Легенды о славном мичмане Егоркине (СИ)

– Д-а-а! – протянул славный мичман Егоркин и продолжил: – Похоже, что так оно и есть! То-то я смотрю – мужики хмурые дружно повылазили из квартир. Кто ковры лупцует, кто мусор понёс, кто за картошкой пошел в овощной магазин. Вот видно, что идти не хочет, – ноги одна об одну заплетаются, все в нем протестует – но все равно ведь идет!

– Вот-вот! – подхватил Коромыслин, – а я, главное, тоже удивляюсь. С утра-то в магазин сбегал, за телефон тоже заплатил. Это же Ленкины обязанности, ну точно, а я и забыл как-то. И чего это я … – мелькали в голове мысли, а вот теперь понятно.

– Ага, когда тебе всё разжевали и в рот положили! – съязвил Егоркин.

– А на пьедестал или под асфальтовый каток – да сразу в рамку, они нас не хотят? – поинтересовался Рюмин.

– А чего под каток-то? – поинтересовался молодой Хомяков.

– А так в рамку не поместимся – формат не тот, да и живот вот на пенсии растет от спокойной жизни …. – сказал мрачнеющий Коромыслин.

– Ну, хотя бы так! А то я уж было решил, что у нас коллективная галлюцинация! Ф-Ф-у-у! Прямо от души отлегло! – сказал с облегчением Егоркин, всеми фибрами души ненавидящий неясные ситуации.

– Ага! А ты знаешь, что о нас подумают те, кто служил? Ну и наворотил скажут, товарищ автор – в духе соцреализма – испугался Рюмин.

– И, потом, там же нигде не сказано, что мы пили на службе или во время походов? А кто кому запрещал иногда и употребить? Да еще если норму знать и "стоп" чувствовать? – возмущался Бардин: – Да разве может нормальный человек, без одной язвы в желудке да еще когда главная язва где-то дома или у подруги, встретившись с друзьями размочить неделю чем-то покрепче чая.

– А если ты не выставишь другу или гостю бутылку – что о тебе вообще подумают! Нет, пусть он пьет или нет – его дело, но вот приветить гостя хозяин обязан – мы вам не москвичи, а североморцы из Полюсного!

– А куда смотрит наш автор? И кто ему, после этого поверит?

– Э-э-э! Поздно, книга вышла уже "на большую дорогу", и читают ее все, кому интересен наш Александр Павлович Егоркин, о ком сложены эти легенды!

– В утешение автору надо сказать, что и тех, кто покруче его, да кто действительно был писателем, а не просто баловался словом, критиковали так, что только пух да перья летели! А то и "ату его" кричали! Пусть еще спасибо скажет, что времена не те, а то ….

– Сколько людей, столько и мнений! – философски заключил молодой мичман Хомяков.

– Что-что? – не понял Коромыслин.

– Собака лает – караван идет! – пояснил необыкновенно молчаливый сегодня Рюмин.

– Ну ладно хоть прояснилось, а то я уж и покарать кое-кого собрался! Все-таки, лучше хоть хреновая, но – ясность, чем пугающая неопределенность, пусть и в правильном свете.

– Интересно …. протянул Коромыслин и замолчал.

– Что это тебе интересно? – спросил у него бывший командир лодки.

– Да вот, когда книгу откроет тот, кто думает иначе, напитки того …

опять перейдут в исходное состояние?

– А черт его знает – искренне сказал Бардин и по привычке подергал себя за бородку, очевидно стимулируя мыслительный процесс: – Должно бы, наверное, мысль-то читателя – она материальна! и чем больше их книгу читает – тем эта самая мысль становится все материальней!

– Ну вот тогда и расширим сосуды-то, а то от стресса после эдакого кошмара до сих пор руки дрожат, как будто током шибануло! Нет, такой стресс валерьянкой не вымоешь, да педалями на тренажере тоже не открутишь!

– Нам бы чего попроще, да по безвреднее1

– А вон и закусочка к этому антистрессу подходящая, и еще пока, кстати, совсем свежая!

– Ну, когда уж кто-то до книги доберется?

– А черт его знает – суббота все-таки… А ты будто не знаешь, что в субботу нормальные люди чаще всего делают? Тут, брат, не до книг! Разве что, кто в госпитале или на вахте?

Вот так вот и закончился незапланированный кошмар у Егоркина и компании.

Снова Егоркин. Он был где-то рядом... Это – жизнь!

