Туркменский юмор

Пиру ничего не осталось, как лезть в воду. Когда он был уже посредине арыка, Кемине разбежался и с криком: «О мой пир!» прыгнул ему на спину. Ишан с головой окунулся в воду.

– Что ты делаешь?! – вскричал он, отфыркиваясь.

– А помните, тагсыр, – спокойно ответил Кемине, сидя у того на загривке, – на мою просьбу ссудить пшеницы вы обещали мне помочь перейти мост на том свете. Вот я и подумал: коль вы готовы оказать мне большую услугу в будущем, то с удовольствием сделаете меньшую сейчас. Не правда ли?

У Кемине разболелось ухо: покраснело, распухло. Увидел его пир и съязвил:

– Молла Кемине, ты что, у ишака взял ухо?

– Да, тагсыр, – потупив глаза ответил поэт. – Ведь ум его взяли вы, а мне только и досталось…

– Попадёте в рай – там всего будет вдоволь: яблоки, гранаты, инжир, хурма, – говорил пир своим сопи и держал их впроголодь.

Кемине до смерти надоели подобные речи и он решил его проучить.

– Сегодня у меня на обед пельмени из свежей, жирной баранины с луком и перцем, – однажды сказал он. – Не окажет ли тагсыр мне честь?…

– Отчего ж, охотно! – обрадовался пир.

В назначенный час он был уже у Кемине. Тот возился с собакой и не спешил приглашать гостя в кибитку.

– Кем тебе доводится эта собака, что ты так ласкаешь её? – нетерпеливо спросил ишан. – Отцом? Матерью?…

– Это наш пир, – ответил Кемине.

Надеясь на вкусное угощение, тот пропустил намёк мимо ушей. Вошли в кибитку. Никаких приготовлений к обеду пир не заметил.

– Где же твои пельмени? – не выдержал он. – Мы уже слюнки глотаем.

– Мой пир, – смиренно произнёс Кемине, – в ожидании райских яблок, инжира и хурмы вы уже семь лет нас заставляете не только слюнки глотать, но и носить для вас воду, рубить дрова, копать землю, сеять и убирать. И всё-таки мы не ропщем. Потерпите и вы.

Эрали-ишан заболел. Сопи решили его навестить. Кемине условился с товарищами, как и о чём говорить. Один сопи долго расспрашивал пира о здоровье и под конец сокрушенно промолвил:

– О, тагсыр, вы похудели, как собака!

Пир обиделся, но промолчал.

Второй сопи тоже начал с расспросов о здоровье.

– Сейчас один сопи сказал, что я стал худым, как собака, – пожаловался ему Эрали-ишан.

– Да плюньте вы на этого глупого человека, – утешал его сопи. – Бог даст, поправитесь и снова станете толстым, как свинья…

Пришёл Кемине. Пир кипел от злости и сразу стал изливать свою желчь на неблагодарных.

– Ты знаешь, молла Кемине, – с горечью сказал он, – один сопи сравнил меня с собакой, другой – со свиньей.

– Успокойтесь, тагсыр, я их пира в землю закопаю! – пообещал Кемине.

Кемине и окружающие

Многие сопи завидовали находчивости и остроумию, с которым Кемине отражал нападки пира.

– Где ты прячешь мешок со своими шутками и меткими словечками? – спрашивали они у Кемине. – Мы бы хотели похитить его.

– Вам придётся украсть мою шубу, – рассмеялся поэт. – Всё дело в ней. В каждом шве – шутка, под каждой заплатой – острота.

Большую часть своей жизни Кемине работал на баев. Как-то по поручению одного из них он поехал за песком. На обратном пути повстречал другого бая.

– Молла Кемине, что за груз везешь? – спросил тот, увидев туго набитые чувалы.

– Белый песок, – ответил Кемине.

– А зачем он нужен?

– Разве вы не знаете, бай-ага? Это же превосходное средство против блох и москитов.

Кто не страдает летом от блох и москитов? Бай сразу же пристал к Кемине, не продаст ли тот свой белый песок.

– Продать?! Что ж, пожалуй…

– Сколько стоит?

– Тридцать таньга за всё.

– Дорого, – стал торговаться бай.

– Видите ли, бай-ага, не всякий песок помогает. Надо знать место.

