Театр Абсурда (СИ)

— И что же мне теперь делать?.. — растерянно, как никогда, спросил Таранов. — Платить после каждой своей книги?.. Вместо того, чтобы получать?..

— Есть три основных варианта, — нравоучительно сказал Комов. — Писать ещё лучше, чтобы тиражи были больше. Тогда вам что-то может и накапать на сухарик с маргарином… Это раз. Не писать вообще, чтобы лишний раз не огорчаться. Это два! Или придумывать новые слова — синонимы, за которые никому не придётся платить. Есть ещё словарь Даля, до которого большой бизнес пока не добрался. Выбирайте любой из вариантов!

— Я понял… — Таранов забрал у издателя платёжную ведомость и поспешно направился к выходу.

— Сейчас вы уныло ориентированы на второе, — со знанием дела сказал Комов ему вслед. — Если у вас действительно есть литературный дар, вы будете пробовать третье, пока у вас не получится первое. Вот тогда-то, расплатившись по всем счетам, вы снова придёте к нам. Милости просим! — врезал он на прощание чуть пониже сгорбившейся спины, быстро исчезнувшей за дверью, и, спустя секунд десять, добавил почти шёпотом:

— Или скатертью дорожка…

К тому, кто очень ждёт Славы, она чаще всего приходит по ошибке…

КОНКУРЕНТ

Рассказ написан тогда, когда я работал кинологом, и экстраполировал ситуацию со знанием дела. Ко мне попадали слепые щенки, для которых я становился отцом и матерью, но, вырастая, при плохом настроении и во время собачьих свадеб они ставили на мне синяки, пытаясь вырвать из меня куски мяса…

Уже тогда я понимал, что собака — чисто условный друг человека. Мы давно — предавно вывели её из волка, но стайные и хищные инстинкты сохранились. Пока собака при хозяине, инстинкты притуплены, но, став бродячей, она восстанавливает свои нравы хищника. Тогда человек в её понимании посягает на чужие охотничьи территории, и, в принципе, сам становится кандидатом в добычи…

Собаки очень чётко чувствуют соотношения масс, поэтому одна бродячая собака может напасть на ребёнка, но свора разорвёт взрослого. Я сам неоднократно подвергался атакам диких свор, но, зная психологию собак, всегда от них отбивался. А когда на моём месте оказывается ребёнок или женщина…

Вчера в центре Москвы свора бродячих собак разорвала пенсионерку…

Армагеддон приближается, если мы отказываемся это понимать…

Уваров вдруг резко остановился и погасил инерцию движения Лихачёва, положив ему руку на плечо.

— Стоп! — скомандовал он, тревожно озираясь по сторонам. — Пришли. Они уже где-то здесь. Они уже совсем рядом. Я чувствую их присутствие всей кожей своего тела…

Лихачёв ищуще посмотрел на окружавшие их со всех сторон живописные развалины старых домов.

— Не вижу пока ни одной. Сколько их здесь?

— Осенью было голов тридцать, но в зимние холода, когда возникает больше проблем с пропитанием, они собираются и в гораздо большие стаи.

— Если их здесь сейчас штук пятьдесят, то почему они прячутся и даже не лают на нас? Бродячие собаки обычно прогоняют посторонних со своих охотничьих территорий.

— Так то обычные бездомные собаки, а это — особая популяция. И командует ими огромный самец — производитель кавказской овчарки.

— Больше всего меня смущает полная тишина, — сказал Лихачев озабоченно. — Если верить поговорке, что кусаются собаки, которые не лают, у нас с тобой могут быть серьёзные неприятности…

— У тебя пистолет подготовлен к таким неожиданностям? — озабоченно спросил Уваров.

Лихачёв похлопал себя ладонью по карману форменных брюк.

— Патрон уже в стволе, остаётся только снять с предохранителя. И ещё три полные обоймы в запасе, как и у тебя.

— Уже как-то спокойнее на душе, — сказал Уваров. — Если они нападут сразу хором, копошиться нам с тобой будет некогда…

— А ты уверен в том, что они именно нападут?..

