похмелья гудит, как паровоз в начале двадцатого века!

Опять эта засранка из шопа нам паленую водку подсунула!

— Замяли!- скомандовала бомжиха и подошла к Лисе. Внимательно изучая кофточку на Светлане Стриж, она методично обошла ее несколько раз. — Любви и солнца им говоришь? — обернулась к долговязому и скривила лицо, — Что ж, это верно! Ккак раз вовремя! Солнышко пригревает. Так что скидывай, милая, кофточку, это и для любви хорошо! — подмигнула грабительница Семену, — И для загара полезно! Я такую вещицу хочу! Она моя! Скидывай, красотка, скидывай!

В ответ на это Семен злобно зарычал и сделал шаг вперед.

— Тише! Тише! — зашипел амбал и обратился к Лисе. — Ты бы, милая, свою рычащую собачку попридержала бы!

Семен сжал ладони в кулаки, и это отчаянное телодвижение не осталось незамеченным со стороны вожака грабителей. Он тряхнул толстенной цепью.

— Еще один шаг, и я посажу твоего ротвейлера вот на эту цепь! — пригрозил грабитель.

Светлана вновь взяла за плечо своего спутника, который, казалось, еще немного и «закипит» от ненависти и негодования. Девушка, как могла, старалась успокоить молодого журналиста.

— Видишь, они вооружены, а мы нет! Нам их не одолеть, Семен!

— Вот это слова не солдата, а настоящего полководца! Перевес на нашей стороне!

Вообще, главарь грабителей по натуре отличался общительностью, и подобные переговоры с жертвами он практиковал частенько, за что ему неоднократно выказывали недовольство его подельники. Бомжиха слегка стукнула себя по голове и настойчиво прокричала:

— Закругляемся! Похмеляться пора!

— Милочка! — сурово обратился общительный амбал к Светлане. — Раз моей Дюймовочке понравилась твоя кофточка, то скидывай эту красоту с себя сейчас же! Иначе мы все равно ее снимем, но только теперь уже с твоей кожей!

Жертва преступления со вздохом сожаления принялась расстегивать пуговки на блузке.

Мужская часть команды грабителей гаденько ухмылялась, следя за процессом раздевания очень симпатичной девушки. Их боевая подруга просто вожделела личную вещь Лисы.

Она даже нетерпеливо потирала немытые руки. Увидев девушку в одном лишь лифе, один из тех грабителей, что перекрывал жертвам путь к оступлению, захихикал и ухватил Стриж за обнаженный локоть.

— А давай мы с тобой развлечемся, красотка! — беззубо оскалился мужик.

Амбал передал блузку Дюймовочке, а Светлана зло закричала в лицо схватившему ее за локоть мерзавцу:

— Убери от меня свои грязные лапы, скотина!

Рассмеяться на крик отчаяния девушки беззубый не успел: кулак молодого художника врезался в немытую челюсть грабителя, отчего тот крякнул и рухнул на землю. Главарь банды среагировал на удивление оперативно: почти сразу же нанес удар цепью по руке журналиста. Семен вскрикнул от боли, трое оставшихся на ногах преступников, включая Дюймовочку, сбили Логинова с ног и принялись пинать гостя столицы ногами. Лиса, истошно крича, запрыгнула амбалу на спину, пытаясь оттащить хотя бы одного мучителя от лежащего на земле парня. Невдалеке раздался тревожный свисток милиционеров.

Бомжи резко прекратили избиение жертвы и, подхватив бесчувственного подельника, проворными волками исчезли в лесу, не забыв, правда, прихватить всю награбленную добычу.

Светлана кинулась к избитому молодому кавалеру, за жизнь которого она искренне и чистосердечно перепугалась. Семен корчился от боли на траве. Девушка вдруг поняла, что этот потерявший голос парень очень ей дорог.

На тропинке появились три милиционера, вооруженных дубинками. Один из группы, видимо главный, держал в руке подготовленный к бою пистолет. Блюстители порядка подбежали к жертвам ограбления, быстро оценили ситуацию. Главный кратко спросил у Лисы:

— Ограбление?!

