Страна Дураков

– Но не до такой же степени! – пожал плечами писатель. – К примеру, все знают, что я не отказался бы от спонсорской помощи на переиздание сборника рассказов… Ты готова заплатить за него шестьдесят тысяч?

– У меня денег нет! – насупилась его собеседница.

– Ещё один кредит возьми!

– С какого перепугу?

– Ну, а я "с какого перепугу" должен оплачивать твои долги?

– С такого, что мы – друзья! Если не заплатишь, все узнают, что я от тебя беременная!!!

– А это ещё с какого перепуга? Я что, с тобой спал?

– Лучше заплати. – посоветовала Застрахуй, искренне удивившись такой дремучей непонятливости. – У меня и доказательство есть! – и она показала писателю его собственную визитку. – Думаешь, если начнёшь отказываться, у тебя будет меньше проблем?

Ошарашенный писатель представил, как на одном из его авторских вечеров эта широкозадая мадам постклимактического возраста начнёт дудеть о своей беременной покинутости, размахивая листочками кредитного договора и его визиткой, и ему стало нехорошо. Сплетню тут же подхватят – народ такое любит – и, несмотря на неизбежное разоблачение шантажистки, клеймо связавшегося с дурой идиота за ним останется надолго. На какое-то мгновение у него возникла мысль дать этому Остапу Бендеру в юбке денег, с условием, что тот раз и навсегда пропадёт с горизонта. Мысль была глупой – писатель знал, что шантажисты, стоит им хоть в чём-то уступить, уже не отстанут.

"Убить её, что ли?" – устало подумал он и иронично хмыкнул, представив себя возле открытой шахты офисного лифта, суетящегося в бесплодных попытках запихнуть туда увесистое тело шантажистки.

Сюрр. Полнейший сюрр.

Бросив ещё один взгляд на подтверждающие реальность этого сюрра кредитные бумаги, писатель обнаружил и вовсе удивительное. Он увидел дату оформления кредита.

На бумагах значился январь текущего года, а с фальшивой кинооператоршей он познакомился только в апреле.

– Любезная… – сказал писатель, чувствуя, что сатанеет, и с ненавистью уставился собеседнице в переносицу. – Как вы вообще могли рассчитывать на меня? Если! В момент оформления кредита! Мы! Были! Не знакомы!!!

В прошлом писатель служил в вооружённых силах. В своё время от такого его взгляда бледнели самые отпетые нарушители воинской дисциплины, а умению молниеносно ориентироваться в самой сложной обстановке и при этом сохранять самообладание завидовали многие и многие его коллеги.

В этот раз ни взгляд, ни самообладание ему не помогли.

– Я рассчитывала на тебя, – упрямо повторила шантажистка.

– Как? – взорвался писатель. – Как можно рассчитывать на человека, которого ты до этого ни разу в жизни не видел? Мало того, даже не знал о его существовании!!!

– Я рассчитывала на тебя, – явно не поняла сказанное собеседница.

"Иди в жопу, дура!" – мысленно послал шантажистку писатель. Ему очень хотелось озвучить это свое пожелание и вслух, но он сделал глубокий вдох и сдержался. Любой всплеск эмоций – это проявление слабости, а на войне слабых бьют. В том, что против него развязана самая настоящая война, он уже не сомневался. "В каком ухе звенит?" – подумал он, и обострившееся восприятие тут же подсказало: послышавшийся в ушах свист стабилизаторов вскоре сменится разрывами тяжёлых авиабомб. Захотелось крикнуть: "Воздух!" – и рыбкой нырнуть под ближайший икеевский столик. Писатель с сомнением взглянул на хлипкую одноногую конструкцию столика, затем на шантажистку. Последняя живо напомнила ему грозный вражеский бомбардировщик, под завязку набитый тяжёлыми бетонобойными бомбами. Или это не одинокий шальной бомбовоз, а целый тщательно спланированный авианалёт?

Для окончательной абсурдности происходящему не хватало сущей безделицы. Некоего завершающего штриха.

– А второго счёта, на ещё одни двести тысяч, у тебя с собой нет? – поинтересовался писатель.

– Есть! – обрадовалась шантажистка. – Вот! – и она, торопясь и путаясь в отделениях, выудила из недр своей сумки вторую, точно такую же пластиковую папку.

Второй комплект кредитных документов выглядел копией первого. В нём даже сумма значилась та же самая. Отличалась лишь дата оформления – в соответствующей графе значился май текущего года.

