...А что будем делать после обеда? (сатирические рассказы о маленькой стране)

Естественно, что на моей родине с годами появился особый вид юмора. Мы научились смеяться над собой. Если дежурный премьер-министр раздавал обещания, то оправдывается такими словами: "Да, я это обещал. Но я не обещал, что выполню свое обещание".

В области финансов это действует несколько иначе. Правительство, как и граждане, погашает свои долги перед банком за счет новых банковских ссуд.

Некоторое различие между ними лишь в том, что маленький человечек для получения кредита нуждается в поручительстве. Если вы увидели славного старину-пешехода, перебегающего в панике на другую сторону улицы, можете не сомневаться в том, что кто-то из вашего окружения ищет поручителя.

На нескромный вопрос, как собирается наше правительство погашать сумасшедшую гору долгов, у его пресс-атташе есть готовый ответ:

"Когда-нибудь ведь должен прийти Мессия".

Для полного умиротворения комиссия по делам населения приводило многообещающую статистику, согласно которой каждый младенец в Израиле рождается на свет с пятитысячедолларовым внешним долгом. Но с другой стороны, казна ссужает каждого новорожденного соответствующей суммой, чтобы обеспечить равновесие и оздоровить экономику.

Между тем, туризм в Святую землю бурно и счастливо развивался.

Исторические святыни вроде двух грешных скопищ — Содома и Гоморры — всегда переполнены отпускниками.

Поскольку, однако, одно это не пополняет пустую государственную казну, правительство искало иные многообещающие источники денег и нашло их в нарушителях правил парковки. Для этого имелось достаточно транспортных полицейских, но недостаточно автомобилей. И казне не оставалось ничего иного, как внедрить прогрессивную шкалу налогообложения с тем, однако, ограничением, что никто не должен платить больше, чем он зарабатывает.

Неоценимым преимуществом такой системы было то, что гражданам не нужно было более заполнять сложный формуляр. Налоговая декларация выглядела просто:

Сколько Вы заработали в отчетном году?

Перечислите нам эту сумму.

Любознательные могли бы задаться вопросом, как при таком положении дел стало возможно экономическое чудо, и никто при этом не разорился, как те еврейские отцы, что вынуждены оплачивать свадьбу любимых дочерей. В этом и впрямь заключается одна из наших прекрасных старинных традиций, что для каждого еврейского папаши заключение брака дочерью означает ужаснейшую финансовую катастрофу. На свадьбу приглашается не менее половины населения страны, но фактически приходит вдвое больше.

Нельзя забывать: наше положение не стало легче оттого, что наши добрые соседи с завидной регулярностью каждые пять лет начинали против нас очередную войну. До сих пор они всегда проигрывали, но сразу же после этого их спасали наши американские друзья, и благодаря этой непроизвольной закалке мы до сих пор выглядим юной нацией, а не только оттого, что всем военнообязанным предписано носить короткие волосы.

Я думаю, сейчас самое время вспомнить, как автор стал израильтянином.

В 1949 году едва держащийся на поверхности работорговый корабль под названием "Галилея", рассчитанный на 160 пассажиров и набитый 3000 переселенцев, бросил якорь в порту Хайфы. В толпе на борту был один тощий юноша, который, несмотря на свои смачные венгерские ругательства, выглядел изрядно напуганным.

Была полночь и, словно в фильме ужасов, гавань тонула в темноте. Но несмотря на это, портовое агентство по приему переселенцев сообщило, что на подходе еще одна группа, и нет никого, кто занялся бы нашим приемом.

Начальник порта, как назло, уехал со своей первой женой в Иерусалим и бросил нас на произвол судьбы.

И тысячи новых иммигрантов томились на борту без всякой помощи и смотрели со смешанными чувствами на берег своей новой родины. Они без всякой радости вспоминали о том, что еще Моисей вот так же смотрел издалека на Землю обетованную, но так ее и не достиг [6]. Видимо, в каждую эпоху есть свой начальник порта.

Так и сидели мы в отчаянии на своих чемоданах и считали часы.

