Организация

Надев носки вместо перчаток и перчатки вместо рук, на ходу погладив пушистую кошачью шерстку, Лампочкин поспешил в кабинет Примерова, своего непосредственного начальника. Там всегда идеальный порядок. Начальник спит, скромно подложив под щеку кулачок. Ни подушек тебе, ни перинок взбитых, ни простынек крахмальных. Грубо сколоченный стол, и на нем добрая порция вина в деревянной чаше. Примеров, он записной спартанец. Он уже дослужился до заместителя прокурора, этот Сеня Примеров, теперь вот выслушал подчиненного Лампочкина и долго молчал. В какой-то момент Лампочкину показалось, что чиновный Сеня с непосредственностью большого начальника пошлет его куда подальше. Дружба дружбой, а про разные высосанные из пальца заговоры ты мне не гони, лапшу на уши не вешай, скажет старый, прожженный и прокуренный большим житейским опытом и убеленный благородными сединами офицер. И демонстративно уклонится от обсуждения важного для будущего отечества вопроса, поднятого Лампочкиным на должную высоту. Примеров так и хотел поступить, но взял себя в руки. Все эти седины откинул за ненадобностью в дружеской беседе и кичиться бывалостью своей не стал. Между ним и Лампочкиным давно прекратили существование какие-либо секреты, и сказал Примеров:

- Я знаю об этом.

Ошарашенный поплыл Лампочкин в изумлении.

- Только ли потому, что знаешь наперед все, что я скажу? - бормотал он словно в забытьи.

- Не только, хотя и поэтому тоже... Но есть приказ пока ничего не предпринимать.

- И там действительно готовят Президента... - начал было пораженный Лампочкин.

Примеров нетерпеливо перебил:

- Очень может быть. Только ситуация в настоящий момент такова, что нет и, судя по всему, быть не может у нас с тобой оснований, с одной стороны, входить во все это как в отнюдь не пустяк, а с другой, проявлять естественную в подобных случаях озабоченность.

- Все это, выходит, еще только слухи?

- Отнюдь нет. Боюсь, не слухи, Саша. Но нас с тобой это дело не касается. Понял?

Лампочкин кивнул. Он находился уже на высокой стадии подготовки к тому, чтобы вместить и переварить информацию, получаемую от начальника взамен той, которую получил было от нижегородского агента. Дело касалось его и, конечно же, Примерова оно касалось тоже. Но приходилось мириться с запретом касаться его. Долговязый и членами тела сумбурный Лампочкин удрученно бродил из угла в угол. Заходя невзначай туда, где велик был риск нарушить табу, он как ошпаренный бросался назад, на вычерченную вышестоящими полосу безопасности. Примеров, круглый и прозрачный, как мыльный пузырек, добродушно посмеивался, наблюдая за ним.

Примеров побарабанил пальцами по столу. Тошно ему было служить в атмосфере ужасных заговоров, с которыми законодательная, исполнительная и судебная власти но вслух, но внятно запрещали бороться. Сиди и смотри, как заговорищики оплетают страну гибельной паутиной. Он посмотрел в окно на сверкающие солнечными бликами стекла по-московски густого, пузатого дома напротив.

- Я все чаще и чаще спрашиваю себя, - сказал Примеров невесело, - а не выйти ли уже на пенсию? Отпустят, чувствую, что отпустят, поперек горла моя честность всему этому жулью стала, наскучил я им, терпят через силу. Я им кажусь оголтелым. А какой же я оголтелый? Я неистовый, это верно, но моя неистовость, она от сознания долга и чести офицерской, от приверженности идее высшей справедливости, которую впитал я вместе с молоком матери. Иной раз в глаза улыбаются негодяи, упившиеся кровушкой простого и трудового народа, а за спиной скалятся волками. Шакалами воют, ожидая, что я падалью обернусь. Еще, чего доброго, и впрямь обернусь.

Скупо всплакнул невольник чести.

- Не обернешься, Сеня! - с чувством крикнул Лампочкин, всегда и во всем бравший сторону своего друга.

