ПРАВОЕ ПОЛУШАРИЕ

– Сдавайте, - пригласил Фалуев, непроизвольно переходя на "вы". Зеленое сукно чем-то располагало к изысканности.

Лебединов механически разбросал карты, выдернул козырь: пиковую девятку.

– Вини винями, - напомнил он, но по тону было видно, что ему все равно и он занят какими-то посторонними мыслями.

– В подкидного, Лебединов, - поморщился второй игрок. - Переводного я не люблю. Уважите?

– Извольте, - тот, как бы ни был погружен в свое, сокровенное, не мог не удивиться этому слову, которого раньше не то что не употреблял, но даже не вспоминал.

– Шестерка, - Фалуев сбросил семерку бубен и откинулся на спинку стула. В комнате было смертельно тихо.

Лебединов отбился; оба взяли по карте. Прошелестело: "на кон, на кон" - двое ненастоящих, которых прежде никто не видел, толкали милиционера к столу. Фалуев махнул рукой:

– Убрать. На стол его, что ли? Может быть, он еще и спляшет?

Лейтенанта втянули обратно.

Лебединов безропотно принял семь карт и держал образовавшийся веер не без грубого изящества.

– Туз, - объявил Фалуев, хотя все и так видели, что туз.

Козырная восьмерка впилась в червонное сердце черными паучьими ножками.

– Бито - браво, Лебединов! - тот достал папиросу и запрокинулся вновь, ожидая лакейского огня; спичка так и не появилась, и Фалуев закурил самостоятельно. Дым разлегся рыхлым пластом.

– Дайте ему вальта, - прошептал кто-то над ухом. Лебединов послушно выбросил вальта, потом еще одного, и еще, и противник принял. Колода истончалась; лейтенант уже не вполне стоял, но сидел на корточках, смятый и стиснутый со всех сторон; некоторые без стеснения взбирались прямо на него, чтобы лучше видеть. Правые полушария игроков были заняты картами, что не шло на пользу материализации: привидения продолжали прибывать, и многие ничего не весили, висели ничком над столом, над ленивыми дымными облаками, и заглядывали в карты.

Последовал быстрый размен-обмен, десятки с девятками хлестко бились друг о дружку. Лебединов забрал себе козырную девятку и бросил бубновую даму.

– Король, - сказал Фалуев.

Лебединов задумался, затем вдруг впервые за всю игру улыбнулся и положил даму пик. Вокруг взбудораженно зашептались. Участковый, окончательно утрамбованный, зажмурился.

Фалуев тоже расплылся в зубастой улыбке.

– Ваша дама убита, - молвил он, выкладывая нового короля, о котором Лебединов успел позабыть.

Одинокая лампочка на шнуре почему-то замигала.

– Дама убита, - повторил за Фалуевым Лебединов и удивленно поднял брови. - Дама убита, дама убита.

Он выбрался из-за стола и вновь принялся метаться по комнате. О лейтенанте он позабыл, и Фалуеву стоило некоторого труда остановить партнера и переправить того на небеса. Заодно с лейтенантом Фалуев рассудил еще душ двадцать: прибирал Лебединова за плечи, наводил на очередного, поспешно валившегося на колени призрака. Выходила значительная экономия сил: уже не нужно было добиваться телесности и бить балалайкой по голове Ненастоящие, удостоившись приговора, таяли; Фалуеву доставляло удовольствие миловать их, ибо состраданию нашлось место в его уродливой жизни. Лебединов повиновался ему; было видно, что суд дается ему без труда, без малейшего напряжения, и голова занята новой мыслью.

Тут у Зейды начались схватки, и она заухала, удерживая живот. Тогда Лебединов, только что покончивший с очередной душой - а новые шли и шли, занимая освободившееся место - ударил Фалуева кулаком, сверху вниз, по темени, и Йохо выключился.