Козлы отпущения

Мици вела себя со мной исключительно дружелюбно и сердечно. Благодаря моему к ней вниманию она просто расцвела. В те дни она напоминала какой-то экзотический цветок, который вернули с чужбины на далекую родину. Ее глаза лучились настоящей любовью, перед которой нелегко устоять, да я даже и не пытался. Мы были молоды, и перед нами открывалась вся жизнь. Было множество и других причин, оправдывавших наши развивающиеся отношения, однако сейчас мы не будем их касаться. Лишь проблема защиты волосатых в национальном масштабе оказалась камнем преткновения в наших счастливых и радостных отношениях.

Чем больше я углублялся в этот вопрос, чем больше понимал, что это подлинно всенародная проблема, приносящая к тому же неплохие доходы, тем больше моя возлюбленная отдалялась от меня. С непонятным упрямством она насмехалась над защитниками волосатого дела, но я удерживался от признания, что ее отторжение от этой темы растет не без моей любезной помощи.

Во мне зарождалось подозрение, что лысый Пулицер подстрекает ее в этом деле. Я с нетерпением ждал момента, когда смогу вырвать ее из когтей старого лысого черта.

После того случая с ее братом я сделал Мици выговор:

— Голубушка, ведь я же говорил тебе, что лучше, если твоего брата не будут видеть на улице. Ты хочешь, чтобы Мики попал в тюрьму?

Мици закрыла мне рот поцелуем и пообещала держать брата под домашним арестом. Еще она сказала, что Пулицер хочет ускорить судебный процесс против меня, чтобы покончить с этим делом. Старик, очевидно, почувствовал, что власти лысых приходит конец раз и навсегда.

Мы бродили по улицам и однажды в нашем парке наткнулись на большую толпу. Я знал по опыту, что женщины очень любопытны, поэтому мы поспешили посмотреть, что там происходит.

За складным деревянным столиком стоял парень, который с помощью широких жестов и портативного патефона объяснял собравшимся, что он обладает мировым патентом, благодаря которому с любой одежды можно мгновенно вывести чернильные пятна. Он пролил красные чернила на белую салфетку, вылил на пятно мировой патент, и пятно исчезло как не бывало.

— А теперь, дамы и господа, — строчил парень как из пулемета, — а теперь наступит событие, которого еще не бывало в истории человечества, событие, благодаря которому вас будут помнить потомки. Вот сейчас, господа, наступит эта незабываемая минута. Вот вы, господин, подойдите ко мне, с вашего позволения, протяните мне руку, пожалуйста, спасибо, и вот оно — чудо…

Парень с торжественным видом вылил чернила на рукав моего пиджака, отчего мой новый костюм украсился оригинальным желтым пятном кричащего оттенка. Мици и я глядели на пятно остекленевшим взглядом. Парень тут же схватил меня за рукав; в другой он держал мировой патент, который намеревался вылить на пятно.

— А теперь смотрите, господа, — произнес владелец мирового патента в наступившем напряженном молчании, — смотрите хорошенько! Пятно на пиджаке этого господина сейчас исчезнет, будто его и не было. Нет пятна, убежало пятно, исчезло пятно, что случилось?

А случилось то, что обладатель мирового патента услышал свист парня, стоящего на углу. При этом звуке выводитель пятен быстренько собрал свой столик вместе с патентом, выкрикнул: «Извините, полиция!» — и тут же исчез, будто растворился в воздухе. Однако пятно никак не хотело повторять его путь. Более того, оно безо всяких помех все больше расплывалось по рукаву. По-видимому, мое лицо выражало некоторое беспокойство, ибо Мици оперлась на столб для объявлений и залилась веселым смехом, который продолжался и после того, как зрители мирового патента рассеялись.

Я стоял, глядя на это вопиющее безобразие, и тут ко мне подошел с дружественным видом человек средних лет.

— Кто это сделал? Кто этот подлец?

— Не знаю, — ответил я, — я с ним незнаком.

— Он был лысый?

Тут меня вновь окружили зеваки, так что Мици могла наблюдать за происходящим лишь издали, бросая на меня удивленные взгляды.

— По-моему, он был лысый, — пробормотал и, — но я в этом не уверен.

