Героин

— Я попросил его взять отпуск и заняться нашей охраной. А о чем вы с Люсей говорили?.

— Ты не сказал, сколько денег ты ей дашь для покупок для меня. Мне бы не хотелось ставить тебя в неловкое положение и заказывать дорогостоящие вещи.

— Это ты правильно сделала. Но не потому, что у меня нет денег. Дорогостоящие покупки, в нашем не большом и не богатом городе неизбежно привлекут к себе внимание. Неизбежно.

— А можно мне купить телевизор? Я сижу одна безвылазно в этом склепе, ну ты придешь на час-два.

— Я сегодня останусь до утра. Мне позвонили из лаборатории, сказали, что у тебя анализы нормальные, что я, то есть ты, совершенно здорова. Телевизор я куплю тебе самый дорогой, ну и видик там, что вы смотрите?

Она молча кивнула. — Ты сказал, что останешься со мной до утра. Мне можно прибрать здесь не много или я сделаю это утром?

— Ты сделаешь это утром, когда я уйду.

— Я боялась, что в постели ты будешь надо мной издеваться, — сказала девушка, когда они уже спокойно лежали под одеялом, — но, судя по всему, бояться тебя не стоит. Ты в принципе меня не способен обидеть.

— Ты ошибаешься. У меня совершенно нет садистских извращений, да и ты мне чрезвычайно нравишься. Не обижать тебя, делать тебе приятно — это чисто животная потребность. Я сам получаю от этого удовольствие. Но если меня нужно тебя к чему-нибудь принудить, у меня нет никаких проблем сделать тебе что угодно. Я смотрел на то, как ты мучаешься без героина, без особых эмоций. Кстати, а как у тебя со спиртным?

— Я к этому абсолютно равнодушна. Могу пригубить бокал вина для создания атмосферы, и все. Но с курением ты меня доконал.

— Давай сразу договоримся. Если я тебе что-то приказал, к этому ты больше не возвращаешься.

— Но ведь это абсурд! Ты же сам куришь. Не давать мне в этой ситуации сигарет, это просто мелкое, но постоянное издевательство.

Аптекарь молча приподнял ее голову.

— Все, я поняла, — сказала девушка. Аптекарь аккуратно положил ее голову на подушку, обозначив этим окончание инцидента.

— Я все время хотела у тебя спросить, но до постели это было преждевременным. Какие у тебя на мой счет планы? К чему мне готовиться?

— Ты будешь жить у меня.

— Как долго?

— Пока я коньки не откину.

— Ты в этом уверен?

— А куда тебе деться? В противном случае или братки убьют или менты посадят, мы же говорили об этом.

— Я другое хотела спросить. Ты уверен, что захочешь держать меня возле себя до бесконечности? — А-а, это. Абсолютно уверен.

— И на каком статусе?

— На том же, что и сейчас.

— А если я снова начну принимать героин?

— Тебя будет снова «переламывать» в подвале. Если это не поможет, порошу Сережу или еще кого-нибудь, чтобы тебя подвергли пыткам. Не калеча, конечно.

— А почему не сам?

— Мне это будет неприятно делать, уж очень ты мне нравишься.

— А если меня просто полечить?

— Я в эти лечения не верю.

— А если я забеременею?

— Забеременеешь — родишь ребенка.

— Даже так? А если после рождения ребенка я снова начну принимать героин?

— Я тебе уже ответил на этот вопрос. Рождения от меня ребенка в твоем статусе ничего не меняет. И вообще, вечер вопросов и ответов объявляется закрытым. Лечь на бочок, глазки закрыть, ладошку под щеку и спать.

— Подожди, еще один вопрос.

— Ты не выполнила моего приказания.

— Ладно, молчу. Все, глазки закрыла.

— Ты не выполнила моего приказания.

— Какого еще?

— Ты не положила ладонь под щеку. — Ты остаешься Аптекарем даже в постели. Не одну мелочь не упускаешь.

.*****.

— Скажете, а почему вас зовут «Пожилой следователь»? — Саранча широким жестом пригласил своего гостя к столу.

— Это кличка. В действительности я никогда не работал следователем, — гость сел на диван перед низким столом и с любопытством стал разглядывать диковинные угощения, — а как родилась «Саранча»?.