Экономически подкованные среди нас тщательно готовились к высадке. Мой попутчик еще накануне исхода из Генуи приобрел двадцать килограммов иголок, поскольку один итальянский благодетель убедил его в том, что иголки, благодаря известному защитному рефлексу евреев, имеют все шансы стать самым дефицитным товаром в Израиле.

Примерно по той же причине одна польская семья волокла три ящика ладана. Я и сам проездом посетил черный рынок в Вене и стал обладателем подержанной машины по производству бакелитовых пуговиц производительностью четыре пуговицы в минуту.

Тетя Илка написала мне, что в настоящее время в Израиле только подметанием улиц да производством пенициллина можно удержаться на плаву, и моих знаний будет недостаточно, чтобы овладеть профессией ключника. С другой стороны, дядя Яков слышал о свободном месте в автоматической закусочной в Тель-Авиве и надеялся пристроить меня туда в качестве автомата. Но ни в коем случае, предупреждал меня дядя Яков, я не должен идти в киббуц, поскольку там говорят только на иврите.

Но я уже нахватался начальных знаний иврита и мог бегло произносить "шалом, шалом". Кроме того, мне удалось пронести на борт в одном из мешков антикварное издание еврейской энциклопедии до буквы "М". Так что я мог смело смотреть в будущее.

Этой уверенности, однако, никак не соответствовал наш быт на "Галилее", оставлявший желать лучшего. Еда состояла либо из мороженой рыбы с черными оливками, либо из черных оливок с мороженой рыбой. И только в шабат черные оливки заменялись на зеленые. Корабельный раввин напомнил нам слова из Библии, что не хлебом единым сыт человек, но от этого наш мирской голод не стал меньше.

Жара изо дня в день становилась все невыносимее. Только когда капитан объяснил нам, что это еще не жара, а лишь одолевшая всех влажность, мы почувствовали себя несколько легче.

Чем дольше мы стояли на якоре, тем более безудержно ругали бездействующее правительство и особенно его премьер-министра Давида Бен-Гуриона [7]. Однако, вспышка истерии никого не тронула, а вместо Бен-Гуриона несколькими часами позже появился некий высокопоставленный чиновник, который от имени Еврейского агентства многократно извинился и вежливо пригласил спеть наш национальный гимн "Ха-тиква". Мы спели его, даже не зная текста, и по завершении атаковали его вопросом, где нам остановиться. Некоторые из наших спутников уже решили ехать в Тель-Авив, другие удовольствовались бы кварталом вилл вокруг столицы. Экономные интересовались ценами на жилье:

"Почем трехкомнатная квартира с кухней? А отдельно кухня?".

— Соберу рассеянных, сказал Господь, и направлю их в Землю обетованную, — ответило одухотворенным голосом Еврейское агентство.

Из всех наших проблем жилье было самой настоятельной. Мы уже знали, что в провинции голубятни предлагали за двенадцать фунтов в месяц без залога, правда, еще два фунта — дополнительный сбор для посредника. Один дальновидный румын пришел к грандиозной идее поселиться в пустующей арабской гостинице в Яффо. Все ему завидовали.

Лично я имел две возможности: либо разместиться в жестяной коробке в перевалочном лагере под Хайфой вместе с одной триполитанской семьей с одиннадцатью беспокойными детьми, либо временно раскинуть свою палатку у подселенца тети Илки, который накануне перенес апоплексический удар и уже не мог сопротивляться. Я склонялся к лагерю беженцев, поскольку тетя Илка постоянно повторяла, что она как главный квартиросъемщик нумерует рулоны туалетной бумаги.

Самое большое разочарование преподнес мне дядя Яков. Даже закоренелые сионисты говорили о нем, как о легенде. Якобы тридцать лет тому назад он прибыл в Палестину с маленьким чемоданчиком и владел тем же чемоданчиком и поныне. Более того, у него якобы был большой холодильник. Как оказалось впоследствии, этот холодильник и был его квартирой. Самое же замечательное было в том, что свет в ней зажигался сам, как только открывалась дверь.