- Обернусь, если они решат со мной покончить. А уйду на пенсию - так и у них гора с плеч. Большое это, Саша, было бы для них облегчение. И я бы шкуру свою сохранил. Жить все-таки хочется. Боюсь, они мне шею свернут. А разве плохо быть пенсионером и Москву оставить, как считаешь? Я бы в огород с головой ушел, взращивал бы всевозможные полезные культуры. Ты представь себе в своем воображении, как прекрасным днем вроде нынешнего посещаешь меня в моем дачном уединении, а я тебе фрукты-овощи на стол вываливаю в баснословном изобилии - ешь, Саша, наслаждайся дарами природы, гость дорогой! А для кровопийц и масонов этих я вывешу на воротах табличку: не подходи! здесь Русь исконная, земляная торжествует! укусит!

- Я, Сеня, таких замечательных праобразов нашего нынешнего неожиданно скверного существования не пробовал, но чувствую, что от твоих аллегорий веет величайшими истинами, - сказал Лампочкин вдумчиво. - А все же ты с мечтами такого рода не торопись. Если ты на пенсию выйдешь, меня, может, поставят на твое место, и тогда ко мне все твое наследство перейдет. Мне это не с руки. Я практик, а не теоретик. Сидеть в этом кабинете и вычислять, свернут мне шею или нет, такое, знаешь, меня не прельщает. На улице где пулю принять - это совсем другое, это поэзия и практически готовая песня. Единственная задача, не всегда исполнимая, - успеть ее до конца вытянуть. Но в любом случае это, с моей точки зрения, геройская смерть. А разыгрывать на твоем месте фарсы цыпленка, которому вот-вот головенку своротят набок, я, извини, Сеня, за грубую прямоту изложения, никак не согласен. Стало быть! Сиди тут и отдувайся сам.

Примеров прислушивался к доводам своего подчиненного и находил их разумными. Как не залюбоваться таким выкормышем, все равно что сыном? У него яркая биография, исполненная умного деланья. Примеров и любовался, подперев шарик головы как бы округленным боксерской перчаткой кулачком. Переходили они к обсуждению текущих дел. Живо складывалась подобающая оценка похождений Никиты в Нижнем, о которых доносил кое-что тамошний информатор, сам к оценкам неспособный. С какой стати парень подался на Волгу? Полусвинков, создавая "Эврику", всеми святыми клялся секретов от прокуратуры не иметь и слово свое до сих пор держал, а тут явно недоговаривал, выкручивал для племянника некую секретность. Полусвинков племянником не мог нахвалиться своим, а раз так, напрашивается вывод, что в Нижний он послал его не за пустяком. Не с Организацией ли это связано?

К тому же вертится в Нижнем американец, количество сведений о котором все еще не превысило нуля. Америка молчит, не узнавая этого человека. А человек этот, называясь Томасом Вулфом, говорит, что у него украли машину. Но ищет не машину, собственно, а Чудакова, с упорством, заслуживающим лучшего применения, добивается права на ежедневные свидания с ним. И к Чудакову же первым делом пожаловал молодой, подающий немалые надежды частный детектив Никита. О Чудакове сообщает агент Р., что он, на беду отечеству рожденный пьяница, связан с Организацией. Голова идет кругом от странных и подозрительных совпадений. Все устремились в Нижний и все - к Чудакову.

- А мы? - снова и снова тосковал Лампочкин. - Так и будем сидеть сложа руки? Смотреть, как губят страну нашу?

- А кто губит? - возражал Примеров резко. - Американец? Докажи. Никита? Это свой. Он сам не губит и другим погубить не даст. Чудаков? О нем мы ничего не знаем, кроме того, что пьет человек. Так что сиди и помалкивай.

Лампочкин вздыхал. Примеров утешал, а поскольку не было другого средства развеселить этого человека, кроме как забросить в его душу шутку, хотя бы и невеселую, заместитель прокурора бросал насмешливо и двусмысленно:

- Осталось только узнать, кто станет нашим новым Президентом. Выборы-то не за горами.

Услышав это от своего начальника и друга, Лампочкин пожал плечами.

- Мне все равно. Лишь бы честный, принципиальный был человек, ответил он, выравнивая многооттеночность высказывания Примерова в одну-единственную доступную его разумению правду. - А если его в тайной организации готовят, какой же он честный? Это диктатор.

- И какие результаты могут быть у деятельности диктатора?