Сказки темного леса

Демон по имени Мельхола

Этой весною брат Гоблин окончательно выжил из ума, до такой степени, что его амбулаторно лечили в клинике имени Бехтерева, поставив диагноз МДП. [75] Нас это нисколько не смущало, благо он был не один такой болезный — пару лет назад я сам пролежал в стационаре им. Степанова-Скворцова пару недель, а после меня туда же угодил Строри. Со мною это приключилось так. Близилась призывная пора, и мне пришлось решать: отправляться в армию, в дурку или в бега. Поразмыслив хорошенько, я решил отправиться в дурку. В «Приключениях бравого солдата Йозефа Швейка» сказано: «Если вас признали сумасшедшим, то это пригодится вам на всю жизнь…» Руководствуясь этими мудрыми наставлениями, я отправился в районный ПНД [76] и записался на обследование.

Я сделал так потому, что лучше записаться заранее, до наступления призывного возраста. Тогда сложится представление, будто бы имеет место действительная проблема, и тебя не заподозрят, что ты в самый ответственный момент пришел в дурку и принялся «косить». Не менее важно выбрать, подо что и как именно собираешься симулировать. Не верьте тем ненормальным, которые предлагают, чуть что, вскрыть себе вены и залететь «под суицид». Такие фокусы караются весьма жестоко — до полугода на аминазине, [77] после чего «косить» вам больше уже не захочется. Опять же, с ерундой лучше тоже не обращаться — пошлют на хуй за милую душу, и вместо больничных тапочек придется примерять сапоги. Лучше заранее нацелиться на определенный диагноз, а для этого надо понимать некоторые особенности нашей системы психиатрии.

В первую очередь следует помнить, что диагноз зависит не от вашего поведения, а от мнения лечащего врача. Мнение же лечащего врача зависит от учреждения, к которому он приписан. Из этого правила бывают исключения, но в целом оно соблюдается железобетонно — Скворечник ставит всем подряд диагноз «психопатия», Бехтеревка лепит поверх своих пациентов «МДП», а Пряжка полагает большинство содержащихся в ней шизофрениками.

Я стал собирать информацию и узнал вот что — в Бехтеревку попасть достаточно трудно, но там хорошая кормежка, на Пряжке здание царской постройки больше напоминает тюрьму, а вот в Скворечнике — парк, трехэтажные корпуса и окна вместо решеток забраны толстыми досками. Взвесив все хорошенько, я возжелал побывать в стационаре им. Степанова-Скворцова и стал симулировать психопатию, так как это самый надежный способ туда попасть. Это тонкое и интересное дело. Главное здесь — не полагать врачей глупее себя и стараться вести себя как можно более естественно. Со времен Йозефа Швейка психиатрия немало шагнула вперед и симулировать по книге Гашека я вам не советую. На самом деле это делается вот как.

Для начала нужно заслужить расположение врача в районном ПНД. Сделать это достаточно просто, нужно только начать ходить туда и всем надоедать однообразными жалобами. На первый раз вас просто выслушают, на второй — вызовут родителей, с которыми вы должны к тому времени вступить в сговор, а на третий — дадут направление на обследование в стационар. Сделать это нужно хотя бы за год до наступления призывного возраста. Если вы затянете с этим, то попадете на «молодежное» отделение, где сидят врачи от военкомата, и откосить можно только за немалые деньги.

Жаловаться следует так: не могу ни есть, ни спать, ни учиться, ни работать, потому что подвержен постоянным и внезапным переменам настроения. Очень хочу это изменить, но ничего не могу с собою поделать. Чем увлекаюсь? Да так, ерундой — ролевыми играми. Что это? Ну, это когда сознание путешествует в другие миры. В другие миры? Ну да. А ваши родители об этом знают? Знают.

