Сорок бочек арестантов

— Про мешки врешь, поди.

— Не все, конечно. Три верхних упали…

Мимо гаража пролетела машина Васи-беса. Тут же задним ходом вернулась.

— О, едрена-шестерена! — выскочил из машины. — Вам на ужин хрен не нужен?

— Нужен.

— Тогда наливай, а то уйду!

— Как жизнь, Вася?

— От такой жизни и жеребец мерином станет.

— Что так погано?

— Картошку в поле выкопали, — пожаловался Вася-бес, но горевать не стал. — А, и пес с ней! Меньше возиться.

И совсем забыл об ограблении, узнав повестку застольного разговора. Сразу с предложением выступил.

— Давайте выскочим на субботу-воскресенье за Улуй. Мешков по пять-десять шишек наберем. Ни бить, ни лазить не надо, паданка должна быть. Там ветра, говорят, прошли. За два часа на машинах долетим. Погнали?

Соблазнил компанию.

На следующий день поутру они «погнали». Вася-маслопуп поругался предварительно с женой. Она, узнав про намерения мужа, сразу в кошки-дыбошки: «Картошку надо копать, пока погода стоит, а ты все свои прихоти справляешь!»

«Если завтра не приедешь, на развод подам!» — крикнула вослед супругу вместо того, чтобы пожелать ему Бога в дорогу.

Евгений Иванович Титарев в личном доме сам решал-определял, когда что копать-сажать, или идет все лесом. Андрей Степанович уже покончил с картофелем. Васе-бесу, как говорилось выше, доброхоты облегчили судьбу с полевыми работами.

В селе Большой Улуй взяли Вову-проводника, родственника Васи-беса. Мужик лет под сорок, в очках с большой оправой. Он огорчил компанию сообщением, что шишки-паданки еще нет.

По понтонному мосту они перелетели за Чулым и сразу тормознули — перекусить. Достали сало, спирт с иероглифами, помидоры-огурцы…

— Ветра пока все равно нет, — сказал, разливая, Вася-бес. — Но вроде, смотрите, начинается. Подождем.

— Под носом у тебя начинается, — недовольно сказал Вася-маслопуп. На душе у него скребли кошки по поводу утреннего скандала с женой.

— Мужики, хотите покажу исторический факт, — после второй бутылки сказал Вова-родственник, — Екатерининский тракт? С прошлого века остался отрезок.

— Не может быть?! — удивился Андрей Степанович.

Конечно, без Вовы-проводника, проскочили бы, внимания не обратили. За сто с лишним лет после постройки Транссибирской магистрали время подчистую съело тракт. А тут среди покосного луга узкий вытянутый остров метров в сто длиной. Только подойдя вплотную, видишь, что земля, густо поросшая травой, ровно приподнята на когда-то проезжей части. Ширина не больше трех метров. По бокам кюветы просматриваются, тоже травой покрыты, в них по всей протяженности несколько толстенных берез растет.

— Кое-где в тайге встречаются такие куски, — пояснил Вова-проводник.

— Получается, здесь декабристов гнали? — сел на тракт Андрей Степанович. — Княгиня Волконская к мужу ехала? С ума сойти! Вот по этой дороге! — похлопал Андрей Степанович по траве.

— У меня соседа, — сказал Вася-бес, — за аварию в цехе на химию срок отбывать послали, так его баба не то что поближе переселиться, ни разу не съездила на свиданку, а дома такой шалман открыла. «У меня, — говорит, — одна жизнь. Что мне теперь в монашки записываться?» Прошмонтовка.

— Так ты сам, поди, от нее не вылезаешь?

— Не дается, едрена-шестерена! — под смех мужиков доложил Вася-бес.

— А мой прапрадед, выходит, вот тут переселенцем в прошлом веке на телеге ехал? — копнул семейную хронику Вася-маслопуп. — Могучий был мужик. Пятерых детей в Европе настрогал и в Сибири еще девять.

— Не он могучий, а баба.

— Тоже ничего. Прадедом моим не могла разродиться, так прыгала с крыши сарая.

— А сейчас чуть не выходит у бабы, — Вася-бес вставился, — ей животень хрясь кесаревым сечением. Нет, чтобы заставить с сарая попрыгать, ножом кромсают.

— То-то ты в тайгу баб берешь барс таскать…

— Барс у него вместо противозачаточного, чтобы до сечений не доводить…

— Прадед мой в Сибири поднялся, — Вася-маслопуп прошелся по тракту, — маслобойня была…

— А Чехов здесь на Сахалин ехал, — сказал Андрей Степанович.