— Что-то вы слишком колеблетесь, господин хороший, — раздался вдруг голос толстой тетки позади меня, — вы, конечно, видели человека, который испортил вам новый костюм. Так был он лысый или нет? Вы что, слепой?

— Правильно, — неслось отовсюду, — это на них похоже, они увидели человека с шевелюрой, сказали: «А ну-ка, покажем этим волосатым!» — и вылили на него целую бутылку чернил.

— Каждый лысый носит в кармане бутылку чернил. Они без этого на улицу не выходят, — сказал человек средних лет, обращаясь ко мне. — Короче, он был лысый или нет?

— Кажется… не помню.

Раздались гневные выкрики:

— А чего это вы их выгораживаете, дорогой, когда они на вас средь бела дня льют яд?

Тяжелая рука легла мне на плечо:

— Может, и ты лысый, дружок?

Несколько сильных рук вцепились в мой пиджак.

— У него парик! — завизжала молодая женщина, гулявшая с младенцем. — Сорвите подлый парик с этой лысой свиньи!

Мужчина средних лет вырвал пучок волос из моей головы, после чего любопытные разошлись с видимым недовольством.

— Сумасшедшие, — кричала Мици вслед толпе, — чего вы от него хотите?

— Ничего, девушка, — ответил мужчина средних лет, — но понятно, что этот господин ясно видел — был террорист лысым или нет.

— Ведь я уже сказал, — вздохнул я, — что я почти уверен…

— Он просто не хочет раскрывать свой рот! — проревел какой-то обладатель густого баса. — Такие типы даже хуже, чем сами лысые!

Я посмотрел по сторонам и увидел в глазах окружающих меня людей пламя любви к родной стране. Толпа ожидала лишь сигнала, чтобы обрушить на мою голову все свое патриотическое негодование. Мне надо было срочно что-то решать.

— Да, он был лысый! — выпалил я. — Это почти наверняка. Он был лысый, и когда он поливал меня чернилами, то кричал: «Смерть волосатым!»

Толпа была просто потрясена.

— Наконец этот тип открыл-таки свою пасть, — сказал тот самый мужчина средних лет, — из-за таких лысых террористов, как этот, с чернилами, у нас в стране инфляция!

— Вот именно! — согласилась толстая тетка. — Они все заодно!

Я использовал минутную передышку, чтобы проложить себе дорогу сквозь толпу вместе с моей Мици. Мы еще долго были подавлены случившимся.

— Вот видишь, — сказал я Мици, — до какой абсурдной ситуации могут довести человека эти наглые лысые!

2

И вот настал день основания Партии.

В качестве арены для проведения исторического мероприятия, сулящего великое будущее, была избрана моя съемная комнатушка. Я заранее обратился к вдове Шик и потребовал от нее по случаю торжества осуществить функцию выметания пыли из-под шкафа, а также соизволить приготовить кофе для делегатов. Вдова вначале не оценила возложенной на нее миссии, но когда узнала, что господин Шумкоти будет присутствовать на заседании, быстренько все сделала.

Пепи пришел раньше доктора Шимковича. Мой друг был изысканно одет и даже надушен одеколоном. Он поцеловал руку вдове, и она чуть не разрыдалась от нахлынувших на нее чувств.

Моему врожденному чувству справедливости была нанесена травма, когда я увидел, как эта пожилая женщина прямо-таки таяла при взгляде на этого беззубого мошенника, хотя она с тем же успехом могла бы влюбиться и в меня.

Мы с Пепи быстренько обсудили ситуацию. Мой друг выразил радость по поводу того, что мы мо

жем

наконец приступить к работе после того как, вследствие подлой измены «Утреннего вестника», потеряли наш единственный орган средств массовой информации для волосатого сообщества. Сейчас возникла настоятельная необходимость в издании новой социально-ориентированной газеты. Мы подняли знамя борьбы и надежды на чудесное возрождение нашего движения.

— Знаешь, Гиди, — сказал Пепи, устремляя взгляд в пространство, — еще когда я писал статью о Пулицере, я был уверен в том, что на меня будет возложена руководящая роль в деле борьбы с лысыми и что в этой борьбе я буду не одинок. Свидетельствует ли это о моей социальной зрелости? Нет, Гиди, то была просто моя феноменальная интуиция.