Джентльмены женятся на брюнетках (пер. Лихачева)

После того как миссис Брин убедилась, что в библиотеке Дороти уже чувствует себя достаточно неуютно, она пригласила ее в картинную галерею, чтобы продемонстрировать ей новую картину знаменитого испанского художника Зулуаго, которую миссис Брин только что приобрела.

Миссис Брин попросила Дороти внимательно посмотреть на эту картину и сказать, что она думает о светотени — чиароскуро. Но на эту тему Дороти ничего не думала, но ей вдруг пришла в голову блестящая идея, и она спросила Чарли, а что ОН думает о чиароскуро. И тогда Чарли открыл рот и сказал: «Бог мой, да я даже не знаю, что это такое!» — что, конечно же, было ужасно унизительно для миссис Брин: видеть, что ее единственный сын такой некультурный. Она даже кусала губы от огорчения. Но с Дороти стала еще любезнее и сказала, что приготовила для нее небольшой сюрприз. А сюрпризом этим было то, что она пригласила Джефферсона Брина — знаменитого дядю Чарли, который был не только главой семьи, но и самым замечательным американцем эпохи, — прийти на обед, чтобы посмотреть на Дороти.

Ну и пока они ждали, когда прибудет Джефферсон Брин и посмотрит на Дороти, приехала еще одна знаменитая дебютантка, Мюриэл Девонант, и сделала то же самое. И похоже, что Дороти ей сразу не понравилась, поскольку Мюриэл тепло приветствовала ее и так крепко пожала руку, что Дороти говорит, что это напомнило ей рукопожатие тоскующего по родине парня, встретившего одного из родственников в каком-нибудь заграничном турне.

Однако действия самой Дороти были вершиной бескультурья. Потому что она попятилась от Мюриэл и, как бы ища защиты, стала смотреть в сторону выхода, так что в конце концов даже Чарли заметил ее тревогу и отвел в сторону, чтобы узнать, что с ней случилось. «Ничего такого, что не смогло бы уладить землетрясение», — ответила Дороти, но Чарли не понял, что она имела в виду, и стал поглядывать на Дороти с подозрением.

Ну и наконец подошло время обеда, и миссис Брин сказала, что им не следует ждать мистера Джефферсона Брина, потому что, мол, когда джентльмен держит в своих руках дела нации, он может опоздать в любое время. Миссис Брин повела гостей через пять или шесть огромных гостиных с блестящими полами и армянскими ковриками, и Дороти говорит, что вид у нее был такой, словно она вела их на костер.

Ну и Дороти говорит, что в конце концов они оказались в старой дубовой столовой, где в честь Дороти был накрыт стол, похожий на те, что накрывают во время похорон. И только они если, как появился сам великий Джефферсон Брин.

Выход его был очень эффектным, но Дороти вдруг поняла, что видела уже этого человека в квартире Глории — девушки из Фоли. Только там он появлялся под псевдонимом «мистер Джонс». Ну а когда Дороти представили Джефферсону Брину, он тоже был очень удивлен. Но Дороти показалось, что ему не хотелось бы говорить семье, что они с Дороти уже знакомы. Так что он просто сказал: «Прелестна!»

Во время обеда Джефферсон Брин очень доверительно говорил с Дороти о пороках современной жизни и в конце концов заговорил об их встрече в квартире Глории и объяснил Дороти, что его интерес к Глории состоит исключительно в том, чтобы помочь девушке воздерживаться от дурных поступков. Потому что, сказал он, у него есть такая теория, что, если бы джентльмены обеспечили бы девушку приличными апартаментами, и автомобилем, и драгоценностями в качестве вознаграждения за воздержание от неверных поступков, вместо того чтобы писать ей стихи, мир стал бы намного лучше. И именно так он и поступает в отношении Глории, сказал Джефферсон Брин.

Тут Дороти придержала свой язычок, потому что, говорит она, единственные слова, которые она могла бы сказать этому стреляному воробью, нельзя было произнести вслух в таком рафинированном доме.