— Каторгу отбывать? — Вася-бес тоже кое-что помнил из школьной литературы, но с пятого на десятое.

— Нет, за шишками.

— Пора и нам за ними.

Во второй половине дня мужики, наконец, добрались до цели. Ветра так и не было. Шишки висели высоко-высоко…

— Нет, — сказал Вася-бес, — у меня сегодня нет эрекции с барсом таскаться. Лазить — тем более. Лучше в деревне бражки попить. Ночью, может, ветер пойдет, а нет, возьмем пилу «Дружбу».

Возражений отложить мероприятие не последовало. Заделье, спирт с иероглифами, имелось.

На следующий день зашли в тайгу без Вовы-проводника. С пилой он отказался шишковать. В нашей компании, углубившейся в тайгу, тоже по этому поводу возникли разногласия. Бить барсом или пару кедров завалить? В споре истина не родилась. Выкидыш получился — заблудились. Куда идти? Где деревня? И небо сплошняком в облаках. Уперлись в топкое болото. Но куда от него двигаться?

— Это нам за «Дружбу», — сделал вывод Андрей Степанович.

— А ты, — обиделся Вася-бес, — че без компаса в тайгу прешься? Вас в ОБЖ этому учат?

— Как закачу щелбан! Ты же торочил: как свои пять пальцев знаешь все здесь. Что за болото?

— Конь о четырех ногах и то об асфальт запинается. Заболтался с вами, «пилить — не пилить»… Сразу надо было пилить…

— Мне завтра картошку копать, — сказал Вася-маслопуп. — Сожрет баба, если не приеду.

— Раньше медведь сожрет, — подбодрил товарища Титарев. — А ко мне завтра купец за спиртом должен приехать.

— Придется кому-то на кедр лезть, — сказал Андрей Степанович.

— Ты у нас спец ОБэЖистый, — подхватил идею Вася-бес, — вот и лезь, поищи по народным приметам, где север, где восток. И по веткам пощелкай, раз такой Щелканыч, посбивай шишки. А то кедр ему жалко пилить…

«Вид-то!» — забравшись на дерево, восхитился Андрей Степанович.

Привязку к местности произвел с первого взгляда, поэтому со спокойной душой за будущее предался восторгам открывшейся панорамы.

В ней до горизонта преобладали таежные краски. Густая зелень с желтыми вкраплениями. Километрах в пяти возвышалась грива. Перед ней лежало длинное сухое болото, по которому заходили в тайгу. На болоте в несколько островков пламенели осинки. «Здесь где-то в старину гать проходила, — вспомнил рассказ Вовы-проводника Андрей Степанович, — ответвление от Екатерининского тракта… Жили люди… Дороги для лучшего прокладывали…»

Внизу завизжала «Дружба».

«Вот уж бес, — подумал Андрей Степанович, — все-таки пилит. Меня специально наверх загнал».

«Держаться будем вправо от топи», — наметил пути выхода…

И вдруг кедр завибрировал.

— Вы что, охренели?! — закричал вниз в надежде на здравый смысл. — Я ведь разбиться могу!

Шум пилы заглушал глас терпящего бедствие. Теория ОБЖ рекомендаций, как вести себя в случае подобных действий компаньонов, не давала. Андрей Степанович заспешил вниз, надеясь успеть сказать пару ласковых друзьям-товарищам до образования пня. Однако скорость спуска значительно уступала скорости пиления. Кедр закачался и пошел в сторону топи. Андрей Степанович, теряя опору под ногами, ухватился за сук, но, на свое счастье, не удержался. Обгоняя дерево, камнем полетел в трясину. Плюхнулся, только брызги полетели. Ветки вскользь хлестанули по спине.

«Повезло, — вынырнул из жижи. — Только бы не засосало».

Смертельная опасность целила с другой стороны.

Раздался выстрел, над ухом просвистел заряд дроби.

— Вы что? — заорал, чуть приподняв голову.

Вася-бес бежал с ружьем.

— Думали, медведь свалился. У тебя куртка черная…

— Спилили да еще чуть не продырявили…

— Кедры перепутали.

— А че палить начал? У тебя ведь патроны на рябчиков.

— Перепугался герой! — хохотал Титарев.

— Как закачу щелбан в лоб, — замахнулся на Васю Андрей Степанович, выбравшись из жижи.

— Ты че! — загородился Вася ружьем. — Без того голова со вчерашнего раскалывается. Лучше скажи, ОБэЖесное направление определил?