Король футбола

На все доводы родственников Саид резонно возражал:

- Как можно провести того, кто знает будущее и читает мысли. Нет, меня невозможно обмануть.

Вот что значит ученый человек! Вот что значит пожить в Париже!

Конечно, Саид был по-своему прав, ибо до знакомства с Севим его сумела обмануть всего лишь одна-единственная женщина. Да и какой это был обман, когда он-то все знал наперед.

Вот как это случилось.

В Париже, где всякий может найти себе возлюбленную на любой вкус и цвет. Саиду ужасно не везло. Женщины бежали от тощего, неуклюжего, застенчивого отпрыска Юсуфа-паши. Даже деньги Саида не в силах были помочь ему во вполне естественном желании обзавестись подружкой и насладиться прелестями парижских женщин!… Господи, и после этого еще говорят, что в Париже…

Бедняга Рыжисын совсем уже было отчаялся, когда вдруг в доме индуса, того самого учителя-ясновидца, волшебника и мага, на него неожиданно свалилось счастье. Саид познакомился с одной арапкой. Они довольно быстро перешли на «ты», хотя ничего между ними не было. Женщина отнеслась к Саиду с материнской нежностью. Она быстро сообразила, в сколь плачевном состоянии находится Саид, и участливо сказала:

- Саидик, я хочу тебе кое в чем помочь. Конечно же, совершенно бескорыстно. Просто ты дашь мне за это тысячу франков.

Рыжисын задрожал от радости, но самообладание не. покинуло его:

- Хорошо… Только деньги потом… После того как ты мне поможешь.

- Сильвупле, - ответила догадливая арапка и повела невинное создание в фотоателье, где представила его натурщице по имени Мадлен, той самой Мадлен, чьи фотографии всегда можно было найти в портфелях и бумажниках мужчин любых континентов. Набор таких фотографий являл собой наглядное пособие… как бы это сказать… по половому воспитанию, что ли. Мадлен изображалась не совсем одетой. То есть совсем неодетой. И не всегда одна. Вернее, всегда не одна…

Саид, конечно, не понял, куда его привели. Но поскольку в салоне ателье стояли кресла, диваны с валиками и подушками, висели зеркала, то он решил, что попал прямо в спальню Мадлен.

Как только арапка ушла, Мадлен сразу же приступила к делу: как профессионалу, умеющему ценить рабочее время, ей некогда было нянчиться с Саидом, и в тот день отсняли более сорока кадров, воспроизводящих «любовь» Мадлен и Саида, о чем бедняга, естественно, ничего и не подозревал. Съемки велись прогрессивным методом, то есть скрытой камерой. Но на работе как на работе, и Мадлен время от времени громко спрашивала, обращаясь к скрытому занавеской фотографу:

- Так хорошо, мосье?

Уверенный, что вопрос относится к нему, Саид спешил ответить:

- Уй, мадемуазель, мерси… Очень даже хорошо…

- Хорошо, мосье?

- Мерси боку, мадемуазель…,

- А так?

- Ах, не спрашивайте!…

Один раз, правда, ответил и фотограф.

- Здесь есть кто-нибудь еще? - испуганно спросил Саид, густо покраснев от смущения.

- Ах, мон амур! Ну кто тут может быть? Просто здесь такая акустика…

Когда Мадлен называла его «мои амур», Саид забывал обо всем на свете…

В один из дней фотограф, пламенный борец за сексуальную революцию, решил запечатлеть любовь втроем и пригласил в ателье здоровенного верзилу с усами. Ослепленный нещадным светом юпитеров, Саид не заметил, что рядом с Мадлен расположился еще кто-то. И когда Мадлен, как обычно, спросила у фотографа: «Так хорошо, мосье?», Саид сказал: «Ах, не спрашивайте!», фотограф ответил: «Превосходно!», а усатый верзила пробормотал: «Да как вам сказать…»

Услышав на этот раз несколько голосов, Саид спросил:

- Здесь еще кто-то?

- Ах, мон амур! Ну кто еще тут может быть?

Но в тот же миг усатый вдруг раскашлялся.

- Кто-то кашляет, - жалобно прошептал Саид.

- Здесь просто такая акустика. Ты слышишь свой собственный кашель, дорогой, - успокоила его Мадлен.

- Я не кашлял.