Этот цикл рассказов напрямую с Александром Павловичем Егоркиным не связан. Скажем так, что когда действие рассказа где-то происходило, он все равно был где-то рядом. Может быть на этом же корабле. Все эти случаи похожи на то, что вполне имело или могло иметь место в реальной жизни. И даже – имели, но может быть не в такой хронологии, по другому сюжету… Сейчас или давным-давно… Когда один из ветеранов, не в таком далеком, но уже – в прошлом, командир известного когда-то корабля, прочел эти рассказы, существовавшие тогда в набросках, то он вздохнул и сказал: «Это – жизнь!». Вот так я и решил назвать этот цикл.

Аллергия.

Стоя у иллюминатора своей каюты, командир корабля капитан-лейтенант Борис Хмарский наблюдал, как большие холодные капли дождя, сорванные ветром с мрачных серых туч, нещадно били по матово-серой надстройке соседнего корабля. Эти всклоченные, как с тяжелого похмелья, тучи плотно закрыли все небо и неподвижно подвисли над свинцово-серыми водами гавани. Настроение тоже было под стать погоде. «Понедельник начинается в субботу» – он мрачно, вслух, процитировал название фантастической повести братьев Стругацких, потер разламывающиеся виски и усмехнулся. «Вот что верно – то верно, и, главное, – ну никакой фантастики!».

Дело в том, что в минувшую субботу в одном укромном «комплексе отдыха» была проведена рядовая «баня» для знатоков и любителей такой божественной процедуры, причем, запланировано было только употребление травяных чаев, кваса и пива – как самого тяжелого напитка. Нет, честное слово, так оно должно было и быть, но …

Эх, вот уж это русское многозначительное «но»! Вот, у одного участника «неожиданно» образовался день рождения. Совсем неожиданно! И, как говорится, «у него с собой было». Причем, в обеих руках по сумке, которые просто физически не могли быть застегнутыми! А день рождения – это именно тот один из немногих поводов, когда отказаться от тоста может совсем не каждый. А тостов бывает много, и все за – виновника. Хоть мы и не кавказцы, но обидеться тоже можем… без замечаний ! Так что…

И в воскресенье состоялось тоже самое мероприятие, абсолютно по тому же поводу, но – в более расширенном кругу, с женами, с официозом и церемониалом в цивильной обстановке на квартире у именинника. На всякий случай, женам не сказали, что репетиция дня рождения у Левы уже состоялась… Они могут не так понять, а юмор у них несколько иной, и реакция не всегда адекватная… Все было по второму кругу, и все было снова весело и здорово!

Но вдруг, да так подло и внезапно взял и наступил понедельник. Прямо, как расплата, как карающая длань Немезиды. (Или кого там еще? О Боже, как туго сегодня открываются крышки сундуков памяти!) По дороге на корабль он клял себя на чем свет стоит за вчерашнюю несдержанность, клялся сам себе что больше так не будет и сам себе же искренне верил. Ситуация! Организм твой отравлен, а ты пытаешься его заставить не только существовать, но и нормально функционировать, притворяясь, как ни в чем ни бывало. А он, бедолага, страдает и отчаянно сопротивляется. К тому же, чтобы не смущать своих начальников и подчиненных утренними напоминаниями о вчерашнем застолье, отчаянно морщась, Борис (древний рецепт, призванный не дать смраду перегара вырваться наружу), проглотил целую столовую ложку подсолнечного масла. И теперь от этого (а может, и не только) его слегка мутило.

Кефир, чай, кофе – слабоватые лекарства против такого «отравления». Но применить радикальные средства не давала совесть. С утра дышать «свежачком» на подчиненных – очень дурной тон! Тем более, требовалось выполнить ряд обязательных для понедельника командирских мероприятий, что уже предполагало общение со многими людьми. При попытке извлечь что-то из памяти, Борис прямо-таки слышал, как эти самые пресловутые шарики, отвечавшие за мыслительный процесс, грохотали, катаясь в опустевшей голове по ржавым логическим дорожкам, вызывая мучительную боль и задерживая ответы на запросы к этой самой памяти. Б-р-р-р! На сигнальном мостике шла предобеденная приборка и над головой невыносимо грохотали сапоги матросов, затеявших какую-то возню. «Здоровье им девать свое некуда!» – завистливо поморщился страдающий Борис. Наконец – то это мучительный для сегодняшнего дня процесс, завершался. Наступал долгожданный обеденный перерыв. Скоро обед, а там – каюту, и спать, спать, спать, – хотя бы минут семьдесят!