– Этот – тоже мне возвращать? – на всякий случай уточнил писатель и вытер ладонью разом вспотевший подбородок.

"Не нервничай! – мысленно приказал он себе. – Ни в коем случае не нервничай!"

– Ты, главное, первый кредит погаси! – посоветовала ему Застрахуй. – А там что-нибудь придумаем, – и успокоила. – У меня друзей много!

Но писатель отчего-то не успокоился.

– Вечер перестаёт быть томным, – заметил он. – Прощайте, мадам Грицацуева! – и встал, явно намереваясь удалиться туда, откуда получасом ранее пришёл – за стеклянную дверь, возле которой маячил грозного вида охранник.

– Стой!!!.. – рявкнула Застрахуй. – Будь, в конце концов, мужчиной! Хотя бы сто тысяч заплати!!! – и вкрадчиво добавила: – Ну чего тебе стоит? Прямо сейчас снимешь с карточки сто тысяч, и спи спокойно!

Оторопевший писатель и в самом деле остановился. Прикинул. Сто тысяч рублей составляли две с половиной его получки и, в качестве цены за душевное спокойствие, были суммой вопиюще чрезмерной. Да и не было у него на карточке такой суммы. Впрочем, душевного спокойствия теперь не было тоже.

– Охренела? – на всякий случай уточнил он.

– Ну хоть тридцать тысяч верни! Для начала! – взмолилась шантажистка. – Уж их-то я, всяко, на тебя истратила!!!

– На меня?! – окончательно ошалел писатель. – Когда это? И по какому поводу?

Мгновенное напряжение памяти и экспресс-поиск в ней полученных от шантажистки подарков отозвался короткими гудками. Эта дама подарками не разбрасывалась. В реестре непонятных, но имевших место быть фактов тоже ничего такого не значилось. Тем паче на такую сумму.

– На тебя, родимый! – не оставила путей к отступлению Застрахуй. – Ты же ничего про себя не рассказывал, вот мне и пришлось идти к колдунье!!!

– К колдунье? – изумился писатель и тут же ощерился. – А я тебя об этом просил? Опять же, почему такая сумма? – и, хмыкнув, мысленно отметил: "Нет! Эту дуру точно надо мочить!!! Замочить, и прикопать!"

– Как "почему"? – изумилась не подозревавшая о ходе его мыслей шантажистка. – А за гадание? И за то, чтобы блондинку и её сына извести, из-за которых ты ерепенишься! Пойми, ради тебя стараюсь!!! Потом "спасибо" скажешь! Эта сука тебя приворожила, так что за избавление от неё – всяко тебе платить!

– Какая ещё блондинка? Какого сына?

– Ублюдка её. Четырнадцатилетнего! – огрызнулась Застрахуй.

Писатель снова напряг память.

Нет. Среди его знакомых – блондинок, обременённых четырнадцатилетними сыновьями, не значилось. Он вообще не испытывал пиетета к блондинкам. Ему нравились умные женщины. Вне привязки к их окрасу. Перед ним же сидела явная идиотка. Самоуверенная и наглая. Происходящее не лезло ни в какие ворота. Дальнейшее выяснение отношений смысла не имело.

"Иди в жопу!" – во второй раз, и снова мысленно, пожелал своей собеседнице писатель и удалился. Не оглядываясь и не комментируя.

Застрахуй даже расстроилась.

Что-то в происходящем было не так, – не вписывалось оно в стандартные реакции такого рода "клиентов". "Ну, ничего-ничего! – успокоила себя шантажистка. – Будет и на нашей улице праздник!"

Когда он настанет и что для этого надо делать она не представляла. Осенило нашу героиню уже на выходе. На ступеньках бизнес-центра. Её словно молнией пронзило. Она даже остановилась: задуманное сорвалось из-за неправильного подхода!

"Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок! Натощак мужики упрямы и несговорчивы", – вспомнила она цитату из недавно проштудированного пособия "Замуж за миллионера". Дейла Карнеги, купленного по совету продавщицы вместе с этим пособием, она так и не осилила. Тот оказался слишком заумным, к тому же требовал от желающих чего-либо добиться каждодневных усилий. – "Для придурков написано! – вынесла Застрахуй свой вердикт в отношении Дейла. – То ли дело Оксана Робски и Ксюша Собчак!!! Не послушала умных женщин, и вот он результат!" – "Тереть базар" с непоевшим писателем было тактической ошибкой, т. е. шагом опрометчивым и непродуманным.