Старик Хоттабыч (ред. 1938 года)

Около четырёх часов утра два подвыпивших гражданина возвращались домой после товарищеской пирушки. Они шли, крепко обнявшись.

Вдруг один из них, тот, который повыше, почувствовал, что сверху ему что-то капнуло на нос. Это при совершенно безоблачном небе! Удивлённый гражданин поднял свои глаза вверх, потом торопливо зажмурил их. Он явно чего-то испугался, но решил не показывать виду.

— Вася, дорогой мой,- сказал он деланно равнодушным голосом,- посмотри, сделай милость, наверх…

Вася послушно посмотрел на небо, тоже испуганно заморгал глазами, тоже сделал равнодушное лицо и отвечал более или менее спокойным голосом:

— Так что я, Никитушка, ни-ничего не вижу. Они так и не сознались, что видели, как по небу один за другим пронеслись четырнадцать многоэтажных домов. Под каждым домом тоненькими, еле заметными усиками болтались обрывки телефонных и электрических проводов и торчали обломки водопроводных труб. Из труб ещё капала вода. Одна из капель как раз и упала на нос Никитушке.

Примерно в это же время Николай Никандрович Богорад проснулся от какого-то резкого толчка, спросонок решил, что уже пора вставать, и направился на кухню умываться. Но вода из крана не текла. Тогда он решил зажечь свет, чтобы сподручней было поправить водопровод, но свет не зажёгся.

— Пробка перегорела,- догадался Николай Никандрович.

Притащил из коридора стремянку и полез проверить пробку, но пробка была в полной исправности.

— Что за безобразие! — возмутился он и снял телефонную трубку, чтобы сообщить управдому, что сразу испортились и электричество и водопровод.

Но и телефон бездействовал. Тогда Николай Никандрович решил пойти разбудить управдома, чтобы сообщить ему о странных авариях. Открыв двери парадного, он увидел, что дом стоит не в Первом Строительном переулке, как обычно, а в совершенно неизвестном месте, где-то далеко за городом.

Было не больше четырёх часов утра, когда Вольку разбудило лёгкое прикосновение чьей-то руки. Он недовольно хмыкнул, повернулся на другой бок и, натянув на голову одеяло, попытался снова заснуть. Это ему, однако, сделать не удалось. Неизвестно каким путём пробравшийся в комнату сильный ветер сдул с него одеяло.

Тогда Волька огорчённо открыл глаза и увидел прямо над собой торжествующее лицо Хоттабыча.

— В чём дело? — сварливо спросил Волька.- Не мешай, пожалуйста, спать. Это просто не по-товарищески — будить человека чуть свет…

Старик сделал вид, что не заметил упрёка. Он важно разгладил руками свою бороду и низко-низко поклонился:

— Если ты, к искренней моей радости, чувствуешь себя здоровым, то соблаговоли встать и почтить своим присутствием Первый Строительный переулок.

— В такую рань?

— Ты осчастливил бы меня, если бы выполнил мою покорнейшую просьбу, не откладывая её.

— Скажи хоть, в чём дело?

— Да позволено будет мне не ответить на этот вопрос, ибо я осмелился приготовить тебе, о Волька, скромный сюрприз.

— Ну, разве что сюрприз,- сурово сказал Волька и, позёвывая и потягиваясь, начал одеваться.

Спустя несколько минут они вышли из дома и зашагали по широкому пустынному тротуару. Одинокие шаги далёких пешеходов звонко раздавались в утренней тишине. Город ещё спал. Румяное солнце лениво поднималось из-за крыш, расталкивая толпившиеся у горизонта жёлтые, розовые и оранжевые облака. Высоко в небе еле слышно гудел самолёт, и его крылья на солнце тоже были розовые.

По мере приближения к месту событий Хоттабыч проявлял всё большие и большие признаки волнения. Он то забегал вперёд, то отставал, непрерывно утюжа свою бороду. Канотье он сдвинул на самый затылок и был теперь похож на старомодного гуляку.

Но вот они наконец свернули в переулок, и старик, сделав широкий гостеприимный жест правой рукой, произнёс:

— Соблаговоли, о мой повелитель, осмотреть дворцы.

— Какие дворцы? — удивился Волька.- Где дворцы?

Но, сделав ещё несколько шагов, он восторженно воскликнул:

— Ух ты! Вот это да! Это ты сделал?

— Да, это сделал я, смиренный твой слуга,- скромно, но с достоинством ответил Хоттабыч и, с трудом сдерживая горделивую улыбку, повёл Вольку в глубь переулка.

Ещё полчаса назад по левую сторону его стояли четырнадцать мрачноватых, серых многоэтажных домов, похожих на огромные кирпичные ящики. Сейчас на их месте возвышались сверкающие громады четырёх белых мраморных дворцов. Богатая колоннада украшала их фасады. На плоских крышах зеленели роскошные сады, на клумбах алели, желтели и синели невиданные цветы. Капельки воды, бившей из роскошных фонтанов, играли в лучах восходящего солнца, как драгоценные камни.

У входа в каждый дворец стояло по два чёрных великана с громадными кривыми мечами в руках. Завидев Вольку, великаны, как по команде, пали ниц и громоподобными голосами приветствовали его. При этом из их ртов вырвались огромные языки пламени, и Волька невольно вздрогнул.

— Да не страшится мой юный повелитель этих существ,- успокоил его Хоттабыч,- это мирные ифриты, поставленные мною у входов для большего великолепия. Они готовы служить тебе до последнего своего вздоха.

Великаны снова пали ниц и, изрыгая пламя, покорно проревели:

— Повелевай нами, о могучий наш господин!

— Встаньте, пожалуйста. Я вас прошу немедленно встать,- смущённо забормотал Волька.- Ну куда это годится — падать на колени! Прямо феодализм какой-то… Да встаньте вы наконец, и чтобы этого больше не было, этого пресмыкательства! Стыдно! Честное пионерское, стыдно!

Ифриты, недоуменно поглядывая друг на друга, поднялись на ноги и молча вытянулись в прежней напряжённой позе.

— Ну то-то,- сказал Волька, всё ещё сконфуженный.- Пойдём, Хоттабыч, посмотрим твои дворцы.- И, перепрыгивая сразу через несколько ступенек, он вошёл внутрь дворца.

— Это не мои дворцы. Это твои дворцы,- почтительно возразил старик, следуя за Волькой. Но Волька не обратил на его слова никакого внимания.

Первый дворец был из драгоценного розового мрамора. Его восемь тяжёлых резных дверей, изготовленные из сандалового дерева, были украшены серебряными гвоздями и усыпаны серебряными звёздами и ярко-алыми рубинами.