— С «Саранчой» все просто. Моя фамилия «Сиранчиев». Это обычная узбекская фамилия, довольно распространенная. Но я вырос в России, и из-за моей фамилии одноклассники прозвали меня «Саранча». Как видите, в истории возникновения моей клички нет ничего рокового или окутанного дымкой тайны.

— Но, прошли годы, и сейчас кличка «Саранча» зазвучала достаточно зловеще.

— Вы преувеличиваете. Я человек бесконфликтный и склонный решать любой вопрос полюбовно за накрытым столом. Кстати, попробуйте плов. Я прекрасно понимаю, что русскому человеку тяжело пересилить себя и есть плов пальцами, смачивая их в воде. Но без этого истинный вкус настоящего узбекского плова не ощутить.

— Скажите прямо, Саранча, вы на меня немножко сердитесь, и это лишает меня сна и аппетита. Давайте закроем этот вопрос, а потом я все попробую. В том числе эти манты. Настоящих узбекских мантов я никогда не ел, хотя много о них слышал.

— Если это действительно лишает вас аппетита, то давайте обговорим. Но в любом случае из-за этого портить наши отношения я не намерен.

— Итак, ваши вопросы.

— Мой вопрос прост и всеобъемлющ. Скажите, уважаемый пожилой следователь, почему мои люди сели в тюрьму?

— Видите ли, милейший Саранча, это девица прибежала ко мне с выпученными от ужаса глазами, и сказала, что ваши люди поставили ее на счетчик.

— А родная милиция, в вашем лице, уважаемый пожилой следователь, оказывается крышует проституток? Кто бы мог подумать без содрогания.

— Об этом подумать мог любой и каждый. Милиция крышует проституток — эко диво. А кто еще, по-вашему, их должен крышевать? Скорая помощь? Или сковский цирк?

— Но на защиту этой жрицы продажной любви вы встали особенно рьяно. Взяли моих людей и даже мне не сообщили. Или у вас к ней отношение особое?

— Саранча, вы умница. Это окрыляет и вселяет надежду. Это девушка была моим осведомителем. С ее помощью мы взяли банду квартирных воров. Она наводила их на богатые квартиры и знала о них практически все. А до того, как она слила на них информацию, у нас на них практически ничего не было.

— Я слышал об этом, но думал, что это сплетни.

— А что вас удивляет? Проститутка как тайный осведомитель правоохранительных органов — это общепринятая практика всех стан и народов со времен царя Гороха Великого.

— Да кто против! Пускай себе сдает квартирных воров. Им еще повезло, что вы их посадили. В противном случае мы бы их на плов пустили.

— А плов, что я ем, он точно из баранины? Саранча, смотрите мне в глаза и говорите только правду, хотя я уже съел целую тарелку.

— Что? Вы насмехаетесь над святым, уважаемый. Это плов сделан из молодого барашка, которого специально для этого прибыл из Узбекистана. И никакой химией он не только не питался, но даже не слышал о ней. И все-таки, почему вы посадили моих людей?

— Вы знаете, Саранча, с кем-нибудь другим я бы стал вилять. Но вам отвечу все как есть. Мы крышуем проституток. И вдруг одна из них к нам приходит, и, смывая косметику слезами, говорит: «В городе появились очень крутые братаны. Они поставили меня на счетчик. Не важно за что. Вы меня крышуете, вы меня обязаны защитить». А Сков город маленький. И все всех знают. А она пришла не к постовому возле бочки с пивом. Она пришла ко мне, пожилому следователю. А на меня смотрят мои люди. И все те, кого мы крышуем. И я, пожилой следователь, должен всем показать, кто в доме хозяин. Или родные менты, или новые, очень крутые ребята. Если менты — значит, в городе поддерживается правопорядок и законные права граждан надежно защищены. Если я отдаю ее новым крутым ребятам — значит, в городе начинается беспредел. Потому, когда она вбежала к нам, размазывая слезы и сопли, еще до того, как она что-то сказала, ваши люди уже сидели. В противном случае — я уже не тяну, и мне пора на пенсию.

— Я все понял. Хорошо, что ты завел этот разговор. Старый следователь мудр, и это в который раз подтвердилось на практике. Я хотел этот случай пропустить, но неприятный осадок остался бы. А так все стало на свои места. И все-таки. У меня пропала партия героина. Это много. Даже для меня это ощутимо. Почему она просто не отдала сумку, и вопрос был бы закрыт? Ее никто бы пальцем не тронул.