Истории тысячного года, или Приключения Тысячемуха, Початка и Недорода

— Всего, ваше величество, даже шкуру, — сказал Початок.

— Но я же думал, это кот! — защищался как мог Недород.

— А это был мой лев. Ты знал, что я очень его люблю? — качнув головой, спросил Пандольфо.

— Ваше величество, знай я, да я бы ни за что его не стал есть! — воскликнул Недород. — Я глубоко раскаиваюсь и прошу меня простить.

— Молчать! Желаю, чтобы мой лев был похоронен со всеми почестями.

— Как, ваше величество? — дрожащим голосом спросил Недород.

— Поскольку мой лев покоится в теле этого оборванца, остается лишь закопать их вместе и утроить им достойные похороны.

Недороду такие похороны совсем не понравились. Он забормотал слова извинения, стал взывать о милосердии. Но Пандольфо Железная Голова в ответ лишь отвернулся. Если бы не желание насладиться погребением негодяя, он бы ему головой размозжил голову. Недород с ненавистью взглянул на Тысячемуха и Початка, а те торопливо отвели глаза.

МОГИЛА

Двое солдат кончали рыть могилу в дальнем конце военного лагеря. Они выбросили последние лопаты земли, и Недорода со связанными за спиной руками подвели к яме. Император, сидя в кресле, следил за приготовлениями к погребению. За ним выстроились в ряд придворные и солдаты. На головах у придворных были широкие соломенные шляпы, которые надежно защищали от солнца. У солдат — железные шлемы яйцеобразной формы.

Двое солдат-могильщиков вылезли из ямы и стали у холмика, готовые забросать могилу землей, едва Недорода похоронят со всеми подобающими императорскому льву почестями.

Император с кривой усмешкой обратился к Недороду:

— Есть у тебя последнее желание, оборванец?

— Да. Я хотел бы умереть вместе с моими друзьями.

— Твое желание будет исполнено.

— Мы-то тут при чем?! — завопил Тысячемух. — Кто съел льва, ты или мы?!

— Я люблю вас не меньше, чем его величество император своего льва.

— Ты еще пожалеешь! — пригрозил ему Початок.

— Когда?

Воздух разрезали пронзительные звуки горна. Взгляды всех устремились на трех оборванцев, стоящих у края могилы.

Тысячемух стал лихорадочно искать просвет между солдатами — может, удастся улизнуть. Но солдаты стояли так плотно друг к другу, что между ними пальца не просунуть.

Тогда Тысячемух шагнул к императору, преклонил пред ним колено и просипел:

— Ваше величество, раз мне суждено умереть, исполните и мое последнее желание. Позвольте мне открыть вам правду. Ведь я хоть и остался без коня, но в душе рыцарь.

— Сначала надо вынуть из тебя душу. Тогда увидим, была ли она у тебя, — сказал император.

— Клянусь честью рыцаря, душа у меня есть!

— Я никому и ничему не верю, — ответил Пандольфо Железная Голова. — Прежде чем тебя закопают, прикажу моим солдатам вспороть тебе брюхо.

— Ваше величество, прежде чем вы выпустите мне кишки, позволю себе нижайше дать вам совет. Ваш лев живет в теле моего друга Недорода. Убив его, вы убьете и вашего льва. Не губите же льва!

— А ты, пожалуй, прав! — протянул император. — Отнесите его к жене.

— Меня?! К какой еще жене! Я не женат, — отчаянно запротестовал Недород.

Двое солдат без лишних слов подхватили Недорода и понесли его к большущей клетке. Клетка была особенная, на колесах и даже с рулем.

В ней сидела огромная львица, она нервно расхаживала взад и вперед. Львы, когда они голодны, всегда расхаживают по клетке взад и вперед.

Недород, едва он увидел львицу, попятился назад, но солдаты схватили его еще крепче и поволокли за собой. Пандольфо Железная Голова, его приближенные и солдаты смеялись до слез, наблюдая эту сцену.

Слуга отпер висячий замок, и двое солдат бросили беднягу Недорода в клетку к львице. Тысячемух и Початок от ужаса закрыли глаза. Львица оглядела нежданного гостя, обнюхала его, потом отошла и улеглась в противоположном углу клетки. Очевидно, пришелец ей не понравился — может, потому, что от него пахло львом, а льва она не очень-то любила. Львица закрыла глаза и заснула.