- Ты только что кашлянул, мон амур…

Саид протянул руку, чтобы обнять Мадлен, И наткнулся на чьи-то усы…

Как гордился потом Саид своей проницательностью: ведь он собрался сделать предложение Мадлен…

Любовное приключение кончилось тем, что верзила отколотил Саида, а Мадлен прогнала его…

Вот это и был тот единственый случай, когда женщине удалось обмануть Саида, если такой случай вообще можно назвать обманом.

Позднее, уже в Стамбуле, Саид любил похвастаться своими «амурными» похождениями и уверял всех, что знал все с самого начала, но делал вид, что ничего не замечает. Якобы он, Саид, только прикидывался простачком…

К тому времени, когда Саид вернулся в Стамбул, атмосфера в доме Ферфейерверков предвещала грозу.

Пластические операции следовали одна за другой. К тому же взбунтовался доктор: из-за этих операций он вынужден был забросить свою научную работу и требовал поэтому оплаты по тройному тарифу.

Даже рассудительная Мехджуре-ханым и та не выдержала и стала уговаривать Севим:

- Доченька, ты должна найти отца для своего ребенка. Ведь тебе уже двадцать девять.

- Двадцать девять мне будет через месяц, - поправила ее Севим.

- Я тоже женщина, - продолжала мать, - и понимаю твою страсть к футболу. Но сейчас ты должна в первую очередь подумать об отце для ребенка. Конечно, он должен быть добрым и богатым. Побойся Аллаха, хватит этих пластических операций. Я сама найду тебе мужа!

- Дайте мне три дня сроку, - спокойно ответила Севим. - Если за это время я не найду ничего подходящего, пусть будет ваша кандидатура.

- Жаль, не в меня ты пошла, - вздохнула мать, - Назве за три дня найдешь покладистого простофилю.

- Мамочка, бывают мужчины, которые только прикидываются глупыми, - назидательно сказала дочь. - У меня на примете есть три остолопа, но сперва надо их испытать, а то потом всякое может случиться. Помнишь Аилу? Ее муж тоже поначалу простачком казался, а теперь шагу не дает ступить бедняжке. Разводиться хотел, когда накрыл ее с центрфорвардом из клуба «Нуждарей».

- Неужели развелся? - удивилась мать.

- Слава богу, хозяева клуба уговорили мужа не поднимать шума. Не резать же кобылу только за то, что она вдруг споткнулась, - распалилась благородным негодованием Севим. - И мне не хотелось бы омрачать семейное счастье подобными пустяками. Я должна быть абсолютно уверена в своей свободе и независимости и после свадьбы. Прошу у вас три дня, их ведь трое…

И вот наступил тот день, когда Севим Грифон нашла свою жертву, Саида Рыжисына, а Саид открыл наконец свою звезду.

Юный сын знатного рода Шафран-заде сам вышел навстречу своей звезде. Он прогуливался с приятелем по проспекту Истикляль и делился с ним своими парижскими воспоминаниями. Что приходит в голову настоящего мужчины при слове «Париж»? Конечно, женщины! А раз так, значит, разговор шел, естественно, о Мадлен, тем более что других женщин Саид не знал.

- Я, конечно, притворялся, ты же знаешь, провести меня не так-то легко.

Приятель, только что занявший у Саида пятьсот лир, охотно поддакивал:

- Это уж точно! Ты - малый не промах… Ловко у тебя получилось…

- Еще бы! Ведь Мадлен хотела меня провести.

- Тебя? Не на того нарвалась!

- То-то и оно! Представляешь, Мадлен клялась мне, что она - девушка…

- Ну и что?…

- А то, что на самом деле у нее оказался муж!

- Потрясающе! Как же ты ее расколол?

- Запросто…Понимаешь, только завалюсь с ней в постель, обязательно слышу где-то рядом мужской голос… Ну, кто еще, кроме мужа, может находиться в спальне женщины, а?

- Верно!

- Между нами говоря, если бы я не поднатаскался у индийского факира, я бы ее не раскусил… Хотя мне-то было все равно, муж там или еще кто… Ты меня знаешь, я человек дела… А они пусть там разбираются, верно?

- Конечно…

- Так вот, этот ее муж нас тайно фотографировал! Я догадался в первый же день, но смолчал… Хочешь снимать - снимай на здоровье! Верно?

- Слушай, а он только фотографии делал или на кинопленку тоже снимал?