Кто на свете всех смешнее?

Головастый!.. В кого вот? Я не сильно в технике. Мать тоже ничего такого уж особенного, кроме ведра, не видала. А этот!

Мышеловку, помню, взял, чего-то там стамеской чик-чик – приемник собрал!

Откуда чего в нем? Ох, головастый! Второй привод за что был? В райцентр кто-то мотоцикл сыну привез из Японии, скоко-то цилиндров там. Ну, и тот ехал куда-то по делам, оставил на улице, цепью только к столбу привязал, два замка навесил, отошел на минуту.

А с коляской мотоцикл! В чем беда-то. Тут Сашка объявился с девками. В коляску-то их тоже много войдет. Подошел без стамески, без всего... с одними девками. Тот возвращается через минуту – да где, через полминуты! – цепь на месте, замки на месте, а Сашки с девками нету... и мотоцикла нету.

О-о! Что ты! Тоже все удивлялись: «Как ты завел его? Он же с секретом. Там японский секрет!.. И как ты быстро так?» Оттого и быстро, что с девками. С ними быстро надо всё делать, они же не любят ждать. Он и в третий раз через технику попался. С девками собрался куда-то. В кино, что ли. Девки ведь от него ни на шаг.

Что ты! Не оттащишь. Как мухи на гов... на мед. Он же высокий у меня, Сашка, ладный такой... в меня весь.

Ну и девки одолели его. Он же безотказный, они и пользовались, сволочи. Прохода от них не было. Ночью выйдешь во двор... ну, там покурить заодно – шур-шур в кустах. И что такое? Собака, что ли?.. Где?! Девки под каждым кустом!

Его больше к технике тянуло. Ну, и к девкам, конечно, тянуло... и к технике. Так раскорячкой и жил.

И что ли, в кино они договорились, а тут дождь припустил. А сосед у нас слева-то машину купил. Знаешь ты его. Змей! На какие вот деньги купил? Ворюга, дьявол! На складе завхозом. Что ни день – тащит что-нибудь. Натаскал себе... на целую грыжу. Инвалидность дали. А раз инвалид – машина полагается.

Он машину в пенал, пенал в гараж, к гаражу собаку. На суде всё удивлялся: «Как ты собаку-то улащил? Она же волкодав!»

«Как». Всё тебе расскажи. Поехал Сашка в кино с девками... и с волкодавом. Там – пьяных ползала. Волкодав давай кусать их. И всплыло всё. А то бы Сашка на место поставил. Он аккуратный! Всегда всё, что угонит, на место ставил.

Три года дали. Четыре отсидел, щас обещают досрочно выпустить.

Ты мне скажи, что это? Всю Россию разворовали до нитки – никто не виноват, а девок в кино свозить – три года! За что?

Когда их возить, как не в молодости?.. Мне щас любую дай – на кой она мне черт?.. Хоть со стамеской, хоть без стамески – ничего не сделаешь.

Всю Россию разворовали, сволочи, а Сашка отвечай.

Боюсь знаешь чего?.. Начальник тюрьмы машину себе новую купил, Сашка пишет – во дворе ставит. А что там – всего-то две решетки, трое ворот.

Да оно ничего. Боюсь, как бы там девок не завелось. Такая зараза тоже, проникают всюду... Как моль! Нету, нету, а хватишься – уже без шапки, без порток.

Мать ему невесту приглядела. Хорошая девка, я видал... работящая. И отец за ней мотоцикл дает... без коляски!

Даст бог, все у нас хорошо будет. Главное дело – у него руки золотые.

Невезучий

Вчера с работы выгнали. Жена за сердце схватилась:

 – Выгнали опять! А мне детей кормить нечем. Ах ты...

Как она сказала-то?.. Ну, в том смысле, что козел вонючий. И давай всё в одну кучу валить:

 – Ты невезучий. Мы с тобой пропадем все.

Кто-то там за нее сватался в молодости...

хороший человек очень... скоро из тюрьмы выйдет. А я – обалдуй, валенок... моржовый.

Я говорю:

 – Галя, я не невезучий.

Она:

 – А кто тогда? Ты хоть раз прошел по улице, чтобы на тебя птицы не нагадили?

Я говорю:

 – Это – хороший знак. Они гадят всем великим на памятники, а на меня – при жизни.

Она:

 – Год назад проститутка негра-шпиона обворовала. Почему задержали тебя?