– Получай тридцать таньга! – после раздумья, решил бай Видимо, здорово донимали его москиты и блохи.

Через некоторое время Кемине снова встретил этого бая. Тот набросился на нею чуть ли не с кулаками.

– Ты меня обманул! – завопил он. – Твое средство не помогает!

– Вы, наверное, неправильно им пользовались, бай-ага, – спокойно ответил Кемине.

Бай растерялся.

– А… как им надо пользоваться?…

– Очень просто, – сказал невозмутимо Кемине. – Надо поймать блоху и насыпать ей песок в глаза.

– Вах, если я её поймаю, то просто убью! – вскричал бай.

– Вы правы, бай-ага, – ответил поэт. – Это, пожалуй, даже лучше.

Всю жизнь Кемине проходил в одной и той же шубе. Она была так стара, что, казалось, состояла ид

одних заплат.

Как-то вокруг него собралась молодёжь. Один парень спросил:

– Молла Кемине, когда была сшита ваша шуба?

– Юноши, – ответствовал поэт, – не затрудняйте меня туманными вопросами. Моя шуба создавалась не в один год. Вот эта заплата, например, была пришита пять лет тому назад, а вон та – десять. В другой раз показывайте, какая именно часть шубы вас интересует.

Однажды вечером, набросив на плечи свою знаменитую шубу, Кемине отправился к соседям. И надо же такому случиться: у самого их порога он поскользнулся и упал. Едва он вошёл в комнату, его спросили:

– Молла Кемине, ты что, упал?

– Нет, шуба свалилась… – небрежно ответил поэт.

– Почему же такой грохот был? – удивились соседи.

– Наверное, потому, что внутри шубы был я.

Кемине долго шёл пешком и очень устал. Его нагнал на осле какой-то добрый человек и предложил сесть сзади. Кемине проехал немного, облегчённо вздохнул и сказал:

– Оказывается, рай не так уж далеко от земли – всего лишь на высоте ослиного роста.

Как-то Кемине шёл по дороге и встретил нескольких парней.

– Молла Кемине, почему вы пешком? – спросил один из них. – Раньше вы всегда ездили на осле.

– Вам лучше не спрашивать, а мне – не отвечать, – сказал Кемине. – Ишак мой потерялся… Я так благодарен судьбе. Ведь если бы я сидел на нём, то потерялся бы вместе с ним.

Как-то Кемине мимоходом заглянул к знакомым. В казане варилось мясо, и они готовились обедать. Но хозяйка была на редкость скупа, и ей не хотелось кормить гостя обедом.

– Коза такая старая, такая старая, – затараторила она, – что и через месяц не сварится.

– Гость тоже не молод, – спокойно заметил Кемине. – И уж если сел, то поднимется не раньше, как через полгода.

В это время в кибитку забежал козлёнок. Повертелся, покрутился, подошёл к Кемине и принялся жевать заплату на его шубе.

– Вах, как странно! – воскликнул тот, – Обычно гостя угощают козлёнком, а тут козлёнок норовит съесть гостя.

Ещё раз довелось Кемине попасть к богатым, но скупым людям.

Пришёл он усталый, голодный и видит: стоит на огне казан, а из него валит ароматный пар.

«Тут я пообедаю и отдохну», – подумал поэт. Но хозяевам не хотелось разделить трапезу с гостем. Посовещавшись, они решили предложить ему чёрствый чурек и выпроводить, а потом самим поесть. Кемине не захотел портить аппетит, хотя был смертельг но голоден. Да и уходить не собирался.

Хозяйка принесла целую гору свежего, только что испечённого чурека, положила его в хурджум и повесила на стену. А казан сняла с огня и отставила в сторону.

– Теперь пора и спать ложиться, – сказала она и стала готовить постель.

Кемине пришлось лечь с пустым желудком. Сон к нему не шёл. Когда хозяева уснули, его ноги будто сами собой встали, руки тихонько подняли крышку казана и стали шарить в поисках съестного. В казане оказалась пара жареных гусей. Со всеми предосторожностями он вытащил их. А чтобы посуда не пустовала, положил в неё пару чарыков, оказавшихся под рукой. Достать из хурджума чурек тоже не составило труда. Поэт устроил пир горой.