Тут есть несколько тонких моментов. От того, что вы тут наговорите, многое будет зависеть, так что будьте последовательны. Не перегибайте палку, и на провокационный вопрос: «Приходили ли вам в голову мысли об убийстве родителей?» отвечайте «нет», даже если это не соответствует объективной действительности. Помните, ваша задача попасть на обследование, а не на лечение, что составляет две огромные разницы.

Наша психиатрия — как бритва, и вы должны пройти по самому лезвию. Попасть в дурдом несложно, труднее оттуда выбраться. Если вас признают нуждающимся в содержании в условиях стационара, то только ваш лечащий врач будет решать, когда вас стоит выписывать, и стоит ли вообще. Обжаловать это нельзя, и вы рискуете превратиться в «вечного пациента». Наоборот, на вопрос о суицидальных мыслях отвечайте — «да». Но поясните, что сами вы считаете такие мысли неправильными, что они вас очень смущают. Это обеспечит вам билет в счастливый край, где на завтрак дают рыбный суп, а по пятницам — половинку вареного яйца.

Все начинается с приемного отделения, где у вас заберут все вещи и дадут белые кальсоны по колено, распашонку и старые тапочки. Халата вы пока не получите, зато вас прокатят в карете скорой помощи на отделение. Там вы проведете, при некоторой удаче, четырнадцать дней, а в другие расклады лучше не попадать.

Во время этой поездки я воспользовался невнимательностью санитаров и украл из ящика с инструментами небольшую стамеску. Впоследствии она сослужила мне добрую службу. Я спрятал её под одежду, прижав к телу локтем, и металл успокаивающе покалывал мне кожу все время, пока меня вели по грязным и темным лестницам до дверей отделения. Там меня сдали с рук на руки медсестрам, а они выдали мне матрас, бельё и назначили шконку [78] в углу смотровой палаты, где обитало еще двенадцать постояльцев.

Смотровой на отделении называется палата № 1, потому что при входе в неё стоит кресло, в котором обязана круглосуточно дежурить сестра. На это иногда забивают хуй, но заметно реже, чем хотелось бы. Палата — прямоугольное помещение со стенами, выкрашенными в грязно-желтый цвет и с побелкой на потолке. Пахнет застоявшимся потом, прокисшей едою и табаком, тяжелый дух стоит над рядами одинаковых сетчатых кроватей. Окна забраны толстенным брусом, так, что и голову не высунешь.

В смотровой палате держат первые трое суток, а потом переводят в другую, которая отличается тем, что в ней нет сестринского кресла. В тот же день больной как бы входит в полные права, и ему выдают синий халат.

Распорядок дня очень простой — подъема нет, шконку заправлять необязательно, завтрак, обед, ужин и отбой. Четыре раза в неделю обязательные прогулки в сетчатом загоне напротив о тделения. Их устраивают затем, чтобы в это время спокойно шмонать палаты больных на предмет нарушения режима и обнаружения «дневников сумасшедших». Это отдельная и очень важная тема.

Тот, кто собирается косить по дурке и не хочет вести «дневник сумасшедшего», подобен тому, кто собирается без крыльев взлететь или без ложки усаживается за еду. Для всего на свете существуют правила, и не хуй их нарушать. Взялся косить — будь любезен вести «дневник сумасшедшего». Такой дневник следует вести нерегулярно и лучше всего по ночам. Все, с кем я обсуждал этот вопрос, сходятся во мнении, что дневник следует вести тайно, пользуясь для этого школьной тетрадью в двенадцать листов. Такие тетради, а также ручки и карандаши можно иметь при себе, не опасаясь обвинения в нарушении режима. Больничное руководство идет на это, чтобы у пациентов оставалась возможность вести подобные дневники.

В дневник не следует записывать никаких фактов, а также нежелательно слишком много рисовать. Он не должен иметь в себе никакой системы, а должен быть весь забит какими-нибудь грустными стихами, которые умные люди подготавливают заранее. По опыту могу сказать, что хуевые стихи — услада для ума проверяющего дневник психиатра. Если вы не подготовились заранее, то неплохие печальные стихи вам может навеять местная кормежка.