 – Меня, – говорю, – как шпиона, а не как проститутку.

Она:

 – Кто пошел родинку удалить с колена... ему обрезание сделали?

Я молчу стою. Она смотрела, смотрела на меня, говорит:

 – Уходи и не приходи больше. Так будет лучше для всех нас. Попей в последний раз воды из-под крана и иди. Я провожу тебя.

Пошли мы с ней. Она впереди, я чуть сзади тащусь. А у нас там рыночек небольшой, она остановилась чего-то. Чего остановилась? Денег все равно нет ни копейки. По привычке, наверное, как лошадь.

А я иду. И – представляешь! – только с ней поравнялся, ко мне подлетают двое: один с камерой, второй с микрофоном.

 – Центральное телевидение! Вы – новый президент России. Ваш первый указ?

Я растерялся. Парень снова:

 – Вы – президент России. Ваш первый указ?

Когда он второй раз сказал, что я теперь президент России, только тогда я поверил. Такой праздник сразу – какую-никакую работу нашел.

И тут женщина одна, она помидоры щупала, чтобы не подложили одних гнилых, поворачивается, говорит:

 – Где президент России?

И как даст этим помидором... в лоб мне. И со всех сторон как началось! А там кто простоквашей торговал, кто капустой квашеной, кто грибами, кто селедкой... не такой уж и маленький рынок оказался.

Стою я весь в томате, в чешуе, в капусте. Понимаю, что кредит доверия к президентам исчерпан. Думаю: «Сейчас срочно в Барвиху, душ приму – и за работу!»

И тут вижу – мужик один тянется рукой к тыкве. В мозгу молнией: не успеть! В Барвиху. Мужик тыкву берет, размахивается... Вдруг крик:

 – Пустите меня к этому человеку! Я – первая леди страны.

Там еще леди были... с кошелками, не пускают ее. Но Галя пробилась ко мне. Говорит:

 – Отрекись от власти.

Я говорю:

 – Ты чего? Такой случай. Вообще у нас никогда еще никто от власти не отрекался.

Она:

 – А ты отрекись. Не доводи страну, ты – невезучий. Отречешься – я тебе прощу всё и буду любить.

Ну чего... я дурак, что ли? Конечно, я отрекся сразу. Обнял Галю, говорю:

 – Ничего, Галь, что-нибудь подвернется еще. Смотри, – говорю, – какой хороший знак мне в небе.

А над нами как раз журавли клином летят. Красиво – слов нет. Говорю:

 – Царские птицы!

И Галя говорит:

 – Да. С такой высоты и так точно...

И мы пошли домой.

Уроки истории (из недалекого будущего)

 – Стыдобище, – выговаривает мне дед, – историю не знать... собственного народа! Позорище!

 – Ни у кого у нас в роду по истории двоек не было, – поддакивает бабушка. – Вперед всего история шла.

 – Обормотище! – тянет дед. – Бывало, и на гулянку придешь – первым делом за историю.

 – А как же! – отводит глаза бабушка. – За что же еще? За историю сразу.

 – Слушай, бестолковище, – говорит дед, – я тебе аккуратно всё обскажу. В одна тысяча девятьсот семнадцатом году, уж это, считай, прошло... почти сто пятьдесят лет, объявился Ленин. Работал он у Всесоюзного старосты Дзержинского Якова Михайловича.

 – Иосифа Виссарионовича, – поправляет бабушка.

 – Работал по найму. У Дзержинского, запомни, на Лубянке была своя контора.

 – Дзержинский – конторщик?! – удивляется бабушка. – Он был рыцарь. Прозвище ему – Чистые Руки. Очень руки любил мыть. А остальные не мыли вовсе, а он по сто раз на дню мыл. Махнет, бывало, рукой – дескать, расстреливайте без меня, а сам все равно бежит руки мыть.

 – Не даст сказать, – раздражается дед. – Прозвище ему было Горячее Сердце Холодный Лоб... Нет! Наоборот – Холодное Сердце, а сам все время в горячке был.

Бабушка крестится:

 – Что несет! Тоже родной истории не знает. С температурой-то кто был?.. Троцкий – буревестник.

Дед растерянно моргает:

 – А проститутка кто же?

 – Все, – уверенно и спокойно говорит бабушка. – Проститутки все они были. А главный – Сталин. Настоящая ему фамилия Брежнев Никита Сергеевич. Из цыган. Плясал всё.