Аморальные байки с плохими словами

— Ты чего, Виктор? — я слегка протрезвел, — он же повар, а не гаишник. Чем он будет пищу пробовать? Если у тебя органы осязания ниже спины расположены, так это не факт, что у остальных людей тоже. У него ж язык — основной рабочий орган. Мозги включи, подсобник хренов.

— Да че, я только версию двинул…, -пожал плечами Витька и принялся сосать мой шланг дальше. — Пусть так катается, он же хотел тут навсегда остаться…

Роланд мычал, собачка покашливала и до верхней станции выгрузки оставалось еще минут пять подьема. Чтобы Эльза не задохнулась я слегка ослабил шнуровку рюкзака и она сразу, высунув свою маленькую головенку, принялась лизать Роланда в подбородок. Тот заныл. Вдруг, в какой то момент, Эльза застыла, внимательно посмотрела мне в глаза и издала в рюкзаке какой то странный звук. При этом ее глаза слегка выпучились и покраснели.

— Обосралась, падла, — зло сказал Витек и отвернулся в сторону. — Картошку по второму кругу напорцкала. Шеф, засунь ее назад… Подделка китайская.

Из рюкзака донесся кисловатый запах и Роланд принялся шумно дышать носом.

Эльза снова внимательно уставилась на меня, издала булькающий звук и опять принялась лизать Роланда в шею.

— Видишь, Ролик, — сказал издевательским тоном Витька, — как хорошо когда тебя любят животные.

Ролик тихонько взвыл.

Спрыгнув с кресла я сразу кинулся к дежурному оператору объяснять ситуацию.

— Не… ну, пацаны, — пожал тот плечами я тут его не отлеплю. Пусть назад едет. Там внизу спасатели есть. Врач. Я сейчас по рации брякну. — и принялся шуршать рацией.

Ролик с вонючей собачкой поехал вниз, жалостно провожая нас взглядом.

— Да не сцы, Роландо, — весело заорал ему Витька, — все будет джуки-пуки… мы мухой вниз слетим. Ты там отлепляйся пока….

И мы полетели вниз. Ну, кто не был на шестнадцатой трассе на Буковели, тот считай не жил. Летишь торпедой, как парашютист с закрытым парашютом, только сопли по морде растекаются. Орешь дико, но ни хрена не слышишь, зубы стучат, люди в стороны шарахаются… короче, драйв, экстрим и тихий ужас в одном стакане. Главное уверенно ехать и не ссать. А мы с Витюхой не из сыкунов, к тому же малость пососали фрича, понюхали собачьево дерьма и нас остановить не мог никто… Кроме вон того здорового мужика в зеленой куртке. Витька влетел в него с размаху. Лыжи слетели, мужик встрял головой в сугроб и долго пытался подняться. Витька резко вскочил, матюкнулся, напялил лыжи и понесся вниз. Я успел увидеть это лишь одним глазом, потому что вторым я узрел небольшой бугор, попытался сманеврировать, но не удачно: мои ноги как на батуте подкинуло вверх и я со смаком хряпнулся спиной на укатаный снег. К счастью на мне был шлем и гидропак. Они смягчили падение.

Я лежал спиной на снегу и мне было невероятно легко и радостно. Для большего счастья я сунул в рот трубку с фричем, но фрича там не было: от сильного удара гиропак с красным вином лопнул и медленно вытекал на снег. Я судорожно пытался спасти драгоценные капли сильно втягивая воздух через трубку. Вокруг меня на снегу медленно расползалась огромная красная лужа. Сидящие над моей головой в креслах люди перестали смеяться и застыли в немом ужасе. Лужа увеличивалась прямо на глазах. Одна девушка заплакала, а какой то мужчина истерично закричал тонким голосом, показывая на меня пальцем:

— Я за это не платил!!!.. Мы так не договаривались!!!.. Снимите меня отсюда!!!

Подьемник остановился. Это, видимо, внизу пытались отлепить Роланда.

А отлепить его было не просто. Минус двадцать семь по Цельсию, как никак. Прибежали спасатели. Собралась толпа. Посыпались советы. Варианты. Предлагали: дернуть за голову, полить теплым глинтвейном, ударить током, приложить горячий утюг, нассать на стойку. Ролик вращал глазами и быстро синел. Потом пришел врач и Ролик отлепился. Подьемник двинулся.

