Новый расклад в Покерхаусе

Жизнь колледжа шла своим чередом. На наследство лорда Вурфордареставрировали башню: распоряжение об этом было заверено отпечатком пальца безропотного Кухмистера. Чтоб заткнуть рот сторонникам научных исследований, взяли нескольких ученых, они что-то писали, в основном по юриспруденции и прочим безобидным наукам. Не считая этой маленькой уступки, все оставалось по-прежнему. Студенты ложились позже, волосы стали отращивать длиннее и щеголяли эффектными банальностями, перед которыми не могла устоять ни одна продавщица. В сущности, они не изменились. Во всяком случае. Кухмистер не принимал этих изменений в расчет. Он перевидал много ученых на своем веку, он знал, что изменить порядок вещей им не дано. Лишь бы сохранялись обычаи и уклад жизни. Главное, какие люди в действительности, а не их слова, И, оглядываясь вокруг, Кухмистер с удовлетворением видел — люди те же. Видел их лица, пусть и скрытые длинными патлами, слышал их голоса, пусть и выговаривающие слова на простонародный манер, все равно их не перепутаешь с другими классами, пусть надменность и высокомерие сменились добродушием, которое Кухмистер презирал, лишь бы они не забывали: "они — это они, а мы — это мы". Даже выражать сочувствие надлежит только ровне. И когда кто-нибудь из студентов предлагал повезти Ректора на прогулку, Кухмистер одарял смельчака таким презрительным взглядом, что язык не поворачивался напомнить о его болезни.

Изредка Старший Тьютор, подавив отвращение к физическим недостаткам, навещал Ректора, пил чай и рассказывал о восьмерках и победах в регби. Декан же своей неторопливой, вперевалочку походкой заходил каждый день с докладом о событиях дня. Роли, таким образом, поменялись. Кухмистер не одобрял этой рокировки, но Декану процедура, видимо, нравилась. Изображая раболепство, он избавлялся от угрызений совести.

— Мы перед ним в долгу, — объяснил Декан Тьютору, когда тот полюбопытствовал, ради чего он старается.

— Но о чем вы с ним говорите?

— Я справляюсь о его здоровье, — безмятежно отозвался Декан.

— Но он не может ответить.

— И это самое утешительное, что только может быть, — сказал Декан. — Ведь никаких новостей — тоже хорошие новости, не так ли?

По четвергам Артур ввозил Ректора в столовую во главе процессии членов Совета, и Кухмистер критическим оком наблюдал древний ритуал накрывания на стол и произнесения благодарственной молитвы. Пока члены Совета объедались, Артур тоже успевал покормить его — отборными кусочками. Это было унизительней всего. Это и то, что ботинки недостаточно блестели, никто не начищал их так терпеливо, как заботливый хозяин в прежние времена.

Итог подвел, по обыкновению, бесчувственный Декан. После одной такой трапезы в профессорской он заметил:

— Он не родился с серебряной ложкой во рту, но, дай Боже, умрет с ней.

Сидевший у камелька Ректор всем видом старался показать, что забавляется шуточками на свой счет. Оно и понятно: Кухмистер знал свое место.