А потом миссис Брин стала расспрашивать Дороти о привычках девушек из Фоли. Потому что, похоже, что миссис Брин так широко мыслит, что хочет знать о Жизни как можно больше. Но Дороти говорит, что миссис Брин, наверное, считала, что девушки из Фоли — это нечто вроде лесных муравьев и что она, Дороти, не слишком много знала о привычках лесных муравьев, чтобы отвечать на такие вопросы.

Ну и Дороти стала делать знаки Чарли, чтобы он что-нибудь придумал и они могли бы извиниться и уйти, как только обед закончится, но Чарли ничего не понял, наверное, потому, что думал, что они устроили для Дороти прелестный вечер.

Как только обед закончился, прибыл струнный квартет. И тогда в дом Бринов стали съезжаться все светские люди, пожелавшие принять участие в музыкальном вечере. И миссис Брин была так мила с Дороти, что выбирала самых титулованных аристократов, чтобы представить девушке, хотя Дороти даже не знала, как к ним обращаться.

Но вместо того, чтобы воспользоваться удобным случаем и завести полезные знакомства, Дороти лишь демонстрировала всем свое страдание. А то выражение, которое появляется у Дороти на лице, когда она на грани своего терпения, вполне может заставить всех подумать, что она страдает косоглазием.

Ну и в конце концов все светские люди оставили ее в покое, а Чарли под руководством миссис Брин был занят тем, что расставлял маленькие позолоченные кресла по всей гостиной, и потому не мог прийти девушке на помощь и составить ей компанию. И всякий раз, когда он смотрел на нее, она по-прежнему сидела одна и выглядела очень необщительной, и выражение ее лица было совсем неподобающим. Так что я и в самом деле опасаюсь, не стал ли Чарли задавать себе вопросы.

Наконец к Дороти подошла миссис Брин и сказала, что ей следует побольше улыбаться, веселиться и принимать участие в беседе. Однако Дороти не умела делать над собой усилие и улыбаться в обществе, как это умеем мы, люди светские. А тут еще струнный квартет заиграл нечто под названием «Фуга Баха», и Дороти почувствовала, что ей стало совсем плохо.

Но и для миссис Брин настали тяжелые времена. Потому что она никак не могла заставить всех этих любителей музыки соблюдать тишину. И стоило ей угомонить всех в холле, как начинались разговоры в гостиной. И ей приходилось идти в гостиную, протискиваясь среди позолоченных кресел и повторяя все время: «Тише!».

Но тут опять заговорили любители музыки, что сидели в холле. Миссис Брин пробовала было угомонить их на расстоянии — но с них как с гуся вода. И тогда ей пришлось опять протискиваться среди позолоченных кресел в гостиной, чтобы унять любителей музыки в холле. Она мужественно продолжала свои попытки, но это был сизифов труд, и взгляды музыкантов из струнного оркестра становились все мрачнее.

Ну а потом стало еще хуже. Потому что кто-то из любителей музыки услышал, что в библиотеке подают шампанское, и начался настоящий исход любителей музыки в направлении библиотеки, пока в гостиной не осталось, наконец, лишь четверо — и все из струнного квартета.

И тогда миссис Брин пришла в ярость. Она ринулась в библиотеку, но, когда добралась туда, библиотека оказалась забитой до отказа любителями музыки. И когда миссис Брин смогла наконец пробиться через толпу, она твердо заявила всем, что шампанское НЕ откроют, пока не кончится музыка. Так что им лучше решиться и пойти дослушать струнный квартет. И она вытолкала всех из библиотеки и заперла дверь, и в конце концов все решили вернуться в гостиную и вести себя тихо.

Но миссис Брин даже не догадывалась, что один из гостей оказался заперт в библиотеке вместе со слугой и шампанским. И этим гостем, конечно же, оказалась Дороти.

А в библиотеке, похоже, слуга и Дороти успели подружиться. Потому что слуга этот был настроен совершенно по-большевистски, потому что сегодня у него был его законный выходной. И оказалось, что этот слуга — немец и что он любит музыку, а потому купил билет в оперу на «Лоэнгрина». Ну и, конечно, ему пришлось от оперы отказаться. И вот теперь он не может послушать даже струнный квартет, потому что из-за такого поведения гостей пришлось закрыть двери в библиотеку. Как-будто в этом мире только богатым позволено любить музыку! Ну и они с Дороти выпили, чтобы забыть свои неприятности.