— Надеюсь на это. Тогда мы точно перебьём и перекалечим какое-то приличное их количество, после чего оставшиеся в живых хорошо усвоят на уровне условных рефлексов, что у людей может быть оружие. В прошлый раз меня спас металлический прут, случайно попавшийся под руку, и то, что они напали на меня не очень организованно.

— Ты в тот раз рассмотрел вожака?

— Нет, он не принимал участия в схватке. Стоял на вершине кучи мусора в ста метрах, и просто наблюдал за сражением. Понимаешь, и тогда, и сейчас меня больше всего смущает тишина. Ненормально это как-то… Противоестественно для собак, и в особенности — для бездомных дворняг… У меня такое впечатление, что их вожак владеет телепатией. И внушает своим воинам тактику бесшумного ведения боя. Он где-то здесь, в развалинах, видит нас, и решает, что с нами делать…

— Генерал… — насмешливо сказал Лихачёв. — Хвостатый…

— Командарм… — абсолютно серьёзно поправил его Уваров. — Боевой, заслуженный Командарм…

— Фантастика какая-то, — недоверчиво сказал Лихачёв, тщетно пытаясь разглядеть хоть кого-то в руинах. — Не слишком ли многое ты мнишь о беспородных шавках?

— Ты знаешь, мы тысячелетия выводим породистых декоративных домашних собак, заботясь лишь об их экстерьере. Там кругами ходят одни и те же, постепенно гниющие гены, и, как следствие этого, мы имеем фиксированные врождённые заболевания, и прогрессирующую тупость. А тут — идеальный природный полигон для демонстрационного естественного отбора. По улицам города бегает несколько десятков разных пород, которые постоянно и хаотично скрещиваются. Уже доказано, что самые умные и сообразительные — именно собаки перемешанных кровей. Представляешь, какая тут адская смесь? Коктейль Дьявола!

— Я думаю, ты несколько преувеличиваешь возможности стихийной селекции, — недоверчиво сказал Лихачев.

— А как же люди? — не согласился с ним Уваров. — Известно ведь, что существовали параллельно сразу несколько видов наших предков. Где остальные? Питекантропы не выдержали эволюционного испытания, от всех прочих остались только единичные снежные люди. Выжили только кроманьонцы и стали нами. Человек пока доминирует на Земле, но так ведь не может продолжаться вечно. Другие животные сами, и глядя на нас, тоже подтягиваются за нами.

— Ты полагаешь, у Человека появился конкурент?..

— Я это пока лишь подозреваю. Для утвердительного ответа мне ещё недостаёт нужной информации. Но я нутром своим интуитивным чую, что эта информация скоро обрушится на нас самой настоящей лавиной…

— Жуть какую-то ты нам пророчишь, — грустно усмехнулся Лихачёв. — Кошмарики — ужастики…

— А вот и авангард… — тихо сказал вдруг Уваров, отчего Лихачев круто, едва не упав, повернулся.

…Это определённо был шпиц или какой-нибудь шнауцер: то ли ризен, то ли миттель — Лихачёв просто держал в своей памяти термины, не привязанные к точным знаниям. Собака лениво выбралась из развалин, встала и просто смотрела на людей сверху вниз.

— Первая ласточка… — озабоченно предположил Уваров. — Сейчас подоспеют остальные стервятники…

…Интуиция его не обманула: на расстоянии метров пятидесяти от них, образуя почти замкнутое кольцо, откуда-то безмолвно вылезали всё новые и новые собаки.

— Их тут наверняка больше шестидесяти… — с тревогой сказал Лихачев. — У нас на двоих меньше патронов. Отбиваться придётся и врукопашную, если что. И почему они все молчат?..

— Команды такой не было… — мрачно решил Уваров, на всякий случай доставая из кармана пистолет.

— А Командарма среди них нет…

— Верховный сидит в своём штабе, видит нас оттуда, и решает, какому плану боевой операции отдать предпочтение в данном случае…

— Шуточки у тебя, капитан… — едко сказал Лихачёв, и тоже достал из кармана пистолет.

…В рядах окруживших не произошло замешательства. Она как-то разом и всё так же безмолвно все канули в породившие их развалины.