Клептоман

— Вообще она меня поразила! — сознался Петр Степанович, — Утихомирить такую боль! Не знаю уж, чего она там себе шептала под нос, я не разобрал, но результат удивительный!

Рыжая скромно сидела за столом и молчала. Дед смотрел на это хрупкое девичье тело и дивился, откуда такая духовная сила. Недорогая, но со вкусом подобранная заколка в виде бабочки держала ее рыжие волнистые волосы. В свете лампы на ее лице стали заметны очаровательные веснушки, их было немного, но они так солнечно освещали ее нос.

— Спасибо тебе еще раз, веснушка! — поднял маленькую рюмочку мужик, — За тебя сегодня будем пить, удивила меня!

— Дед, — вдруг тихо сказала веснушка, — Мы тебя не хотели грабить Честно говорю. Давай... Давай это... Давай с тобой мириться, дед! — совсем просто предложила Лиса, по-детски непринужденно и стала смотреть своими зелеными глазами в упор на мужика. Дедушка даже рассмеялся этой непосредственности. Ему предлагали мириться! Как будто он в детство попал: подрался с лучшим другом, но дружба пересилила обиду и пацаны снова хотят установить мир. Этому детскому воспоминанию и смеялся мужик теперь.

— Ну, дед, мир? — требовательно задала вопрос "веснушка".

— Да мир! Мир! Мир, маленькие вы бестии! — уступил напору и простоте дед, — только, чур, уговор: если что надо — честно мне о том сказать. А мы уж будем думать, можно ли чем помочь или нет. Договорились?

— Заметано, дед! — широко улыбаясь, подтвердила Света. Пельмешка добавила:

— Базара нет, деда!

Все трое выпили по глоточку спиртного и стали рвать на части вытащенную из микроволновой печи курицу. Больше к вопросу о краже они не возвращались, а стали жить, как будто и не было ничего, никакой кражи и разборок с милицией. Они, как дети, быстро забыли плохое.

Странная дружба двух молодых наркоманок и пожилого дедушки продолжалась. Они свободно приходили к нему в гости, частенько ночевали. Вечерами все трое иногда засиживались за картами. Лиса часто делала внушения на больных суставах Петра Степановича, и боль уходила. Эта удивительная девушка помогала ему не ложиться под нож хирурга-ортопеда. В его возрасте операция становилась серьезнейшим испытанием для организма, исход которого не взялся бы предсказать никто. К тому же молодая знахарка своим лечением оттягивала момент возможной полной обездвиженности, даже в случае успешного проведения оперативного лечения и введения титановых имплантатов. К тому же с появлением этих двух девочек в его жизни он почти забыл, что это такое — делать уборку квартиры самостоятельно, по-мужски, с больными суставами. Когда все хрустит в скелете и любое нагибание вызывает болезненные ощущения, помощь по хозяйству действительно важна. А Светланка и Снежана убирали тщательно, как будто в своем собственном доме, не халтурили, и после них все сверкало и блестело. Куравлев-старший полюбил этих двух, в общем-то добрых, душевных девушек, особенно он тепло относился к миниатюрной Светлане. Конечно, первейшая причина этого отношения крылась в ее способности лечить людей и облегчать их боль. Так же пациент, испытывающий боль, с благодарностью смотрит на медсестру, делающую укол обезболивающего. Боль уходит и причина этого в действиях этого конкретного доктора или медсестры. На время жизнь вошла в тихое русло.

Дед, как мог, спешил в коридор к входной двери. Кто-то очень настойчиво, как будто звал тушить пожар, нажимал кнопку звонка. Он взглянул в глазок и сразу стал открывать засов. На пороге стояла заплаканная Светлана по кличке Лиса:

— Дед, беда! — запричитала Лиса, ввалившись в прихожую, — Пельмешку-то... Снежанку-то поломали, побили эти уроды! Она в тяжелом состоянии в больнице...

— Как забили? Как поломали? Какие уроды? Кто?

— Юрик же за решеткой, а пришли на квартиру другие. Отморозки напрочь! Такие же его то ли друзья, то ли партнеры, то ли еще кто, неизвестно вообще! Но Пельмешка говорила мне, что он товар еще до захвата у дилера взял на реализацию, и ни наркоты, ни денег не вернул. Это он ей по секрету под «кайфом» рассказал. Что удалось ему так пару партий реализовать. Третью, видимо, не успел реализовать: его взяли при штурме. А там, может, и товар этих отморозков был. Может, они пришли свое требовать, а Пельмешка его единственная родственница. То ли еще кто. То ли маньяк. Но Пельмешка не дура, никогда незнакомым не открывала. Вся хата у нее вверх дном перевернута, кровь на стенах. Я в квартире не была, там все опечатано. Я к тете Лере — соседке. Та и рассказала мне. Ее, как понятую, пригласили в их квартиру. Говорит, кровью пахнет там. Кровью...