Та кивнула головой.

— Где он или они?

Девушка указала рукой в направлении леса.

— Сомов! Остаешься здесь с ними. Вызывай скорую! Азимов! За мной, в погоню!

Два милиционера кинулись в заросли, один остался с жертвами ограбления, пытаясь по рации связаться с пунктом охраны правопорядка в администрации парка. Лиса обнимала Логинова и шептала:

— Потерпи! Потерпи! Помощь идет!

Семен присел на траве и сжал глаза от боли. Рука начинала неметь. Милиционер Сомов, что остался с ребятами, уже вызвал «скорую». Когда машина медиков остановилась недалеко от места преступления и оттуда вышли санитары с носилками, из погони вернулся старший сержант с помощником. В ответ на вопросительный взгляд Светланы Стриж, сержант лишь разочаровано развел руками. Отловить зарвавшихся и оказавшихся очень проворными грабителей не удалось: те одним им известными тропами ушли от преследователей.

Федор и Алевтина Куравлевы в здании больницы у рентгеновского кабинета рассматривали снимки руки Семена. Дежурный доктор провел пальцем по изображению.

— Как видите, у парня крепкие кости и перелома нет. Трещина левой лучевой кости.

Сильнейшая гематома. Показан покой, иммобилизация.

— Когда его можно будет забрать?

— Пусть пару дней побудет у нас. При отсутствии осложнений — выписка. А сейчас у нас через двадцать минут «отбой» по всему отделению, пусть поспит. Приходите послезавтра!

На следующее утро Светлана Стриж смогла более-менее связно и понятно изложить семейству Куравлевых, что произошло в заброшенной части парка.

— Мы как-то так мило гуляли, я ему что-то все рассказывала. В парке-то так покойно, птички поют, цветами пахнет. А то в столице одни автолюбители повсюду, даже ночью «пробки» случаются. А в парке воздух какой! Вот мы и ушли очень далеко, заговорились.

Эти грабители появились, как черти из табакерки. Остальное я уже вроде бы поведала.

Семен честно и храбро хотел меня защитить, но куда ему, журналисту, художнику, против целой группы мордоворотов!

Помолчали. Каждый по-своему мысленно представил картину нападения. Куравлев-старший с мрачным видом разглядывал подставку под ручки и карандаши на журнальном столике. Федор тряхнул головой и, кажется, принял какое-то решение. Он вышел во двор коттеджа, где в беседке расположился его телохранитель Алексей Лемешев. Секьюрити неторопливо скользил взглядом по верхней кромке внушительного забора, привычно выискивая возможный источник опасности. Бизнесмен опустился в кресло-качалку под верандой на открытом воздухе и спросил:

— Алексей! Ты слыхал, что произошло с нашей юной целительницей и Семеном в парке?

— Ограбление. Мне ваш отец вкратце пересказал, что там приключилось. Жалко нашего юного художника. Да и у девушки сильный стресс, я полагаю. Эх! Жалко меня там не было! Или Сергея Алдонина! Посмотрели бы тогда, кто кого!

— Это действительно жаль, что тебя там не было, Леша. Вот я и пришел к тебе с просьбой, не приказом, чтобы отныне ты был рядом не со мной, а со Светой и Семеном.

— Как так?

— Пока у них период влюбленности безоблачной идет, мне бы не хотелось, чтобы что-то омрачало это благословенное время!

— Вы хотите, чтобы я перестал быть телохранителем семьи Куравлевых и перешел охранять эту парочку?- с разочарованием выдохнул Лемешев.

— Ни в коем случае, Леша. Ты был и остаешься не просто телохранителем, но и другом нашей семьи. Посему, я тебя прошу временно присмотреть, что ли, за ребятами. А в случае угрозы или опасности — вмешаться, естественно.

Алексей сдвинул брови и уточнил:

— Присмотреть? Это как нянька, что ли?

— В некотором роде. Прошу тебя следить за ними незаметно, чтобы не мешать. Они натуры творческие, чувствительные. Если я в прямую приставлю тебя к ним, взбунтуются. А так ты незаметно присмотришь, как скрытая «наружка».