Отлепленный Роланд сразу скинул рюкзак с Эльзой и принялся энергично дышать на пальцы. Врач легонько тянул его за локоть в санчасть. Эльза, почувствовав тем временем твердую почву, тихо выбралась из рюкзака и бегала по снегу, воняя и оставляя за собой коричневые полосы. Ролик показывал на нее пальцем и все принялись ловить Эльзу. Но это оказалось не просто. Попробуйте в лыжных ботинках поймать на снегу маленькую, скользкую собачку в вонючем свитерке, которая постоянно кашляет и пытается Вас укусить. В конце концов она забилась под кассы и злобно рычала…

Меня через полчаса подобрали спасатели и спустили вниз на оранжевых санках, но внизу, узнав что у меня ничего не болит, сразу пожелали набить мне морду… Людей стало меньше и день угасал. Витьки нигде не было.

Когда я подошел к катафалку, там уже сидел Ролик с Эльзой в обкаканом свитерке на руках. Роланд пил горячий чай с медом и от обоих исходил специфический запах собачьего навоза. Затем появился раскрасневшийся Витька. Он тяжело дышал и был перевозбужден:

— Бля, пацаны, не курорт, а собрание маньяков… Я, сука, целый час от того козла в зеленой куртке бегал. Какой то агрессивный мудак, просто. Гнался за мной по всем трассам, кричал что то, руками махал…. Выпускают же таких из дурки…

— Это Витя, — говорю, — он тебе намекал, что неплохо бы лыжами обменяться. Не модно теперь в разных лыжах кататься. На ноги глянь, умник.

Витя глянул на вниз. На левой ноге у него был синий "Фишер", а на правой серый "Атомик". Причем "фишер" был на сантиметров десять длиннее.

— Оп-па, — удивился Витка, — … Прикольно … а почему я не почувствовал?…

— Это потому что у тебя органы осязания не ниже спины. Я ошибся. У тебя они вообще отсутствуют. Атроффировались. Ладно, полезли в катафалк, гонщик домотканный…

Вечером пошли в тещину баню париться. Организмы отогревать. Не, ну нельзя ж так резко начинать работать. Надо проверить объект сначала. Привыкнуть. Сидим в парилке, потеем, привыкаем, Гена на камин ароматную водичку из ковша плещет. Благодать. Витек принялся Геннадия веником по ягодицам шлепать, спрашивает:

— А банька с чего рублена?… Дуб?…Ясень?… пенис дяди Васин?

— Стены тут еловые, а внутри тополем обшито, — Гена по доскам гипсом стучит, — Для бани самое лучшее дерево: Крыша соломой покрыта для аутентичности. Печь-каменка из речных окатышей сложена, все как книжка пишет, йоптеть.

— А не воспламенится? — интересуюсь я ненавязчиво, лежа в солярисе, — все таки дерево, огонь, искры:

— Загореться никак не может, у меня вся проводка в металлорукавах спрятана и розетки в коробках Бергмана установлены, — хвастается Геннадий, — и дерево пропитано специальным раствором. Антипирен называется.

— На каждый антипирен найдется свой фаермен, — отозвался Витя, — солому как не пропитуй — полюбому вспыхнет:

— Слышь, подсобник, — обиделся Гена, — я, как никак, бывший пожарник, в этих делах разбираюсь, йоптеть, так что, работай веником, Витюшка.

Витька веником дальше Гену бьет, приутих, замыслился чего то:.

Я баньку изучаю; в принципе неплохо все составлено, по науке, печь асбестовым шнуром изолирована от дерева, окошечко в двери есть, даже градусники и приборы какие то на стенах..

— А все таки, стремно солому на крыше держать, — Витя из раздумий вышел:- может таки полыхну…

— Йолы-палы, да ты заколебал! — возмутился бывший пожарник, — хер она загорится! Если загорится, я в одной простыне в гастроном за водкой побегу, уснуть мне на рельсах,!.. — и берет из печки полешко светящееся, на улицу выходит.

Ну, мы за ним наружу, естественно, интересно ведь как пожарные горючесть материала испытывают. Гена с размаху факел под крышу воткнул и к нам развернулся:

— Во! Видишь теперь, подсобник?!..Не горит ни хера, йоптеть!!! Ан-ти-пи-рен!!!