Светлана расплакалась окончательно. Горькие, искренние слезы ручьями побежали по щекам. Она пыталась утереть их с лица рукавом своей кофты. Петр Степанович достал из нагрудного кармана белоснежный носовой платок. «Эх, Пельмешка, Пельмешка! Как же жизнь твоя недолгая била и бьет тебя!» — пронзила мысль ум бывшего опера, и он спросил:

— А что сделать-то можем?

— Денег надо бы, де! Денег! Ей операцию на мозге делать надо. Я в больничке с доктором ее разговаривала, он сказал, что здесь у нас, такие операции не делают. Ее в столицу надо. В Москву. А там эта операция платная. Откуда у Пельмешки деньги? Что нам делать? Грабить идти или воровать остается! Я не хочу ни грабить, ни воровать!

— Сколько денег надо, Светлана? — стал теребить за плечо девчонку дед, но та разревелась еще больше.

— Тысяч сто пятьдесят надо, доктор сказал. Рублей. Он ей кости-то поломанные вправил, гипс ей наложили…А вот башка, мозги…

— А что эта операция — то на мозге? Что доктор сказал?

Светлана заголосила теперь во весь голос. Дед повторил свой вопрос, потом еще раз, но понял, что в этом состоянии гостьи добиться ответов на свои вопросы ему нее удастся. Он стал подталкивать девушку в сторону кухни. Там усадил на стул, почесал затылок и полез в холодильник, откуда достал початую бутылку водки. Плеснул щедрую порцию в кружку для чая. В другую кружку налил из кастрюли компот из сухофруктов.

— Давай-ка, дочка, выпей это! — приказал мужчина. — Выпей тебе говорю, тебе это нужно сейчас!

«Веснушка» начала было отмахиваться от спиртного, но Куравлеву пришлось почти силой влить в ее горло обжигающую жидкость. Лиса заглотала всю порцию, зафыркала, стала ловить ртом воздух, и тут — то пенсионер дал ей запить спиртное компотом. Девица сидела и икала некоторое время, потом поток слез из ее глаз приостановился. Спустя еще пару минут она сама взяла в руки бутылку водки и уже сама наполнила кружку наполовину, опрокинула голову назад, и одним глотком залила себе в горло всю порцию.

Дед не препятствовал ей, он просто сейчас наблюдал и ждал, когда спиртное окажет свое успокаивающее действие. Крепкий напиток подействовал на неокрепший организм под стрессом быстро: Светлана Стриж стала «клевать носом», подперев руками подбородок. Ее начинало «штормить» и голова пару раз соскользнула с опоры из ладоней.

— Как же выручать Пельмешку, подругу мою лучшую? — вдруг выговорила девчонка вполне четким голосом и после паузы уже пьяно добавила. — Без нее мне совсем не жизнь!

— Поможем нашей Пельмешке, поможем! — погладил шатающуюся голову Петр Степанович. — Я сыну в Москву позвоню. Он человек небедный. Выручим мы нашу подружку, выручим, веснушка!

— Обещаешь, дед? Про Пельмешку…Я тебе хоть все время буду во всем помогать. Лечить твои суставы круглосуточно. Обещаешь ее не бросить?

— Да не нужно мне от тебя ничего, веснушка! Помогаешь мне, вот и хорошо! А и Снежану мы в беде не бросим!

— Дед, ты мне это обещаешь?! Я не успокоюсь, пока…

— Да обещаю я тебе, обещаю! Пойди, отдохни, дочка! — мужик поднял девушку на ноги и поддерживая ее хрупкое тело, помог добраться до кровати в комнате сына Федора, на которой ночевали подруги. Только голова девчонки коснулась подушки, как моментальный сон сковал мозг гостьи. Куравлев прикрыл дверь и пошаркал до кухни. Он уже знал, что будет звонить сыну с просьбой о помощи. Не для себя, а для пухленькой девицы Снежаны Кориковой, что лежала сейчас с переломанными костями в городской больнице.