Зрители были явно разочарованы. Император сокрушенно развел руками и удалился в сопровождении придворных. Солдаты разбрелись по лагерю. Тысячемух и Початок остались одни.

Они осторожно подкрались к клетке. Недород держался обеими руками за голову и в страхе смотрел на посапывающую во сне львицу.

— Не уходите. Подождите, пока она меня съест, — прошептал Недород. — Хоть кости мои соберете.

— Что нам пользы от твоих костей? — сказал Тысячемух.

— Не знаю. Положите их в карман и сохраните на память о вашем дорогом друге Недороде.

Тут Тысячемух и Початок до того растрогались, что чуть не заплакали. Молча, в полной растерянности они сели на землю у самой клетки и стали думать, как спасти Недорода.

ЛУЧШЕ НЕ ЖДАТЬ, ПОКА ТЕБЯ СЪЕДЯТ

Тысячемух и Початок думали, думали и сами не заметили, как заснули. И вот уже наступил рассвет и взошло солнце.

В военном лагере спали все, даже часовые. Да и чего им не спать, ведь война еще не началась, а когда нет войны, то нет и врагов. Ну, а папа римский еще был в пути.

Только Недороду было не до сна. Он взял обглоданную львицей кость и кинул ее Тысячемуху в голову. Тот проснулся и стал озираться вокруг. Вначале он ничего не понял. Ни где он, ни что случилось, ни кто сидит в клетке. Но постепенно для него кое-что прояснилось. Он — Тысячемух, это уж точно, а рядом с ним спит Початок. Ну, а в клетке сидит Недород.

Как ни странно, Недород еще жив и даже что-то говорит ему вполголоса, чтобы не разбудить часовых:

— Тысячемух! Початок! Помогите мне удрать.

— Но как?

— Подтолкните клетку, а потом под откос она сама покатится.

— А где же львица? — моргая глазами, спросил Тысячемух.

— Она ночью удрала. Видно, стражники плохо закрыли клетку.

— Так вылезай скорее и бежим! — обрадовался Тысячемух.

— Нет, мне с полным животом далеко не убежать. Лучше подтолкните клетку и сами в нее влезайте.

Тысячемух разбудил Початка. Они посовещались и решили, что план Недорода неплох. Встали сзади и начали изо всех сил толкать клетку. Скрипнули колеса. Тысячемух и Початок замерли от ужаса: вдруг часовые услышат и проснутся? Но часовые ничего не услышали.

Колеса стали вращаться быстрее, и клетка бесшумно покатилась по влажному от росы песку.

Тысячемух и Початок вскочили в нее, и Тысячемух встал впереди у руля, словно капитан у штурвала корабля. Клетка неслась под откос, подскакивая на буграх и камнях. Недород снова заснул, лежа на спине. Клетка скатилась вниз по склону и с разгона взлетела на новый холмик. Военный лагерь остался далеко позади.

Радости друзей не было конца.

— Колеса — великое изобретение, — убежденно сказал Початок.

— По-моему, и ноги — великое изобретение, — ответил Тысячемух.

— Все-таки колеса лучше.

— А по мне, так ноги, — не согласился Тысячемух.

— Разве ты не видишь — колеса сами тебя несут вперед легко и быстро!

— Да, но только на спуске, — не сдавался Тысячемух. — А вот ноги и на подъеме хороши.

— Сейчас колеса нас несут и даже на холм подняли.

— Но сначала они должны были разгон взять.

— Ноги тоже сначала берут разгон, — заключил Початок.

Тут клетка едва не врезалась в дерево. Тысячемух еле успел повернуть руль. Внезапно заднее колесо ударилось о камень, отлетело и покатилось вниз. Но и на трех колесах клетка продолжала нестись вперед.

— Мы потеряли колесо, черт побери! — воскликнул Тысячемух.

— Что я тебе говорил! — обрадовался Початок. — Колесо куда лучше ног. Если ты потеряешь ногу, то уже не сможешь бежать дальше. А клетка и на трех колесах прекрасно движется.

— Было бы у меня четыре ноги, я бы об одной отрезанной не стал горевать.

— Не скажи. Попробуй отрезать ногу у коня и увидишь!

— Что ты, невежда, понимаешь в конях! — оскорбился Тысячемух.

В пылу спора Тысячемух отпустил руль. И сразу клетку начало швырять из стороны в сторону. Она стремительно помчалась под откос и врезалась в большущий дуб.